Девятый конвой - Александр Тамоников

– Васько, что с тобой? – пробубнил низкорослый солдатик, теребя неподвижного товарища, и вдруг изверг душераздирающий вопль: – Хлопцы, эти тварюки Васька пристрелили! – Он начал поливать огнем притихший парк, что-то орал.

Недобитая гвардия вновь зашевелилась. А позиция у залегших спецназовцев была не такая уж удачная.

Вдруг что-то прогремело на левом фланге наступающего отделения. Полетели комья земли, упал солдат, подставившийся под осколки. Вторая граната взорвалась немного правее, что и решило исход непродуманной атаки. Осколки зацепили практически всех. Хрипели раненые, вертелся, зажимая продырявленный бок, офицер.

Из-за угла главного корпуса вывалились Кротов и Елисеев и открыли кинжальный огонь из «АК-74». Они поступили мудро, не стали соваться в санаторий. Парни резонно догадывались, что в толчее товарищи справятся и без них. Они заняли позицию на углу, а когда приазовцы пошли в атаку, ударили в тыл! Это было форменное побоище. Никто не успел даже выстрелить в ответ. Геройские хлопцы, выжившие после взрывов, гибли под пулями. Бойня продолжалась несколько секунд, потом стрельба оборвалась.

– Дураки! – визгливо надрывался Елисеев. – Мы же не хотели вас убивать.

Ноги капитана будто обрастали тяжеленными каторжными колодками. Он оторвался от дерева, побрел на аллею. Поднялись Полянский и Данилевский, черные от грязи и усталости, Ершевич с искалеченным ухом.

– Вставай, рожденный ползать, наша взяла! – пробурчал «безрукий» Макаров, хватая за локоть «безногого» Цымбала.

Глава 8

Караул, состоявший из идейных правых радикалов, был уничтожен. Мертвые солдаты валялись в траве. Елисеев обходил их краем. Кротов брел напрямик навстречу своим, неуверенно улыбался и вдруг нагнулся над одним из тел. Доброволец еще не умер. Он подрагивал, пытался разлепить глаза, склеенные кровью. Парень вдруг зашипел, подался вперед и схватил Кротова за ногу. Он бормотал что-то невнятное, кровь текла из горла, но руки не разжимались.

Старший лейтенант вырвался, поднял автомат, чтобы пристрелить этого беднягу, но не смог убить безоружного и беззащитного, сплюнул и побрел дальше.

– Помоги, умираю… – явственно простонал несчастный парень.

– Нет уж, давай сам, – отмахнулся Кротов.

Заключительная стадия операции проходила туговато. Бойцы шатались словно контуженые сомнамбулы. А ведь у них все получилось. Малой кровью, все живы!

– Не спим, работаем! – крикнул Архипов.

Данилевский уже вскрыл аптечку, разрезал штанину Цымбала. Пуля попала в мягкие ткани. Рана вызывала дикие болевые ощущения, но серьезной опасности не представляла, разумеется, при условии своевременного оказания медицинской помощи.

Макаров пытался самостоятельно перевязать плечо, для чего ему пришлось раздеться до пояса.

– Неужели кость перебили, суки? – сдавленно проговорил он.

Вадим пришел на помощь, быстро сделал перевязку. Макаров был бледен, его движения становились вялыми.

«Времени нет! – стучало в мозгах капитана. – Торопиться надо».

Ершевич самостоятельно забинтовал себе голову, отчего стал выглядеть даже как-то солидно. Елисеев рванул к санаторию и через минуту приволок за шиворот упирающегося генерала с разбитой головой и заплетающимися ногами.

– Представляете, удрать хотел! – возбужденно сообщил сержант. – Я уже на лестнице его застал.

Архипов сблизился с ним и вежливо осведомился:

– Ты что же, сука, насчет численности караула набрехал?

– Их должно было быть четырнадцать. Откуда взялся пятнадцатый, клянусь, не знаю, – проговорил Маслак.

– Не знаешь? Эх, не нужен ты был бы, расстрелял бы я тебя к чертовой матери. Уведите эту мерзость.

Прибежал встревоженный Полянский со странной новостью. В багажнике белоснежного «Форда» он не нашел ни Тину Корш, ни Анатолия Минько! Крышка поднята, бывшие сподвижники Грабовского пропали! И что бы это значило?

– Ладно, хрен с ними, – раздраженно отмахнулся Вадим. – Хотят вернуться к своим – туда им и дорога.

На железной двери заброшенной подстанции висел навесной замок. Искать ключи у мертвых было как-то чересчур. За дверью шумели, доносились взволнованные голоса. Надрывно причитала женщина.

– Товарищи, отойдите от двери! – крикнул Архипов в узкую щель, выждал пару мгновений и очередью выбил дужку замка из корпуса и ржавой проушины.

На тяжелую дверь пришлось навалиться втроем. Она отворялась медленно, с невыносимым скрежетом.

– Народ, выходите, мы свои! – закричали бойцы.

Ну вот, наконец-то, теперь они не ошиблись! Лица, знакомые по фотоснимкам, мужчины, женщины. Молодые, в годах. Грязные, кто-то в разорванной одежде. Они подслеповато щурились, недоверчиво разглядывали форму с украинской символикой, в которую были облачены спецназовцы. А те смеялись – чумазые, зверски уставшие, но чертовски симпатичные.

– Да свои, не бойтесь. Пришли по вашу душу.

Взвизгнула молодая женщина в порванных джинсах.

– Ребята, это же наши! Ей-богу!

Толпа вновь заволновалась, люди в едином порыве закричали, стали выбегать из темницы, бросаться спецназовцам на шею. Бойцы дрогнули, стали отступать, смущенно улыбаясь. На шее у Елисеева висела молоденькая девчушка, видимо, медсестра. Несчастный сержант стал розовым от смущения, а уши его побагровели.

– Вы кто, ребята? – взволнованно пробормотал седоволосый мужчина средних лет с разбитой губой.

По наитию он вычислил в Вадиме старшего, схватил его руку, яростно затряс ее.

– Я Дмитрий Алексеевич Нестеров, администратор, старший колонны. Ребята, откуда вы здесь? Я вижу, что наши, но как вы сюда попали?

– Вопросы потом, Дмитрий Алексеевич. Был бой, надо уводить людей. Боюсь, к охране может подойти подкрепление. Скоро будет вертолет, но когда точно, не знаю. Успокойте своих. Надо уходить к лесу. Если что, там сможем укрыться. Ваши люди в порядке?

– Да, живы. У хирурга Маслова Игоря Анатольевича ночью сердце шалило, но мы его откачали – в темноте, представляете? Водителям Ильину и Копыловичу вчера досталось. Парни нервные, обложили матом охрану, те взбеленились, избили их. Ничего, они на ходу, не волнуйтесь.

Нет, он страшно волновался! Капитан боялся смотреть на этих людей, особенно на женщин. Их было шестеро, пять – медсестры. Шестая – врач, доктор Савицкая. Сердце Вадима колотилось, когда он исподлобья озирал этих людей. Две девушки, остальные так, умеренно молодые, без излишнего веса, с неплохими фигурами. Они что-то щебетали, не в силах сдерживать эмоции. Одна споткнулась, ее подхватил недремлющий Полянский. Женщина смутилась, опустила голову.

Вадим не мог понять, откуда столько волнения. Все быльем поросло, он уже забыл о той позорной истории из молодости. Остался лишь привкус горечи и зарубцевавшийся стыд за не самое примерное поведение. Сжалось горло, сердце чуть не выскочило из груди, когда он увидел высокую статную женщину с собранными в пучок волосами. Она похудела за прошедшие годы, стала серьезной, взрослой, но не узнать ее было невозможно. Такая же грязная, как и все остальные, серые брюки покрылись разводами ржавчины, в волосах запуталась листва.

Екатерина вышла на свет божий в числе последних. Она поддерживала сутулого мужчину, который передвигался так, словно шел по минному полю.

«Доктор Маслов», – сообразил Вадим.

Женщина окинула капитана быстрым взглядом, но не узнала. Ее больше волновал тот мужчина, которого она опекала.

– Игорь Анатольевич, дышите глубже, не бойтесь, все в порядке, – проговорила она. – Второго приступа не будет, обещаю вам.

Да, это был тот самый голос! Вадим отвернулся. Ничего удивительного, что Катя его не узнала. Миновала целая куча лет. Перед ней постоянно люди, самые разные. Какой-то чумазый военный, обросший щетиной. Форма нивелирует, стирает индивидуальность.

Люди спешили убраться из санатория. Два джипа стояли на дорожке. Багажник белого «Форда» действительно был распахнут. Судьба резидента Вадима мало трогала, он пришел сюда за другими людьми. Если один из этой парочки – агент, прижившийся при Грабовском, то он найдет способ выбраться из любой передряги.

Народ спешил. Кто мог, бежал, остальные ковыляли. Данилевский с Елисеевым волокли притихшего Цымбала. Кротов поддерживал Макарова. Боеспособных людей насчитывалось не так уж много.

Санаторий, заваленный трупами, остался позади. Перед беглецами простиралась пологая возвышенность. Наверху лес, справа дорога, слева, почти у кромки чащи – заброшенная ферма. Там несколько развалившихся амбаров, проржавевшие силосные башни, хлев, сверкающий пустыми глазницами. Множество подобных остатков разбросано по бывшей всесоюзной житнице.

– Не туда! – крикнул Вадим, не узнавая свой голос.

Кому пришла в голову эта дикая мысль – идти к дороге? Совсем не соображают! Люди остановились и недоуменно смотрели на него. Все, кроме Екатерины. Доктор Савицкая продолжала поддерживать своего подопечного, на все остальное она не обращала никакого внимания.