Метро 2033: Путь проклятых - Игорь Вардунас

– И сразу уже в химзе, да с оружием, – ехидно вставил Треска. – А там уж и лодочка готова?

– Согласен, – нахмурился Тарас. – Больно гладко у тебя все получается, не находишь?

– Запасная химза и стволы у меня всегда в заначке в тайнике на поверхности, – не растерялся под обличительными вопросами Пушкарев. – В отряде наружников я. Сталкерю время от времени. Без этого никак, сами знаете.

– А лодка откуда? – прищурился Треска. – Еще навешай, что ты рыбак!

– Почти угадал. Она нужна нам для сообщения между нашим островом Амагер с островом Сальтхольм, это к востоку.

– А что на нем? – Мигель внимательно следил за рассказчиком. – Тоже выжившие?

– Небольшая община. У них не такой высокий фон. Они промышляют рыбой, и мы с ними иногда общаемся.

– А почему именно по воде, тут же несколько километров по поверхности? – задал вопрос Савельев. – Между островами вроде был подземный тоннель, разве нет?

– Да уж, мы из-за него тоже порядком понервничали, – буркнул Тарас[1].

– Завален, – с досадой отмахнулся Пушкарев. – Мы несколько раз выходили на разведку, и думать нечего, чтобы разобрать. Так что только на лодке. Иначе никак.

– А если бы мы обошли остров с другой стороны? – прищурился Тарас. – Откуда ты знал, что мы пойдем обратно опять через Дрогден, а не другим путем?

– Так только в этом месте пролива Эресуннский мост между Амагером и островом Пеберхольм идет под водой, – отвечал Олег. – А между Пеберхольмом и шведским Мальме основной центральный пролет для судов разрушен. Мост обстреливали. И между уцелевшими опорами, засыпанными обвалившимся полотном, вы бы не протиснулись. Поэтому плывя мимо нас в первый раз, вы не могли пройти никаким другим путем. Хоть Дрогден и в мирные времена был достаточно опасным для судов, я уже не говорю про лодку таких размеров.

Эресуннский мост помнили все. Это была вторая остановка в начале пути в Антарктику после встречи с Палычем и Соляриком на плавучей буровой Д-6.

Когда «Грозный» замедлил ход, выбравшиеся на палубу моряки осмотрели преградившего им дорогу огромного покосившегося исполина, превратившегося после Последнего удара в одно протяженное надводное кладбище.

Покореженные вагоны электричек, сотни застывших, изъеденных морским ветром и ржавчиной, выкрашенных в серый цвет остовов автомобилей, видных тут и там на куцых, чудом уцелевших фрагментах подвесного когда-то четырехполосного полотна. Оба подхода к трем стосорокаметровым вантовым секциям были разрушены, несущие пилоны тоже не уцелели.

Мертвый, застывший навеки пейзаж.

– Это верно, – согласился Тарас. – Пришлось сворачивать. Но откуда тебе известно про мост, черт возьми?!

– Некоторые наши лазутчики туда добирались, – уклончиво проговорил Пушкарев. – Рассказывали.

– Серьезная вылазка в нынешних условиях, – заметил Батон. – Ребят должно было нехило потрепать.

– Выбрали самых выносливых. Мы должны были проверить, что там все глухо, – пожал плечами Олег. – Так и оказалось. Всего восемь километров до шведов, и никак. Некоторые возвращались, но многие по непонятной причине теряли рассудок. То ли от передоза, то ли еще от чего.

– Да уж, дела, – сложив губы трубочкой, Тарас медленно выдохнул, переваривая в избытке полученную информацию.

– Еще вопросы? – Пушкарев оглядел собравшихся и смущенно добавил: – Но если честно, мужики, я уже подустал рассказывать.

– Короче, – подытожил услышанное Тарас. – Более-менее разобрались, что к чему. И раз уж мы здесь, чего ты от нас конкретно хочешь?

– В бункере вместе с остальными заложниками осталась и моя семья – жена с сыном, – мрачно ответил Пушкарев. – Да и не только мои. Много детей. Женщины, старики…

– Сочувствуем, чувак, – проворчал Треска.

– Плохо, – подтвердил кто-то.

– Не повезло вам, старик.

– Я помолюсь за них, – из своего угла тихо пообещал Мигель.

– Да иди ты со своей молитвой, – огрызнулся Батон.

– И что же, это все? – Олег бросил беспомощный взгляд на моряков. – Им там теперь под чужой пятой загнивать?

– Рассказ твой на правду походит, хоть и странного в нем достаточно, – подумав, ответил Тарас. – Жалко тех, кто там остался. Поверь.

– Помогите, – негромко, с надеждой попросил Пушкарев. – Миром прошу.

– Да чем мы тут можем помочь, братуха?

– Как-нибудь используйте вашу лодку!

– Использовать лодку… Посмотри. Нас ведь тоже немного. Да и домой мы спешим. Без энергоресурса «Грозного» наше собственное Убежище недолго протянет. А мы еще только на половине пути, дай Бог. И так вон задерживаемся.

– Но ведь не зря же вы тут… Не зря же мы все, – срывающимся голосом просипел Олег. – Я сбежал. Приплыл. Встретились же. И этот корабль… Оружие! Наверняка у вас что-то есть!

Все смотрели на него. Сейчас перед ними был не закаленный поверхностью сталкер, а обычный человек. Напуганный, одинокий. Отчаянно нуждавшийся в помощи.

– Встретились, так встретились, Пушкарь, – хмуро вздохнул Тарас. – Но чем тут дело решить, я, ей-богу, не вижу.

И никто из собравшихся не знал. Уж больно неожиданной оказалась эта встреча в далеком уголке земли. Совсем безвыходной представлялась история с бункером.

– Вы-то сами откуда? – в свою очередь задал вопрос Олег. – А то, смотрю, у вас на борту нерусские есть.

– С Балтики мы. Из Пионерска. Ходили в Антарктику, думали человечество от заразы спасти. Технология там была замурована. Старинная. Но не вышло ничего у нас. Потом, по дороге домой, дали крюк и зашли на Фареры. Там располагалось подземное Хранилище Судного Дня с семенами и образцами ДНК различных культур на случай глобальной катастрофы. И тоже провал. Все уничтожено. И ничего с последствиями не поделать, как бы мы ни телепались. Просрали мы Землю, видать, бесповоротно. Не знаю, что еще может теперь нам помочь. Устали мы… Поэтому и обратно спешим. Хоть земляков оставшихся поддержать в наших силах.

– В Антарктику, – удивленно протянул сталкер. – Ничего себе. И много видели? Как там, есть еще выжившие?

– Да есть. В разных местах. Африка, полярники, Фарерские острова… Кто под землей, кто на поверхности. Кто в натуральных зверей превратился, кто-то еще держится пока. Корейцы на своем танкере плавают. Оттуда и часть нашей команды. По-разному все живут. Карабкаются, кто как умеет. Так что не вы одни такие.

Олег помолчал, обдумывая услышанное.

– В общем, так. Еще накормить – накормим. Ну, может, лекарств каких, – решил подсластить горечь отказа Тарас. – И химзу со снарягой вернем. Да вот, собственно, и все… Извини, что дали ложную надежду.

– Эх, ребята, – Пушкарев сник.

Повисшую тишину разорвал звонкий голос еще одного члена команды.

– Нет. Мы поможем! – Все мужчины повернулись к входу в кают-компанию, на пороге которой стояла решительная Лера.

Мигель посмотрел на нее удивленно. Остальные насупились.

– А ты что здесь делаешь? – строго рыкнул Батон.

– Пошла проверить, почему стоим.

– Подслушивала?

– Да, подслушивала, – девушка с легкостью выдержала тяжелый взгляд наставника.

– Ну, раз проверила, давай, чеши обратно в койку.

– Нет, – упрямо повторила Лера и шагнула в отсек. – У вас у всех тоже есть семьи. Те, кто вас ждет дома, разве нет?

– Меня – нет, – Батон, хоть и стал мрачнее тучи, но пока держал себя в руках. Мигель напрягся. – Дуй к себе, кому говорю.

– Посмотрите. Это же наш соотечественник. Русский. Здесь. На чужой земле, спустя столько лет. Неужели вы не понимаете? А все те женщины и дети? Как они, подумали? Дети! Это же будущее, каким бы оно ни было. Мы обязаны им помочь. Или ссадим его обратно и спокойно мимо проплывем? – глаза Леры горели огнем. – Как бы вы повели себя, случись это у нас в Пионерске, а? Тоже бы у первого попавшегося, кто посильнее, помощи запросили. Хватались бы за любую соломинку! Да, хватались бы. Изо всех сил. Поэтому мы должны им помочь! Наши в безопасности, никуда не денутся, подождут. День-два ничего не решают.

Притихшие моряки молча слушали девушку. Давно никто из них не видел Леру такой. А она чеканила звонким голосом:

– Мы столько плыли. Столько всего увидели на этой планете. Пусть и разрушено все дотла. Сколько людей. Самых разных. Во всех уголках света. И живут, помогали нам каждый как мог. Хоть от нас везде и были только разрушения. Все они чего-то пытаются сделать, что-то делают. И что, все было напрасно? Неужели этот поход так ничему нас и не научил? Весь прежний мир только потому и грохнулся, что в нем были злоба и равнодушие. Всем на все было плевать! А сейчас… Мы должны держаться друг за друга. Помогать. Мутов вместе душить. Разве нет? Что с нами будет, если мы перестанем помогать другим? Так и сгнием каждый в своей убогой норе? Ну? Война наше общее проклятие. Всех. На всей земле. Чего расселись? Так и сгнием, спрашиваю?