Клуб Дюма, или Тень Ришелье - Артуро Перес-Реверте

Дверь со скрипом отворилась, щелкнул выключатель, и Корсо оглядел мастерскую: главное место занимал старинный печатный станок, рядом стоял цинковый стол, заваленный инструментами, полусшитыми или уже собранными в блоки тетрадями, тут же – бумагорезальная машина, разноцветные куски кожи, бутылки с клеем, инструменты для отделки переплетов и прочие принадлежности ремесла. Повсюду лежали огромные стопки книг – в переплетах из сафьяна, шагрени или телячьей кожи – и книги, еще не переплетенные, а также готовые к отправке пакеты. На лавках и полках ждали своего часа пострадавшие от моли или сырости старинные тома. Пахло бумагой, переплетным клеем, свежей кожей. Корсо с наслаждением вдыхал этот запах, и ноздри у него трепетали. Потом он вытащил из сумки книгу и положил на стол.

– Я хотел бы узнать ваше мнение вот об этом.

С такой просьбой он обращался к ним не впервые. Педро и Пабло Сениса неспешно, чуть ли не с опаской приблизились. И, как обычно, первым заговорил старший:

– «Девять врат»… – Он потрогал книгу, не сдвигая с места; казалось, его костлявые, желтые от никотина пальцы ласково гладят живую плоть. – Красивая книга. И очень редкая.

У него были серые мышиные глазки. Серый плащ, серые волосы – и серая фамилия[65]. Он алчно скривил рот.

– Вы видели ее прежде?

– Да. Примерно год назад, когда «Клеймор» поручил нам почистить два десятка томов из библиотеки Гуальтерио Терраля.

– И в каком состоянии она попала к вам в руки?

– В отличном. Сеньор Терраль умел беречь книги. Почти все, что нам доставили, было в хорошей сохранности, кроме, пожалуй, Тейшейры[66] – с ним пришлось повозиться. Остальное, включая и «Врата», надо было только немного почистить.

– Это подделка, – выпалил Корсо. – Во всяком случае, есть такое мнение.

Братья переглянулись.

– Подделка, подделка… – сердито пробурчал старший. – Нынче все слишком легко берутся судить, где подделка, а где нет.

– Слишком легко, – эхом подхватил второй.

– Даже вы, сеньор Корсо! И это нас удивляет. Подделывать книги невыгодно: много труда и мало прибытка. Я, конечно, имею в виду настоящие подделки, а не всякие там факсимиле – они могут обмануть только полных профанов.

Корсо, словно извиняясь, развел руками:

– Я не сказал, что вся книга подделка, но что-то в ней может быть и ненастоящим. Скажем, когда в некоторых экземплярах недостает страницы или нескольких страниц, их заменяют копиями, снятыми с тех, что сохранились в целых книгах…

– Разумеется, это азбука нашего ремесла. Но тут бывают разные пути: добавить фотокопию, факсимиле или… – Он чуть повернулся к брату, не сводя при этом глаз с Корсо. – Скажи ты, Педро.

– …или сделать это по всем правилам искусства, – закончил его мысль младший Сениса.

Корсо понимающе заулыбался – прямо кролик, готовый поделить с друзьями свою морковку.

– А могло такое случиться с этой книгой?

– Сперва скажите, кто заподозрил неладное?

– Владелец книги. А он, ясное дело, уж никак не профан.

Педро Сениса пожал тощими плечами и прикурил новую сигарету от предыдущей. После первой же затяжки его начал сотрясать сухой кашель, но он продолжал невозмутимо дымить.

– И что, вы имели возможность сравнить этот экземпляр с подлинным?

– Нет, хотя вскоре смогу это сделать. Поэтому я и хочу прежде услышать ваше суждение.

– Это ценная книга. Но мы не занимаемся точными науками. – Он снова повернулся к брату. – Правда, Пабло?

– Мы занимаемся искусством, – с нажимом произнес тот.

– Вот именно! И нам было бы неловко разочаровать вас, сеньор Корсо. Вдруг мы ошибемся?

– Это вы-то ошибетесь? Ведь вы сумели скопировать «Speculum vitae»[67], взяв за образец единственный сохранившийся экземпляр, да так, что потом ваша подделка попала в один из лучших каталогов Европы… Уж кто-кто, а вы-то всегда смекнете, что перед вами.

Братья дружно улыбнулись одинаковыми кислыми улыбками. Си и Ам, подумал Корсо. Два хитрых кота, которых ласково погладили по шерстке.

– Но ведь наше участие доказано не было, – промямлил наконец Педро Сениса. Он потирал руки, краешком глаза поглядывая на книгу.

– Не было, – подхватил его брат, чей голос прозвучал печально. Казалось, они сожалели, что не могут отправиться в тюрьму в обмен на публичное признание их талантов.

– Верно, – заметил Корсо. – Но никаких доказательств не было и в случае с Чосером – мозаичный переплет для него якобы выполнил Мариус Мишель, книга попала в каталог коллекции Манукяна. А «Biblia Poliglota»[68] барона Бильке? Вы так искусно вставили в нее три недостающие страницы, что эксперты до сих пор не отваживаются оспаривать их подлинность…

Педро Сениса поднял желтую руку со слишком длинными ногтями:

– Тут надо кое-что уточнить, сеньор Корсо. Одно дело – мухлевать ради наживы, и совсем другое – работать из любви к искусству, своему ремеслу, то есть созидать ради удовольствия, которое может принести сам процесс созидания или, что чаще бывает, процесс воспроизведения… – Мастер похлопал глазами, потом хитро ухмыльнулся. Его мышиные глазки заблестели, когда он снова посмотрел на «Девять врат». – Но что-то не припомню, и мой брат, я уверен, тоже, чтобы мы имели касательство к тем работам, которые вы только что назвали замечательными.

– Отличными…

– Разве?.. Да все равно… – Он поднес сигарету ко рту и сильно затянулся, отчего на щеках его образовались глубокие впадины. – Но неизвестный нам мастер – или мастера – получил от творческого акта такое удовлетворение – моральное удовлетворение, – какое никакими деньгами не оценить…

– Sine pecunia[69], – прибавил его брат.

Педро Сениса, предавшись воспоминаниям, выпускал дым через нос, рот у него при этом был приоткрыт.

– Возьмем, к примеру, этот «Speculum», который Сорбонна приобрела, не усомнившись в его подлинности. Только бумага, печать и переплет наверняка должны были стоить раз в пять больше, чем то, что получили так называемые мошенники. Не всем это дано понять… Что, как вы полагаете, выберет художник, который наделен талантом, равным веласкесовскому, и способный с ним потягаться: шанс увидеть свою картину в Прадо, между «Менинами» и «Кузницей Вулкана», или большие деньги за нее?

Корсо без малейших колебаний признал его правоту. На протяжении восьми лет «Speculum» братьев Сениса считали самой ценной, самой замечательной книгой в собрании Парижского университета. Подделка была раскрыта, но не благодаря прозорливости экспертов, а по чистой случайности. Проболтался посредник…

– Надеюсь, полиция оставила вас в покое?