Вверх по дороге, ведущей в ад - Наталья Берзина

Даже в полевых условиях он постарался сделать все возможное, чтобы Инга была довольна. Она видела это и объясняла себе его поведение тем, что просто он так воспитан. Решив, что пришла пора начать разговор о том, как он попал в горы, Инга начала рассказывать о своей семье. Арсений с интересом слушал ее, изредка задавал наводящие вопросы, а когда девушка напрямую спросила о его жизни, он замолчал, помедлил с ответом и наконец просто сказал:

– Это трудно объяснить. Наверное, просто устал от суеты. Всегда мечтал о тишине, покое. А тут подвернулся случай круто изменить жизнь, вот я им и воспользовался. Понимаешь, меня здесь все устраивает. Не нужно никому ничего доказывать. Можно жить простой естественной жизнью. Почти как далекие предки.

– Да ты, выходит, романтик! – сделала вид, что изумилась, Инга.

– Отчасти. Но больше прагматик. Тут, в горах, нет нужды заискивать, идти на компромиссы ни с людьми, ни с собственной совестью.

– А как же твои родители? Они знают, где ты?

– Разумеется. Я время от времени связываюсь с ними. Невозможно жить полностью изолированно. Нужно изредка пополнять запасы, для этого приходится ходить в поселок. Я это делаю, как правило, раз в месяц.

– Это далеко? Я имею в виду поселок.

– Не очень. От моего дома три дня пути.

– А зимой? Насколько я знаю, зимы здесь снежные.

– На лыжах. Особых проблем нет.

– Скажи мне, Арсений, а как получилось, что ты оказался на базе? – вдруг напрямик спросила Инга.

– Я случайно увидел, как вас схватили. Сразу не догнал. Отыскал позже. Вот и все. Не думал, что рядом со мной существует бандитское гнездо.

– Но там были ребята из других групп. Ты не встречал их?

– Нет. Я даже, когда вас заметил, не понял, откуда вы здесь взялись. Единственный проход на плато знаю только я. Но вы там не проходили.

– Мы поднимались по стене. Целый день над пропастью. А после на плато увидели миражи.

– Это диво здесь не редкость. Кстати, именно это явление и подвигло меня поселиться в горах.

– Скажи, а где живут твои родные?

– Далеко. Очень далеко. Впрочем, нам пора. Лошади отдохнули, можем двигаться дальше. Если мы собираемся попасть домой завтра к вечеру, то нужно идти! – прервал разговор Арсений.

Маркел слушал нескладный, путаный рассказ Пашки и мрачнел все больше. Мало того, что на базе орудуют следаки, так еще и деньги попали в чужие руки. За унесенный мужиком общак не только можно, нужно порвать глотку. А что до девки, то… Если Ингу увел незнакомый мужик, то выходило, что Таркан либо отдал ему девку, либо не сумел сохранить. Только он сам и Таркан знали о захоронке. Значит…

– Куда он ее поволок? – выдавил из себя Маркел, зло затаптывая окурок.

– Я не могу точно сказать. Но неподалеку, где-то там. – Пашка махнул рукой в том направлении, откуда пришел. – Я видел ночью палатку. Рядом были лошади. Мне показалось, что они там.

– Далеко? – отрывисто поинтересовался Умрой.

– Трудно сказать. Ночь была. Я чуть не заблудился. После в скалах отлеживался. Не знаю. Может, и далеко, а может, и не очень.

– Сколько ты шел? – снова спросил Умрой.

– На палатку я наткнулся почти сразу, как стемнело. Около часа отлеживался… Нет, не могу ничего сказать.

– Знаешь, Маркел, если они еще там, то мы их достанем. Конными мы их найдем! – Умрой впервые проявил эмоции.

Чика бросился седлать свою лошадь, но Умрой остановил его:

– Ты с Пашкой пойдешь к скалам. На тот случай, если мы опоздаем, перехватите эту парочку. В любом случае нам понадобится засада на их пути. Мы с Маркелом будем в загоне. Связь держать с нами по радио.

Вскочив на лошадей, Маркел и Умрой рысью двинулись в указанном Пашкой направлении. Проводив их взглядом, Чика вздохнул и, не оборачиваясь, спросил:

– Ты Бара не встречал?

– Что? – переспросил Пашка.

– Бар с нами был. Ушел куда-то и пропал. Я спрашиваю, ты его не видел?

– Не-а! Я вас-то чудом нашел!

– Ну тогда пошли. Нам черт знает сколько шлепать. Вон туда, к тем скалам, – зло проворчал Чика и дернул лошадь за повод.

Обходя труднопроходимые участки, Чика упрямо шел к виднеющимся вдали скалам. Плетущийся позади Пашка раздражал его. Этот дурень, помешанный на бабах, вызывал стойкое отвращение. Впрочем, что с него взять, зеленый пацан, жизни не видел. Самому Чике пришлось хлебнуть в этой жизни такого, что многим даже не снилось. Все их воровские заморочки ничто по сравнению с тем, что пережил он.

Сразу после учебки он оказался в Чечне. Участвовал в сопровождении караванов. Несколько раз побывал под обстрелом, но выжил, а вот когда старики послали его за водкой, примитивно попал в плен. Главное, сам пришел в дом, где засели «чехи». В себя пришел только ночью. Связанный, в подвале, с кляпом во рту. Двое суток без воды и пищи. Ночью его затолкали в багажник древней «Волги», долго куда-то везли. После шли какими-то козьими тропами. Снова подвал. Попытался рыпнуться – избили. Продали в рабство. Хозяин кормил так, чтобы только не подох. Чтобы не сбежал, за ним присматривал мальчонка лет двенадцати. Автомат в руках был едва ли не больше его самого. По-русски щенок ни слова не знает, только спуску от него не было ни малейшего. Чуть что не так, сразу докладывал старшим. Те начинали бить. Грамотно били. Боль адская, но без особых повреждений.

Спустя два месяца Чике все же удалось сбежать. Скитался по горам, кормился травой, листьями. Вышел к федералам. Думал, что мытарства закончились. Как же! Как раз наоборот. Им занялся спецотдел. Капитан, допрашивавший Чику, убеждал его признаться, что тот сам перешел к «чехам». Заставил подписать бумагу, что он участвовал в нападении на блокпост. На следственном эксперименте Чика сбежал. Ушел недалеко. Снова попал к горцам. Для порядка его избили. Увели с собой. Когда узнали, что он сирота, мать похоронил незадолго до призыва, поняли, что выкупа не будет. Под дулом автомата заставили расстрелять двоих контрактников. Какой-то араб снимал все на видео. Нет, больше оружия в руки ему не давали. Таскал ящики с патронами, рюкзаки со взрывчаткой. Насмотрелся на то, как убивают федералов, сполна. Когда группу окружили в горах, под обстрелом тихонько смылся. Больше к своим не лез. Ушел на юг. Там оказалось не лучше. Батрачил. Ходил с браконьерами за осетром в дельту Волги. Однажды попали в облаву. Чика вовремя выпрыгнул из моторки и добрался до берега. Двое суток выбирался из дельты. От безысходности рванул на Север. Без денег, без документов. Научился достаточно ловко уходить от милиции. Скитался больше года. Когда судьба привела его в эти края, Чика уже был матерым бродягой. Изредка устраивался куда-нибудь подработать, но в основном не надолго, до первой зарплаты. Двигался дальше, не с целью свет повидать, а только чтобы себя не показать. Больше двух месяцев нигде не задерживался. С Маркелом он договорился о работе на лето. Невольно оказавшись в роли охранника, плюнул на моральные нормы и просто делал свою работу. Благо платил Маркел хорошо. Чика даже в обычных развлечениях охраны принимал участие только для того, чтобы не прослыть белой вороной. Уж он-то на себе испытал, что значит быть рабом. К Маркелу Чика не чувствовал ни ненависти, ни любви. Какая разница, кто и как живет!

Сейчас Чику волновало только одно: не обманет ли его Маркел, заплатит ли за последний месяц. Если заплатит, то можно идти дальше, до самого океана, а там что-нибудь подвернется. На крайняк можно будет и за границу свалить.

Умрой заметил след от костра первым. Соскочил с лошади, присел на корточки, чуть ли не обнюхал место, где стояла палатка.

– Они ушли совсем недавно! Меньше часа назад! Догоним элементарно!

– Знать бы, куда они ушли! Ты говоришь так, словно мы их уже взяли! – уныло проворчал Маркел.

– Когда Пашка сказал, что их видел, ты подхватился так, словно у тебя украли миллион! – заметил Умрой, вскакивая на лошадь.

– Миллион не миллион, но, похоже, общак у них! Кроме того, эту девку я берег в подарок нужному человеку. Сам не тронул и пацанам не дал.

– Подумаешь, не велика потеря! Девок, что ли, мало?

– Ты не понял? Мне нужно, чтобы ты их нашел! Немедленно! Я хочу вернуть и бабки, и девку! – взревел Маркел и замахнулся на Умроя нагайкой.

Но тот, не дрогнув, перехватил занесенную над ним руку и, как-то по-особому сдавив, заставил Маркела сморщиться от боли.

– Ты, дорогой, не забывай, где находишься! И помни, кто перед тобой! – прошипел Умрой.

Внезапно словно ветер пронесся над их головами, где-то неподалеку зазвучала странная завораживающая мелодия. Склон увала вдруг утонул в разноцветном, мерцающем сиянии. То, что в Заполярье, скорее всего, приняли бы за северное сияние, продолжалось недолго. Всего несколько минут. Когда зарево растаяло, оставив слабо светящийся круг, побледневший Умрой, натянув поводья, заставил лошадь пятиться.

– Во блин! – только и воскликнул Маркел. – А чой-то было?