Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— А ведь не врёшь. — Мужчина непонятно почему улыбнулся, или скорее ощерился волчьим оскалом. — Сам палить будешь, или кого заставишь?

— И сам могу, и желающих найти не проблема. Вас ведь никто не любит. Все знают, что хороший вор — это мёртвый вор. А тут такое дело. Московский генерал за всё ответит. Так что желающих будет много. Вас же все ненавидят. Даже вы друг друга ненавидите. Живёте словно пауки в яме. — Николай взглянул на наручные часы. — Сейчас десять минут пополудни, а в пятнадцать, я открываю огонь, и спаси господь невиновных.

На негнущихся ногах, каторжанин побрёл обратно рассказывать подельникам о результатах разговора, а вокруг орудий возникла суета подготовки к стрельбе. Подвозили ящики со снарядами, перед пушками выкладывался бруствер из мешков с песком. Занимали позиции призовые стрелки, и поднимали в воздух аэростат для наблюдения сверху.

Каторжники, захватившие тюрьму, смотрели на все эти приготовления с тоской и страхом, хотя человек, который их подбил на мятеж, утверждал, что ничего такого и солдаты не решаться стрелять, и что они уйдут марийскими лесами к Уралу, а там и Манчжурия рядом и вообще воля…

А тем временем, Николай сбросил тесный китель на руки какому-то солдату, и оставшись в одной рубахе, дёрнул рычаг орудийного замка, и уже хотел шагнуть за снарядом, как другой солдат в форме Внутренней Стражи, ловко вкинул унитар в казённик, и одним слитным движением закрыл его.

— Кто таков? — Николай посмотрел на неведомо откуда взявшегося помощника.

— Старшина Шагапов, ваше превосходительство. — Солдат вытянулся во фрунт.

— Ну, не тянись, старшина. — Николай приник к панораме, и начал крутить ручки прицела. — Молодец что подошёл. Одному стрелять несподручно.

— Так, это. — Воин усмехнулся. — Начальник-то наш. Самолично на рынок ездил, да мяса привёз… Еда сегодня была такая, что и по праздникам не бывала. А ещё повар говорит, что и на ужин будет мясная порция, и на завтра рыбы куплен воз целый, и артель придёт склад новый строить для кухни. Мы так прикинули, отчего у него прояснение в уме случилось, и всяк выходит, что от вашего приезда. Ну а мы, народ простой, но добро помним.

Звук выстрела ударил по нервам собравшихся словно молот. В стене тюрьмы вздыбился фонтан из осколков кирпичей, и вослед тоненько зазвенели осыпающиеся в квартале стёкла.

— Заряжай! — Николай, не отрываясь от панорамы, чуть подвинул прицел и уже был готов скомандовать огонь, как из дверей тюрьмы выскочил толстый человек невысокого роста в порванном зелёном мундире, с белой тряпкой в руках

— Не стреляйте! Они сдаются!

— Кажись сам начальник Экспедиции, пожаловал. — Шагапов усмехнулся. — Вот этому кровопивцу точно каторга бы не помешала.

— Хорошо, сделаем. — Николай кивнул, от чего старшина чуть не шарахнулся в сторону.

— Это как?

— Ну, натравлю на него судейских да не ваших, а тех, что из Москвы пожалуют, и если есть на него что, то упекут болезного лет на пять, а то и больше. Но подсказывает мне чутьё, что пятёркой этот хряк не отделается.

По случаю успешного завершения истории с бунтом, в Казани, в здании офицерского собрания закатили грандиозный банкет, где отметились крупнейшие губернские промышленники и купцы, не только оплатившие банкет, но и приготовившие подарок Николаю — роскошный золотой брегет от Патек Филипп с дарственной надписью, стоивший какие-то несусветные деньги.

Подарок пришлось принять, как не противилось всё естество Николая такому способу выражения благодарности. А после ещё и сфотографироваться со всеми присутствующими, и принимать внимание дам, и их кавалеров.

Хотя уже поднаторевший в светских игрищах молодой князь, улыбался вполне естественно, и так же естественно интересовался видами на урожай и деловой активностью в губернии, чем сразу заработал себе репутацию человека светского и даже приятного в общении. И только губернатор, когда все отошли, негромко поинтересовался, смотря в тарелку.

— И вы и вправду расстреляли бы тюрьму, вместе с заложниками?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да чёрт его знает. — Николай покачал головой. — Нет скорее всего. Раздолбал бы дыру в стене и пошёл бы резать их.

— Угу. — Боярский кивнул. — Так мой секретарь и сказал. Он кстати тоже выпускник Монастыря. Одна школа.

— Тут важна внутренняя уверенность в собственной правоте. — Николай коснулся левой стороны груди. — Вот здесь. Не тот бог, что на иконах, а тот, что в тебе. Тот который Совесть. А с таким богом можно и в одиночку пойти резать мерзавцев.

Генерал-губернатор вздохнул.

— Странно такое слышать от имперского волка, но я даже рад. На смену нам приходят люди не только сильные духом, но и совестливые. А это не менее важно, чем сила и верность.

Сидевший рядом генерал-лейтенант Загорский, усмехнулся, и подкрутил длинный ус.

— А если не секрет, откуда людей брать будете? — Он говорил вроде негромко, но чётко и ясно так, что его было хорошо слышно даже через звуки оркестра, который бодро наяривал модный в этом сезоне вальс «В осеннем парке». — Поднять численность до восьмидесяти тысяч не шутка.

— На окраинах из казаков, а в центральных губерниях, даже не знаю. С одной стороны, нужно-то мне всего тысяч пятьдесят. Но не хотелось бы новобранцев. Сержанты нужны в первую голову. Будут в ротах хорошие сержанты, ну и считай полдела сделано.

— А вы смотрели цензы найма? — Генерал чуть понизил голос и наклонился ближе к Николаю. У армии, довольно высокие требования и к офицерам, и к сержантам. И по возрасту, и по образованию. Скажем сержант старше тридцати пяти, с образованием в три начальных класса, не имеет никаких шансов удержаться на службе, и его отправляют в запас. И вот этот-то запас, и есть ваш основной кадровый резерв. Списки достанете через окружных чиновников в погонах, то вам недорого станет, а то и просто объявление в газетах дадите. Солдатский телеграф он такой. А многим эта гражданская жизнь хуже каторги. Так что многие с понижением пойдут, лишь бы обратно в войска.

— Ценный совет. — Николай кивнул. Пожалуй, так и сделаю.

— Да, конечно некоторые армейские начальники будут выступать против такой практики, но вам-то они сделать ничего не смогут, да и вы в своём праве. Отставник или запасник, это фактически брошенный человек, и призовут его лишь в случае большой войны. А таковая у нас по моим подсчётам нескоро. Так что поворчат, да успокоятся. Им же проще. Не по городам и весям бродят отставные головорезы, а при деле. И кстати. А будут у вас должности под женщин?

— А как же. — Николай уверенно кивнул. Он и правда планировал на многие места брать женщин особенно туда где требуется усидчивость, и аккуратность. Радиотелеграфистами, техническим персоналом штабов, и так далее. В армии, обычный процент женщин был около пяти, а в Страже, Николай планировал довести это количество до десяти, тем более что тыловых вакансий хватало. Зачем держать на складских должностях мужчин, когда с пересчётом имущества и ведением учёта могли вполне справиться дамы.

Кстати о дамах. Когда банкет закончился, и Николай уже видел первые сны, в дверь гостиничного номера, закрытую на ключ и накрепко подпёртую стулом, раза три за ночь скреблись, дёргали за ручку, но Николай лишь приоткрывал один глаз, и поняв, что дверь сейчас ломать не будут, засыпал сном праведника дальше.

Утро следующего дня, началось с детальной проверки самолёта, а именно всех замков и пломб, но всё было на месте, и проконтролировав заливку топлива, Николай оторвал свой Си-24 от полосы, и взял курс на Москву.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Российская империя Москва.

Сводка о происшествиях, случившихся за день в огромной империи обрабатывалась ночью в Личной Канцелярии, и вместе с документами от ведомств, входили в краткий утренний доклад дежурного офицера государю. Офицер докладывал кратко, после чего руководители ведомств, если желали и их приглашали для доклада, поясняли суть того или иного происшествия.