Три краски - Олег Рой

– А-а-а! – закричал кто-то совсем близко.

Лару словно выдернули из оцепенения, она почувствовала удар и упала. Что-то тяжелое рухнуло сверху. Снизу, там, где ухо, чувствовалось что-то мокрое и холодное – снег! Она зажмурилась, боясь открыть глаза. Кажется, жива. Только дышит очень уж часто, словно бежала. Хотя нет, это не ее дыхание, дышит что-то на ней. Лара открыла один глаз – и увидела знакомую идиотскую улыбку. Паша! Опять он тут!

– Едва успел! – заявил он со счастливым видом.

Лара вскочила:

– Это ты меня сшиб с ног? Совсем оборзел? Ты что, следишь за мной?

– Так если б не я, ты б под колеса угодила бы, – стал он оправдываться, но Лара его уже не слушала. Поднявшись, она увидела автомобиль, несколько минут назад летевший на нее. Машина стояла чуть поодаль, судя по следам на снежной дороге, именно там, где смогла остановиться после экстренного торможения. Водитель – мужчина лет тридцати пяти, в темных солнечных очках (несмотря на то что день был, мягко говоря, не солнечным), черной кожаной куртке и черной шляпе с опущенными полями – уже вышел из машины и направлялся к ней. Он выглядел озабоченным. Толпа людей собиралась неподалеку – прямо возле ресторана. Кстати, среди зевак стояли и Алинка с Кириллом. Значит, ее увидели! Отлично! Молодец, Лариса, хорошо спряталась!

– Куда ти побьежала? – с акцентом произнес водитель. Ларе снова показалось, что она его где-то видела или уже слышала этот голос… Но разве сейчас до воспоминаний? – Сумасшедшая! Крейзи! Чуть не убьил тебья! Потом в тюрьму?

– Извините, я не хотела, – не желая извиняться, еле выдавила из себя Лара.

– Она не хотела! – вдруг повторила за ней Алина, которая зачем-то выбралась из толпы и, подойдя к Ларе, взяла ее под руку.

Такое поведение девушку просто изумило.

– Ты в порядке? Нормально себя чувствуешь? – начала суетиться Алина. – Давай мы с Кириллом отвезем тебя домой? А вы могли бы и помедленнее ехать! Еле затормозили. Нарушают тут некоторые скоростной режим… – Последние фразы бывшая начальница адресовала уже американцу.

– Я виноват, я отвезти! – возмутился иностранец. – В больницу или домой?

Лара еще не сообразила, но за нее уже стал отвечать Паша:

– Не надо! Я ее сам провожу! Пошли, Лара. – Он схватил ее под руку, вырывая из Алининых оков. Он вел себя так, словно она была его девушкой. Ну уж нет, с этим придурком идти на глазах у собственных сотрудников?! Да и что он ее трогает, Кирилл ведь смотрит! Лара выдернула руку:

– Почему не надо? Я, пожалуй, от помощи мужчины не откажусь. У меня… голова, может быть, после падения болит. Вы же не против подвезти, да? – Ей хотелось скорее исчезнуть с глаз прибывающих зевак и уж тем более от Алины с Кириллом. Оправдываться сейчас, объяснять, что она тут делала, совсем не время.

– Не протьив! Коньечно, я помогу. Тем более я виноват!

– Не езжай с ним! Это плохой человек! – вскинулся Пашка.

Почему это он ведет себя так странно? Ревнует? Или ему от нее что-то нужно? Лариса с подозрением посмотрела на поклонника.

– Тебе, может, потребуется женская помощь, психологическая, – предположила Алина. – Не садись к этому типу! Опомнись, Лара!

Кобра и Пашка атаковали девушку с обеих сторон, словно собирались поделиться по-братски, разорвав ее на половинки.

Какая небывалая популярность! Интересно, с чего это вдруг?..

– Отстаньте! – отмахнулась Лара от обоих и, назло всем, пошла к машине. По пути она заметила обеспокоенный взгляд Кирилла – значит, его задело, что она уезжает с другим?! Ну и поделом! Хоть в чем-то сегодня повезло!

Только сев в авто, Лара вдруг подумала, что, может быть, ведет себя глупо – едет с первым встречным, на его машине, да еще и с иностранцем.

Из записей Джона Хемистри

33 мартобря, в полдночь

Ничего не выходит. Ни один из способов не действует. Открыть дверь невозможно. Это только в приключенческих фильмах ее открывают любой булавкой. Был бы я Джеймсом Бондом, я бы, несомненно, нашел выход. Но что-то мне подсказывает, что я не Джеймс, а всего лишь Джон… Впрочем, рано еще сдаваться. Поняв, что дверь не открыть, я решил ее выломать и несколько раз с разбега бросался на нее. Плечо болит ужасно, на лбу шишка, но проклятая дверь не поддалась ни на миллиметр. Тогда я попробовал ковырять ее вилкой, которую запасливо спрятал после ужина. Бесполезно.

И тогда я понял: единственный путь на свободу – через Кормильщика. Вот появится он в следующий раз, напрыгну на него с криком «кий-я!», оглушу чем-нибудь тяжелым и убегу. Я тут же придумал себе новое прозвище – Доктор Зло, но едва не бухнулся в обморок, представив всю кровавую картину нападения. Поднять руку на человека, пусть даже на такого огромного и монстрообразного, нелегко. Но что делать, если это мой единственный шанс? Я уже нашел предмет, которым можно осуществить операцию (отвинтил грядушку у кровати – она металлическая и тяжелая). Не знаю, какой стороной лучше ее приложить. Наверное, серединой. Я спрятал свое оружие под подушкой и окончательно почувствовал себя злодеем. Теперь нужно подгадать момент, когда мой сторож повернется ко мне спиной. Лишь бы все получилось…

Запись следующего дня

Я неудачник, трус, слабое существо. У меня ничего не выходит. Сидеть мне здесь до самой смерти. Как же надоела эта еда: яичница, сэндвичи, молоко и прочая ерунда, которой они меня пичкают! Зачем меня вообще кормят? Для чего? Кому я нужен?

Однако я отвлекся. В этой странной камере мысли превращаются в теннисные шарики и скачут от стены к стене. Не могу сосредоточиться, особенно когда думаю о том, что произошло вчера. Надо взять себя в руки. Взял и понял, что так писать еще более невозможно – как писать, если держишь сам себя: рук просто-напросто не хватает! Поэтому отпустил себя и снова взял ручку.

Так вот, вчера я был готов к осуществлению отчаянного плана физически и материально (то есть запасся вышеописанной грядушкой), но я совершенно не был готов морально. Когда пришел этот громила, я почувствовал такую дрожь в коленях, что мне пришлось сесть. Нащупав под подушкой металлический предмет, я сжал его в руке. Ладони мои вспотели, и пальцы скользили по гладкой поверхности металла. Между тем Кормильщик накрывал на стол. Я посмотрел на его низкий лоб, пересеченный двумя тонкими глубокими морщинами, на его волосы – жидкие, черные как смоль, собранные в жалкий крысиный хвостик, на его руки, бугрящиеся мускулами… Кстати, руки его оказались хуже всего. Один его кулак, наверное, больше моей головы, а рука толщиной с хороший взрослый дуб. Это даже не человек, а человечище, монстр, человек-пароход, человек-бульдозер.

Заметив мой взгляд, он повернулся ко мне, выпятив бульдожью челюсть, и я подобострастно улыбнулся. Да, мне стыдно писать об этом, но видели бы вы его и меня! Мы с ним в разных весовых категориях. Я, конечно, крупный ученый, но человек довольно мелкий и худощавый. Кормильщику едва дохожу до плеча, и нет сомнений, что одного удара его, уже описанного мною, кулака хватит на то, чтобы обеспечить мне длительный нокаут или даже нокдаун.

Все это настолько взволновало меня, что я почувствовал, как скрутило мои мышцы. Увы, я планировал ударить этого типа, но сейчас сидел на кровати, жалко улыбался и не мог шевельнуться. Я понял: еще немного, и я по привычке упаду в обморок! От страха! Какой кошмар!

Меж тем Кормильщик, поставив на стол тарелки, с удивлением посмотрел на меня, а затем спросил:

– Что-то не так? Ты хорошо себя чувствуешь?

Сейчас я не уверен, что кивнул. Мне кажется, я ответил ему одними глазами, которые моргнули. Впрочем, неважно. Еще немного помявшись и пробормотав что-то типа того, что мне нужно больше есть и спать, а то видок у меня не очень, Кормильщик ушел. Это все. Это крах моей операции! Я ничего не сделал. Я сидел на кровати еще долго, сжимая под подушкой металлическую грядушку. Руки уже не потели, железо разогрелось до температуры тела, и только тревожно стучащее сердце напоминало о том, что только что я был близок к чему-то важному, но только опять упустил свой шанс…

В этот вечер я отказался от еды. В ярости отшвырнул тарелку, и бутерброд развалился на несколько частей, а яичница приклеилась к стене и подмигнула мне своим выпученным желтым глазом. Брр, до чего же мерзко! Впрочем, разве не мерзка вся моя жизнь?! Ночью я слышал писк и шуршание – мыши поедали мой ужин. Должно быть, у них сегодня был пир. Жаль, что среди них нет Эмми или Крис… Я так скучаю по ним! Я даже вижу их во сне. Вот сегодня мне снилось, что ко мне пришла Эмили, которая девушка, и на руках у нее была Эмми-мышка, и обе Эмили уставились на меня блестящими в темноте глазами, хором говоря: «Ты убил меня!» Вне себя от ужаса я бросился бежать и увидел светлый коридор. Именно так всегда описывали смерть, я не хотел умирать, но выбора не было, а потому бросился туда и вскоре увидел в конце коридора дверь. «Вот и все», – успел подумать я, но тут увидел обеих Крис.