Журнал Двести - Двести Журнал

По крайней мере, даже на семинарах ВТО столь категоричных заявлений я не слышал. А Щеголев, соответственно, молодец, в той обстановке сказать ему то, что он сказал, было явно непросто.

Остальные два ставропольских фантаста, Панаско и Пидоренко, считают так же. Хотя для нас здесь эти столичные игры столь же абстрактны, как раньше московские "битвы титанов". Но в случае чего…

В заключение передаю свой привет Сидоровичу лично. Напрасно он так себя изводит. Даже столь ответственное мероприятие как "Интерпресскон" надо проводить так, чтобы уж если звонить по двухзначному номеру, то лучше "02" чем "03".

Примите уверения в совершеннейшем к вам почтении.

Василий Звягинцев.

* * *

Александр Олексенко (Санкт-Петербург)

Андрею Николаеву

(редактору и человеку)

Предельно открытое письмо

Уважаемый А.Николаев!

Принимая во внимание высокий идейно-политический уровень Ваших изданий, считаю своим долгом указать на совершенно недопустимую, но все же допущенную Вами небрежность технического характера (спокойно, Андрюша, я не об этом),

а именно:

повсеместное употребление знакосочетаний г. и г-н (а также г-на, г-ну etc).

Поскольку основы мировосприятия формируются в детстве, каковой период у большинства Ваших читателей пришелся на эру господства "товарища", как выражения господствовавшей же большевистской идеологии,

а также вспомнив те, как правило тяжелые, бытовые условия и зачастую неблагополучный социальный климат, сопровождавшие упомянутое формирование (что сплошь и рядом влекло за собой близкое и подробное знакомство с весьма специфическими формами обращения к собеседнику),

следует откровенно признать — да, пока еще не успела совсем недавно наставшая эпоха торжества новой (обновленной? хорошо забытой старой?) морали вытравить из нашего отягощенного комплексами подсознания все пережитки мрачного прошлого

и внедрить туда здоровые ростки нового, доброго "завтра", находящего всеобъемлющее отражение в прекрасном, благородном слове "господин", издавна принятом во всем цивилизованном мире как неотъемлемая составляющая культурного и уважительного общения.

И можно только приветствовать стремление подавляющего числа пишущих Вам и для Вас именно так обращаться к своим оппонентам; но все же необходимо сознавать, что

может, может сыскаться некий мерзкий тип, коему — в силу ли дефектов психики, обусловленных дурной наследственностью, разнузданной ли фантазии, воспитанной худшими образчиками бульварной литературы, или же благоприобретенной привычки во всем усматривать мерзости, возникшей вследствие непрекращающегося похмелья,

коему (учитывая к тому же острополемическую направленность, характерную для большинства Ваших материалов) при виде "г." и "г-н" непременно придут в голову совершенно другие слова, нежели имел в виду автор.

Не могу удержаться от того, чтобы не привести уже полюбившуюся многим цитату из А.Столярова: "…им должна подсознательно ощущаться…"

(Особенно обидно за второе сокращение еще и потому, что столь кощунственная его трактовка возможна лишь из-за неверного изначально, но, к сожалению, устоявшегося прочтения соответствующего термина иностранного происхождения.)

В то же время по поводу "г-жи", пожалуй, спасует и куда более изощренная фантазия, чем, скажем, моя, хотя и здесь есть, наверное, о чем подумать…

Но при этом, однако, хочу обратить Ваше внимание на тот факт, что всех этих проблем можно заведомо избежать, причем без особых усилий, путем тотальной замены всех сокращений такого рода на исходные, не допускающие каких бы то ни было разночтений слова — средствами любого текстового редактора, каковые, по достоверным сведениям, в Вашем распоряжении имеются,

предотвратив тем самым всякую (даже гипотетическую) возможность внесения элемента коммунально-кухонной склоки в и без того исключительно острую борьбу умов.

Всецело Ваш покорный слуга

Шура Олексенко

P.S.

Аналогичные соображения я в свое время собирался предложить вниманию глубоко уважаемого мною (г-на) Черткова, редактора широко известного "ИНТЕРКОМЪ'а",

(в котором на меня особенно сильное впечатление — с точки зрения вышеизложенного — производили ответы на письма читателей),

но, к несчастью, сей почтенный журнал тихо хлопнул штиблетами, и потому данным заметкам (и некоторым другим, имеющим менее общий характер) не суждено увидеть свет на его страницах;

надеюсь все же, что с Вашей, милостивый государь, помощью со скромными плодами моих раздумий сможет ознакомиться и дражайший А.Чертков, и не только он.

* * *

Николай Романецкий (Санкт-Петербург): Голос из болота

Полезно все-таки, черт возьми, знакомиться с материалами, посвященными кону, на котором ты имел честь оказаться в режиме урезанного присутствия.

Ведь то время, в течение которого тебя там терпят — а на стартовый взнос, чтобы оказаться законным порядком, кишка тонка, — хочется потратить на общение с людьми, которых не видел целый год. Да и не увидишь столько же — если допустят в следующий раз… Так что за этот день надо успеть и на вручении "Улитки" побывать, и пообедать на халяву, и на концерте авторской песни посидеть, и с охранниками не сцепиться, когда тебя не пропускают без "ошейника" в корпус. И времени на то, чтобы выпить со старыми друзьями, остается не так уж и много. А тут еще Андрей Николаев пристает — надо, видите ли, еще и на докладе отметиться, явку организаторам обеспечить. Вот и говоришь Николаеву: извини, мол, Андрюша, в гробу я видел ваши доклады, пусть на них идут те, кто здесь всю неделю проведет, а если будет там что-либо интересное, все равно потом расскажут, в общем ты меня понимаешь…

Так и получилось, что о начале новой литературной войны я узнал только из номера "Оберхама", посвященного "Сидоркону-94", прочитав тезисы доклада Андрея Столярова "Правила игры без правил (опыт литературной войны)" и отклик на них Александра Щеголева "Против — значит "контра" (майские тезисы)".

Впрочем, пролетать мимо объявления боевых действий автору не впервой. Помнится, еще в конце 1988-начале 1989 года на одном из семинаров Юра Флейшман дал мне прочитать те самые абзацы из того самого "Протея" того самого Медведева. Я добросовестно прочел, ничего не понял (дурак!), но на всякий случай глубокомысленно произнес: "Ничего себе…" Чуть позже мне все объяснили (я тоже был тогда свой, ибо ходил в опекуемых у Андрея Михайловича Столярова) и предложили стать в строй. Но я терпеть не мог строя еще со времен учебы на военной кафедре родного политеха, да и боевых действий не люблю. И осмелился тогда остаться на своей собственной стороне… Наверное, поэтому и появляюсь в членах "Сидоркона" только на один день.

Так что меня не удивляет то, что заинтересованные лица уже не подают Саше Щеголеву руки. Не удивляет и то, что "начата работа по распространению слухов". Я и сам в свое время с удивлением узнал, что мне приписывается крылатая фраза: "Семинаров много, а жизнь одна" — фраза, которую я, с моим вечным желанием оставаться в стороне от любых баталий, никак не мог произнести. Значит, кто-то произнес ее за меня.

Впрочем, хватит о себе. Обратимся к тезисам уважаемого докладчика (дабы не занимать печатную площадь, буду излагать лишь возражения).

Во-первых, мне кажется, что ВТО проиграло битву отнюдь не потому, что сделало ставку на серость. В сборниках ВТО печатались произведения немалого количества авторов, не имеющих никакого отношения к молодогвардейскому направлению. Это и Лукины, и Даля Трускиновская, и Людмила Козинец, и Сергей Иванов, и Брайдер с Чадовичем, и Леонид Кудрявцев — список можно продолжить. Во-вторых, ВТО рухнуло исключительно по двум причинам: а) его руководству не хватило гибкости, когда региональные филиалы организации потянулись к определенной деловой самостоятельности; б) на беду ВТО распался СССР.

Кстати, такая мощная издательская компания как минский "Эридан" в некотором смысле зародилась в недрах ВТО и выросла на обломках его западного регионального отделения.

Теперь о том, что "война — нормальное состояние литературы". Здесь я должен согласиться с уважаемым докладчиком, но, на мой взгляд, дело здесь вовсе не в художественности и серости. Источник любой войны — это присущее человеку стремление к господству, будь то экономическому, будь то политическому, будь то интеллектуальному. А нынешнее положение в постсоветской фантастике обусловлено еще и социальным состоянием общества. Старые властные литературные структуры сгинули, и на их место неизбежно (таковы законы общественного развития — пустота всегда гибельна) должны прийти другие. А стало быть, найдутся и желающие — свято место пусто не бывает. И ни к чему лукавые разговоры о художественности и литературном дистанцировании.