Не бойся быть моей - Кейт Хьюит

Антониос замер.

– Что ты имеешь в виду, мама?

Она повернула к нему лицо, искаженное болью.

– Он сделал тебя директором…

– А ты думаешь, напрасно? – выпалил ее старший сын, прежде чем успел спохватиться.

– О, милый, не важно, что я думаю, – нежно произнесла Дафна – она говорила так тихо, что приходилось наклоняться к самой подушке. – Имеет значение лишь то, как это на вас отразилось.

– На мне?

– И Леонидасе.

Антониос был потрясен.

– Вы должны примириться, – настаивала Дафна. – И больше не ссориться.

– Я… – начал Антониос, но Лео перебил его:

– Мы это сделаем, мама. Мы будем настоящими братьями.

Улыбка вмиг преобразила лицо женщины, и она, откинувшись на подушки, закрыла глаза и мгновенно уснула.

Братья еще немного посидели, а затем поднялись и направились в дальний конец комнаты.

– Что сказал врач? – спросил Лео.

– Что ей теперь будет лишь хуже. Счет идет на дни и недели.

– Но не на месяцы.

– Нет.

Оба замолчали, и никто не делал попыток к примирению.

Лео бросил взгляд на спящую мать. Лицо ее сейчас было таким спокойным – а всего минуту назад оно было взволнованным.

– Кому-то нужно остаться, – сказал он.

– Я останусь, – произнес Антониос.

Лео долго и испытующе посмотрел на него и кивнул.

– Разбуди меня, если… если что.

Когда брат ушел, Антониос повернулся к матери, такой измученной душе в этом усталом теле. Зная, что не сможет заснуть, он придвинул стул к кровати и сел.

Линдсей проснулась до рассвета и поняла, что мужа нет. Когда она вспомнила спор накануне, сердце ее упало. Слишком взволнованная, чтобы спать, Линдсей принялась мерить шагами комнату, потом свернулась в клубочек на кресле и принялась наблюдать за первыми жемчужными лучиками солнца, касающимися гор. Интересно, где муж.

В половине девятого дверь спальни открылась, и Линдсей вскочила на ноги.

– Где ты был? – воскликнула она.

Антониос устало посмотрел на нее.

– Дафна, – просто ответил он, и сердце Линдсей упало, а все ее тревоги растаяли перед этим непоправимым страхом, закравшимся в сердце.

– Что произошло? Она в порядке?

Муж лишь покачал головой.

– Я в душ, – произнес он и, не говоря ни слова, исчез в ванной, закрыв дверь.

Линдсей вновь принялась ходить по комнате, вне себя от беспокойства.

Спустя десять минут из душа вышел Антониос с мокрыми волосами и полотенцем вокруг бедер. Линдсей поднялась с кровати, на которую присела в ожидании, и посмотрела на него.

Молча он подошел к ней и притянул к себе, крепко обнял. Оба молчали, поддерживая друг друга в этом горе. Наконец он отстранился.

– Осталось совсем немного.

Линдсей ощутила ком в горле и слезы на глазах.

– О, Антониос, мне так жаль.

Он кивнул, а она продолжала:

– Не знаю, почему я так вдруг…

– Смерть – это всегда шок.

Антониос потер рукой щеку, и видно было, что он устал от бессонной ночи.

– Я думаю, она бы хотела тебя видеть.

– Конечно, – поспешно ответила Линдсей. – Она… она в сознании?

– Иногда. Она говорила немного со мной и Леонидасом.

При этих словах губы мужчины упрямо сжались.

– Что она сказала? – тихо спросила Линдсей, и Антониос покачал головой.

– Не имеет значения.

Линдсей промолчала, понимая: то, что сказала Дафна сыновьям, было их личным делом, но все же… это было важно.

Беспокойство охватило Линдсей, а Антониос отвернулся.

– Мне пора в офис.

– Ты не спал.

– Много дел.

– А что там про вас с Лео? – вдруг выпалила она.

Антониос повернулся к жене, подозрительно глядя на нее.

– О чем ты?

Линдсей набрала воздуха в легкие, собираясь с силами.

– Антониос, я знаю, ты что-то скрываешь. Что-то тебя гнетет. Может, поделишься?

Лицо его исказилось на миг, и он покачал головой.

– Нет, Линдсей, прости, но… я не могу. – Он вдохнул и медленно выдохнул. – Могу лишь сказать, что Леонидас злится на меня, и уже давно. Отец назначил меня управляющим, и у меня есть власть, которую хочет получить он. – Антониос устало вздохнул. – Мама хочет, чтобы мы помирились.

– А вы? – тихо спросила девушка.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет. Лео ушел, когда мама заснула. Думаю, мы с ним всегда будем соперничать.

– А что насчет нас? – тихо спросила Линдсей.

Антониос нахмурился.

– Я пообещал отцу.

Линдсей испытующе поглядела на мужа, не зная, что сказать. Может, сейчас, когда Дафна на краю пропасти между жизнью и смертью, не время настаивать.

Она медленно кивнула:

– Хорошо.

Выражение его лица смягчилось, и он притянул ее к себе.

– Спасибо за понимание, – тепло произнес он, целуя ее в макушку, и Линдсей закрыла глаза.

Дафна умерла три дня спустя. Линдсей несколько раз навещала ее, сидела у кровати и разговаривала, хотя старая леди то приходила в сознание, то забывалась. Ксанте, Парфенопа и Ава тоже приходили, гладили мать по голове, держали ее за руку, пели колыбельные.

Линдсей поняла, как важно прощаться. Ей самой не удалось сделать этого с матерью, которая ушла и не вернулась – словно умерла, канула в Лету.

Несмотря на неотвратимость конца, смерть Дафны была шоком.

Линдсей в тот день сидела в кабинете, пытаясь сконцентрироваться на работе, на которую в последнее время не хватало сил, когда пришел муж. Она как раз успела открыть письмо из университета и написать несколько слов: «Спасибо за письмо, мне очень нравилось работать на кафедре математики, и я рада…»

Что писать дальше, она не знала.

– Линдсей, – раздался голос мужа.

Она подняла глаза от компьютера и, увидев лицо Антониоса, поняла, что все кончено.

– Нет…

– Да. – Губы его сжались в полоску, и он прерывисто вздохнул. – Я был там. И Парфенопа тоже.

– А остальные?

Он покачал головой:

– Мы по очереди сидели с ней.

– О, Антониос.

Линдсей встала и обняла мужа, и он притянул ее к себе.

– Мне так жаль.

– Я знаю.

Они еще постояли молча, а затем Антониос отстранился.

– Пойду распоряжусь насчет похорон.

– Конечно. Я могу что-то сделать?

Он лишь покачал головой и вышел. Линдсей посмотрела на компьютер.

«Спасибо за письмо. Я буду рада…»

Со вздохом она закрыла ноутбук и пошла искать сестер Антониоса.

Похороны состоялись через пару дней в ортодоксальной церкви в Амфиссе. Пришло огромное количество народу вместе с родными и персоналом Виллы Маракайос. Линдсей заметила, что Антониос и Лео стоят отдельно друг от друга, сестры как бы создают между ними барьер.

Дома были поминки, до боли напоминающие последние именины Дафны, вот только сейчас она не принимала гостей в центре зала.