The офис - Андрей Донцов

Уже через месяц на заводе наряду с фотографиями ударников висели портреты Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Нахимова, Александра Карелина, Ирины Слуцкой, Юлии Чепаловой и Екатерины Гамовой.

Трое последних побывали на заводе, встречались с рабочими, так что их фотки дополнялись автографами.

Сам Иван раз и навсегда распрощался с политикой за бессмысленностью всего там происходящего. Почувствовав отношение к себе как к денежному мешку, он, как и многие прочие директора крупных предприятий, быстро наигрался в эти игрушки и предпочел сосредоточиться на собственных заботах.

Маслов же, успевший вступить в партию за три заседания до конца ее фактического существования, произвел впечатление на многих потенциальных властителей умов и судеб. Вскоре ему посыпались предложения от старых знакомых персон, но из абсолютно новых политических новообразований. Стоит ли говорить, что в итоге Александр оказался в партии с громким названием «Патриоты» и быстро стал одним из трех ее региональных лидеров.

Все чаще и чаще ездил он в Москву по политическим делам. Иван, чтобы драгоценное время «правой руки» не пропадало зря, снабжал его коммерческими задачами и постепенно передал в его руки все отношения с крупными государственными органами.

Однажды Иван заехал к Маслову домой – понадобились ключи от сейфа – и засиделся до половины второго.

– Я вот, Сергеич, статью пишу. Для одного издания. Слов не хватает, конечно… и образования.

– О чем статья?

– О геноциде…

– Я и не сомневался.

Маслов буркнул «извини», упал на пол и сделал на кулаках двадцать отжиманий.

Отдышавшись, заговорил сбивчиво, но бойко:

– Геноцид русского народа принял такие масштабы… что Гитлер и Сталин показались бы безвинными баловниками, по сравнению с тем, что сейчас происходит в стране при полном попустительстве правительства. Ты в курсе, кто финансирует у нас институты планирования семьи, открытые по всей стране? Более семидесяти филиалов. Их больше уже, чем сельских библиотек. Конечно, Америка. Бюджеты подобных центров в крупных городах достигают полутора-двух миллионов долларов в год. Онкологию они нам не спонсируют, борьбу с беспризорниками тоже. Чего же вдруг такая забота о желающих сделать аборты российских женщинах? Не удивляет? Шесть миллионов абортов в год! Сто тысяч детей на поздних сроках! Какая забота американцев о России. Хочется заплакать… Зачем устраивать бомбежки, если можно элементарно понизить рождаемость до таких размеров, что нация исчезнет с лица земли.

Чтобы хоть как-то отвлечься от назойливой речи, Иван уставился на лежащую на столе газету с телепрограммой и принялся бегать глазами по строчкам.

Увиденное привело его в ужас, ибо прошло уже много лет, с тех пор как он последний раз читал программку вот так вот подряд, канал за каналом.

«Огонь любви» – 60-я серия. «60 серий! Бог мой!» – ужаснулся Иван.

Рита решает расправиться с Мариной. Александр боится, что жене станет известно об его интрижке. В гостях у Юлии Софья знакомится с Софьей Никитичной. Бахти уверяет Ксению, что любит ее, но должен соблюдать цыганские традиции, которые запрещают им быть вместе.

А Маслов не унимался:

– На сто женщин детородного возраста у нас уже приходится 113 детей. А для того, чтобы просто восполнить пробелы смертности и смены поколений, необходимо 230. Нормальная статистика? В два раза больше. Но если наши дети рождаются – с ними работа продолжается по полной программе. Беспризорниками на улицах никто не занимается, потому как детских домов у нас фактически не строят. Остается только фиксировать преступления и смерть от передозировок или токсикации.

Покивав взбудораженному великану в ответ, Иван вновь вернулся от безысходности к программке.

На другом канале сразу после «Огня любви» шла «Женщина без прошлого». И тоже, мать ее за ногу, 60-я серия. Вот такой вот день – день шестидесятников.

Любопытство Ивана возросло:

Теодор и Александра спасаются от киллеров. Яну тоже удается убежать от греческих наемников. Вместе они безрезультатно пытаются покинуть маяк. В России Лариса Вольская ждет с нетерпением известия о смерти Александры…

«Уж не смотрит ли все это моя жена!» – пришла в голову ужасная и страшная мысль. Иван ни разу не общался с ней на эту тему.

– А теперь о самом главном. Педофилия. Экскурсии для иностранцев в Петербург. Сорок тысяч визитеров за последние три года через экскурсионные фирмы специального назначения. Многие в восторге от творящейся здесь безнаказанности, остаются в Питере жить и организуют притоны для своих соотечественников. Открыто у нас хоть одно уголовное дело против иностранцев-педофилов? За штуку баксов питерские менты и урки продадут любые понятия о чести и дадут крышу любому притону. И это все – не геноцид? Усыновление детей? Гражданина России замучают собирать документы, а иностранцы покупают наших детей на запчасти как поломанные автомобили. Есть у организации лицензия – деньги на бочку и полный вперед. А таких организаций с лицензией больше ста. Пока мы работаем над получением бабок, кое-кто очень неплохо работает над нашими детьми…

– А тебе на фиг программка – если у тебя телевизора в квартире нет?

– Изучаю, чем потчуют народ. 71 сериал в день на доступных каналах. Считая повторы, конечно…

– Да… я вот тоже смотрю… а ты говоришь геноцид… А у тебя почему жены и детей нет, а?

– Детей нет, потому что нет жены, а жены нет… некогда просто…

– Ты отдыхать пробовал, Саня? Хотя бы ночью, а?

– У меня кипит голова, Иван Сергеевич, трещит по швам и лопается на две части одновременно. Нельзя видеть все это и молча сидеть…

– Ты революцию готовишь?

– Нет, но надо хотя бы в умах людей давать отпор этой… этой… информационной шизофрении.

– Слушай, я тут покупаю квартиры в доме эконом-класса, деньги вкладываю помалеху, сдаю, перепродаю – по-разному. Так вот, в Новороссийске строят комплекс недалеко от моря. Там в описании инфраструктуры сказано: во дворе игровые площадки для детей, скамейки для отдыха взрослых… Скамейки для отдыха взрослых, Александр!!! Ты когда последний раз сидел на уличной скамейке, просто отдыхал?

– А если мне не сидится? – продолжал богатырь. – Если на этих скамейках уже не будет сидеть людей русской национальности через пятьдесят лет… вообще не будет…

Сергей очень жалел потом, что не попытался поговорить с Саней по-другому, без легкой иронии. Он видел в Маслове себя пяти-шестилетней давности, и почему-то ему доставляло удовольствие наблюдать чужую горячность и ощущать собственное спокойствие. Спокойствие, которое ему дала семья. И которое он ни на что не хотел бы променять.

А богатырь за монитором продолжал кипятиться, выбрасывать в пространство кабинета полные бессильной злобы вопросы:

– Ты знаешь, когда закончится русский род на земле? Дата легко прогнозируется…

Иван Сергеевич ушел от своего друга и коллеги, удивляясь, насколько глубоко тот погряз в идеологическом болоте. У него возникла твердая уверенность в том, что ничем хорошим эти поездки в столицу нашей родины для Маслова не закончатся. Если бы знать тогда, что не только для Маслова…

С тех пор он провожал своего богатыря в Москву дружескими подтруниваниями типа «в столицу за вредными для сна идеями поехал?».

А Маслов за полгода организовал из дышавшей на ладан заводской поликлиники сильный и вполне современный медицинский центр, закупив оборудование и переманив из областного центра четырех врачей – две приятные супружеские пары с хорошим послужным списком и редким ореолом интеллигентности и порядочности. Они создали атмосферу семейной клиники, от которой на заводе пришли в восторг.

Поводом для их новой беседы послужил список запретных слов, который был расклеен по предприятию. На длинных свитках были выписаны более двухсот речевых оборотов, по большей части молодежных жаргонизмов.

Маслов рассказал Ивану о встрече на партийном съезде с бывшим работником телевидения, который и поведал ему о тайном заговоре всех подконтрольных государству СМИ, снабдив наглядными материалами.

– Язык тупых наркоманов внедряется в нашу голову с экрана осмысленно… Сознание начинается с языка, и его чисткой сознательно занимаются.

– Чисткой чего, сознания или языка?

– Сознания через язык… наркоманский, тупой, ориентированный на низменные инстинкты, на отсутствие памяти в человеке… на отсутствие образа… на уничтожение образа через уничтожение художественности…

Ивану стало жаль друга. Не он ли втянул его в это болото?

– Саня, ты же штангой занимался. Что тебя в филологию потянуло?

– Вот кассеты… Один и тот же ведущий в программе за январь и за сентябрь 2000-го. Прошло полгода.