Аманда исчезает - Мелисса Фостер

Молли помахала ему рукой. Ньютон вылез из машины.

– Привет, Молли, как поживаете?

– Хорошо, спасибо. Я ищу пастора Летт.

– В церкви ее сегодня не будет, – сообщил Ньютон.

– О… – протянула Молли. – Но я только что ее видела, – сказала она и поняла, что проговорилась, – то есть утром.

С кладбища вышел тощий темнокожий старик и двинулся к Молли и Ньютону. Армейская куртка у него была застегнута до ворота, фетровая шляпа надвинута на самые глаза – и это несмотря на жару. Старик проковылял мимо, каждый шаг давался ему с огромным трудом. Молли поморщилась от его жуткого запаха.

– Здравствуйте, мистер Карр, здравствуйте, мэм, – прошамкал старик.

– Добрый день, Уолтер! – отозвался Ньютон.

Старик побрел через стоянку к дороге. Грязные джинсы волочились по асфальту.

– Вы знакомы? – шепотом спросил Ньютон.

Молли покачала головой, чувствуя себя настоящей сплетницей.

– Уолтер Микс живет здесь уже семьдесят лет. Тридцать из них – у Пичтри-роуд. Всю жизнь прожил бирюком. А когда-то у него была жена, и ребенок тоже был, дочь. Никогда не садился за руль, машин боится.

– Почему? – спросила Молли.

– Трудно сказать. Когда работал в шахте, он каждый день ходил на работу и обратно пешком. Однажды вернулся со смены, а дома его нет: сгорел.

– Какой ужас!

– Некоторые болтали, дом, мол, подожгли, но выяснить ничего не удалось. Вскоре после этого жена ушла от Уолтера и дочку забрала.

– Бедняга! Получается, он и дом потерял, и семью?

Молли шла к кладбищу вслед за Ньютоном.

– Жена его точно испарилась. Когда дом сгорел, они втроем пошли ночевать к тетке Уолтера, а утром жена и дочь исчезли. – О старике Ньютон рассказывал с неожиданной охотой, и Молли с интересом слушала. – Уолтер был женат на белой. Девочка у них родилась, хм, светлокожая, темноволосая, чудо какая хорошенькая. – Ньютон остановился и задумчиво посмотрел на кладбище. – Если не путаю, дом Миксов сгорел в конце шестидесятых. Жалко, слов нет. Жена Уолтера тоже была замкнутой, даже немного не в себе. – Ньютон покачал головой. – Ее отец умер от какой-то формы рака, вызванной асбестом, мезоте… не помню, как дальше. Поэтому в детстве она чувствовала себя очень незащищенной. – Ньютон сунул руки в карманы, через секунду вытащил – он явно нервничал. – Она говорила, что может сама себя вылечить. В городе болтали, мол, она шаманка какая-то, колдунья, ну, вроде того. Сам я не особо в это верю и никакого волшебства-колдовства точно не видел. – Ньютон посмотрел на Молли: – Извините, я опять заболтался, со мной случается.

– А я думала, Уолтер – обычный старик-неудачник. Мне его жаль, – призналась Молли, в очередной раз подивившись тому, какой кладезь информации этот Ньютон Карр.

– Ну, особыми талантами Уолтер не блистал, зато всегда был человеком надежным. На шахте все расстроились, когда он объявил, что уходит. Закатили в его честь большую вечеринку на гравийной площадке вон за тем кукурузным полем. – Ньютон показал на поле за церковью.

Они молча шли через кладбище. Молли подумала, что Ньютону известно куда больше, чем просто история Бойдса.

– Молли, вы ведь слышали про каменоломню? – спросил вдруг Ньютон.

– Ну, я знаю, что местные жители добивались, чтобы она осталась за чертой Бойдса, а потом тот участок купил кто-то из горожан и все проблемы решились.

Упрощенный вариант истории Бойдса заставил Ньютона улыбнуться. Он собирался проверить, в каком состоянии старые могилы, и пригласил Молли прогуляться по кладбищу. По дороге Ньютон снова заговорил:

– Когда-то вся эта земля принадлежала горнорудной компании, которая хотела соорудить каменоломню в городе. Туннели были вон там. – Ньютон махнул в сторону холма за полем. – А потом каменоломню выкупил Мартин Чэмберс.

– Какие туннели? – спросила Молли.

– О них в городе болтают разное. Одни вообще не верят в их существование, другие твердят, мол, под городом целый лабиринт. В прежние времена дорог почти не было и дешевле было рыть как можно ближе к стройке. Горнорудной компании принадлежало семнадцать-восемнадцать сотен акров земли прямо в городе. Рядом с парком есть старая шахта. Когда-то и тот участок принадлежал горнорудной компании, его называли Золотым прииском.

– Чэмберс купил все тысяча восемьсот акров? – удивилась Молли.

– Да, и почти восемьсот акров тут же отдал под заповедники, Хойлс-Милл-парк и Хойлс-Милл-Трейл. Мы должны быть ему за это благодарны. Этот человек спас Бойдс, причем в самом прямом смысле слова. Нам очень повезло, что Мартин Чэмберс приехал в наш городок и инвестировал такую сумму в местную экологию.

Какое-то время они молчали. Ньютон то и дело нагибался и подбирал мусор. Несколько могил находилось поодаль от остальных. Ньютон вырвал пару сорняков, поправил цветы. Потом присел на корточки у потрескавшегося розового памятника с неразборчивой надписью.

– «Здесь покоится полковник Джеймс А. Бойдс. Родился 22 декабря 1823 года в Эйршире, Шотландия. Умер 21 декабря 1886 года в Бойдсе», – прочел Карр.

Молли наклонилась и провела пальцами по шероховатому надгробию. Она без труда представила, как молодой Ньютон вернулся из армии и раздумывал, как еще служить стране и родному городу.

Затем Ньютон перешел к соседней могиле, явно детской. Солнце золотыми бликами лежало на камне. С шоссе доносился далекий шум машин. Имени на надгробии не было, только даты: «1979–1979».

Карр посмотрел на Молли.

– Ребенка тут нет, а надгробие в память о дочери моего близкого друга. Она прожила всего несколько минут.

– Мне очень жаль!

Молли коснулась его плеча и вспомнила похороны Аманды, за которыми наблюдала из машины. Она никогда не забудет, как тряслись плечи матери девочки. Как младший брат Аманды, сунув большой палец в рот, цеплялся за юбку матери. Гроб – такой маленький! – уже приготовили, чтобы навсегда закопать в землю.

Они поднялись по холму вглубь кладбища, где могила Кэти Молл утопала в море цветов, фотографий и мягких игрушек. В металлической раме стояла большая, восемь дюймов на десять, фотография Кэти. На этом самом месте она тянулась руками к солнцу – или к небесам? Ньютон рассказал, что Кэти – основательница бойдского детсада – умерла от рака груди и просила похоронить ее именно здесь, дабы присматривать за детьми. Кэти распорядилась, чтобы деньги, полученные по ее страховке, пошли на строительство детской площадки за Керр-холлом, детским садом неподалеку от церкви.

Молли очень жалела Кэти и гадала, известно ли ей, что с детской площадки, которую Кэти так мечтала подарить местным малышам, исчезла Кейт Пламмер. Печаль сдавила сердце Молли. Она закрыла глаза, надеясь, что станет легче, и вдруг поняла, что это не печаль, а Картина. Образы и запахи закружились в медленном калейдоскопе: высокая темноволосая девочка в струящемся платье ступает на кукурузное поле. Стебли расступились – получилась тропинка, точно девочка за кем-то следовала. Секунда – и она исчезла, оставив лишь легкий запах, напоминающий запах костра. Молли смотрела прямо перед собой, но видела не бойдское кладбище, а детей – они смеются, играют, им невдомек, что девочка исчезла; взрослым тоже не до нее, они оживленно разговаривают. Молли хочется броситься за девочкой и крикнуть: «Стой, не уходи!» – но она, пассивная наблюдательница за трагедией прошлого, приросла к кладбищенской траве.

Трейси прижала подарки к груди, бросилась к Мамочке и крепко ее обняла.

– Мне так нравится! – воскликнула она. – А для себя ты что-нибудь принесла?

– Ага, – отозвалась Мамочка, залезла в карман и раскрыла ладонь.

– Для чего они? – спросила Трейси, удивляясь, что Мамочке нужны обычные двадцатипятицентовики.

– Для другой молитвенной, той, что на глубине. Мы оставим их там как дар, и Господь исполнит наши желания. – Мамочка сложила монеты стопкой на самодельной полке.

– Для молитвенной под землей? – переспросила Трейси, тут же перепугавшись.

– Для той, где спит моя мама, – пояснила Мамочка. – Мы скоро туда пойдем.

Трейси коснулась кулона, лучшего из всех подарков. Он так удобно лежал между косточками ключицы! Трейси улыбнулась. Мамочка назвала ее храброй, мол, Трейси одна сидела в темной пещере-спальне и заслужила это украшение. Девочка решила, что теперь всегда будет хорошей. Мамочка сможет ею гордиться.

Мамочка сказала, что пора благодарить Господа за то, что у них есть.

– Помнишь, я тебе говорила, что в том мире маленькие девочки иногда болеют? – спросила Мамочка.

– Да, – кивнула Трейси.

– Девочки начинают болеть, но сами этого не чувствуют. Иногда они не чувствуют этого до тех пор, пока не заболевают сильно. Так сильно, что умирают. – Мамочка сжала ладошку Трейси.

– Почему, Мамочка, почему? – спросила девочка дрожащим голосом, уверенная, что речь о ней.

– Не знаю, никто не знает, но тебя нужно спрятать от этих токсинов, именно поэтому мы здесь. Никогда не угадаешь, от чего именно начинается болезнь. – Она погладила Трейси свободной рукой, и девочка испуганно к ней прильнула.