Ключ от двери - Алан Силлитоу

Ноги его нащупали тропку, которая была теперь фута на два под водой. Зажженная сигарета размокла, и ветер осыпал ему лицо табачными крошками, он то и дело сплевывал против ветра. Перекинув автомат через плечо, он еле-еле брел по воде, так как тропинка местами была совсем размыта и, пытаясь нащупать ее, он уходил под воду чуть не до самых плеч. Вспотев, несмотря на дождь, он со страхом думал, что может наступить на змею, вспоминая при этом всех попадавшихся ему змей, и в особенности питона, который плескался недавно рядом с рубкой. А может, они все залезли на деревья? Мысль эта показалась ему утешительной, но мало вероятной. Он ругался вслух и разговаривал сам с собой. «Да, вот это приключение! Выходит, я забрался еще дальше, чем мечтал, ведь это втрое дальше, чем Абиссиния, не шуточка! О, черт, скорее бы добраться до взлетной дорожки, а там уж до лагеря рукой подать. Хоть бы чайку попить.» — Он плотнее завернулся в плащ, защищаясь от косого дождя. — Вот если б отец меня сейчас увидел! «А я тебе что говорил? — сказал бы он. — Ну как, обормот, болтаешься по самую шею в ледяной воде? Недолго и ревматизм схватить. Уж коли ты так любишь воду, пошел бы искупаться в Тренте. Я тебе что говорил — не лезь в эту армию. Они для нас никогда палец о палец не ударили, чего ж ты для них стараешься, а?»

Нужно было пройти по взлетной дорожке целую милю против ветра, и казалось, ветер вот-вот своротит ему скулы; плащ развевался у него за плечами, точно у Белы Лугоши — человека-вампира, а поля шляпы отогнулись, как у старого золотоискателя. Пузыри взлетали из-под его высоких сапог. Ему надоело все на свете, он даже не думал о том, что сзади на него может наскочить самолет. «Единственное, чего мне сейчас хочется, — это добраться до теплой казармы, взять толстый роман в руки и еще получать миску жратвы каждые четыре часа, чтоб не знать голода. Право, жизнь тут не такая уж тяжелая, когда вся эта водичка с небес не льет на голову».

На контрольной вышке было немногим лучше, чем в радиорубке. Вода лила сквозь крышу, стекала по стенам, и карты на стенах побледнели и расплылись: Бирма лезла в Бенгальский залив, а Французский Индокитай сползал к Сингапуру. Суматра стала совсем красная, и Брайн усмехнулся, увидев это, хоть и подумал, что жаль все же такие хорошие карты. Огромный навес напротив вышки, из-под которого выдвигались прожекторы перед прибытием самолета, обрушился на землю. «Ремонт встанет в копеечку», — усмехнулся Брайн. Дежурный офицер на контрольной вышке сердито покосился на гражданскую рубашку Брайна, но тот даже не замечал этого и в задумчивости курил у двери, чувствуя, как сырость пронизывает его до мозга костей.

Разбрызгивая грязь, подошел грузовик со сменой, и Бейкер выпрыгнул прямо в лужу, которой не видно было из машины.

— Ну что, лагерь еще на месте, — спросил Брайн, когда тот перестал наконец ругаться, — или его тоже смыло к чертям?

Бейкер отказался от сигареты.

— Нужно добраться до рубки и вытащить оттуда аккумуляторы.

— Туда сейчас не доберешься. Рисовое поле затоплено.

— Офицер связи приказал.

Брайна словно по затылку ударили, даже искры из глаз посыпались. «Выскочка проклятый, да понимает ли он, что говорит? Коли хочет, пусть сам туда лезет, вместо того чтобы глушить виски и жрать овсянку в офицерской столовке».

Бейкер учился в закрытой школе, круг его интересов был узок, больше всего он интересовался спортом и никогда не переходил в своем недовольстве границы устава королевской армии.

— Так или иначе придется нам это сделать.

Брайн спустился с вышки. «Переть назад в эту слякоть из-за каких-то заплесневелых аккумуляторов». Грузовик за какую-нибудь минуту проехал милю по взлетной дорожке, и Бейкер пришел в замешательство, увидев, как высоко поднялась вода.

— Ну, давай! — крикнул ему Брайн, уже стоявший по пояс в воде. — Что, подмокнуть боишься? А если попадется змея или, чего доброго, две, не обращай внимания: они от тебя первые убегут.

— А, дьявольщина! — крикнул Бейкер, прыгая в воду. Брайн быстро зашагал по полю, останавливаясь только для того, чтобы указать Бейкеру, где размыта тропка, и чувствуя себя смелее теперь, когда он был не один да еще шел впереди. «А уж если бы с деревьев начали стрелять, тут я совсем о змеях перестал бы думать».

— Ребята в казарме тебя жалели — всю ночь просидеть тут в такой потоп! — крикнул Бейкер.

Дождь больше не колол Брайна иголками, капли тупо долбили кожу, от усталости он ничего не замечал. Справа плеснула в воде змея.

— Спасибо, — отозвался он, обращаясь к Бейкеру.

— Пока дожди, будем работать на тех же волнах из расположения взвода связи. Тут нет ямы?

— Нет, шагай. Вот здесь яма, но неглубокая. Они вполне могли бы сообразить это еще вчера.

Но все же это было неплохо: взвод связи расположен всего шагах в пятидесяти от казармы, можно отлучаться время от времени, чтобы встречаться с Мими. Он открыл дверь рубки, и раздутая пиявка снова выплыла наружу.

— Вчера вечером на казарму дерево повалило ветром, — сказал Бейкер. — Правда, никого не задело.

Они поставили аккумуляторы на стул. У Брайна появилось ощущение, будто он здесь в последний раз и никому уже вообще в этой рубке больше не работать. Бейкер решил, что нужно внести внутрь запасную антенну, и вышел за ней, но, едва добравшись до антенны, тут же отдернул руку, словно по ней прошел ток: пауки, пиявки, сороконожки и скорпионы нашли там себе убежище от потопа.

— Ах, чтоб тебя! — воскликнул он. — Ну, черт с ней, пусть остается.

«Что ж, побуду тут еще год, а осенью сяду на корабль. — Эта мысль успокаивала Брайна. — Все-таки неплохо, что я здесь, да и интересно, было бы жаль, если б я всего этого не увидел, что бы там отец ни говорил. Ведь в Рэдфорде как-никак нет скорпионов, и потом, мне же всегда хотелось попутешествовать. Вот только скверный способ я выбрал для этого. И орут на тебя, как на собаку, за то, что ты форму носить не хочешь. Да я и в гроб не лягу в форме, хотя, конечно, в день получки, когда за деньгами идешь, приходится все же надевать».

Он накрыл аккумуляторы плащом (сам он все равно уже промок до нитки, и плащ ему больше не нужен), и они с Бейкером потащили их к грузовику.

— Смотри не поскользнись, — сказал Брайн. — А то еще в кислоте искупаешься. Подумать только — получить пенсию за ревматизм и обожженную задницу.

Они медленно шли друг за другом, с трудом заставляя себя не ускорять шаг под струями дождя.

— Даже сесть толком не сможешь, верно? — подхватил Бейкер, радуясь, что они уже прошли полпути.

Казалось, дождь никогда не кончится. Сверкающее синее море и такое же синее небо над зелеными холмами, пастельные краски Муонга за проливом, красные и черные корабли в бухте и желтые полоски пляжей к северу от городка — все это уже стало казаться сном, еще более смутным и призрачным, чем воспоминания о Ноттингеме.

В погожий денек одно удовольствие посидеть голым у рубки в плетеном кресле и позагорать, пока там какой-нибудь несчастный самолет надрывается, прося пеленг или метеосводку. Бывало, Брайн разжигал костер и поджаривал себе хлеб, а потом ел его с сардинами, достав баночку из бесконечных запасов в продуктовом ящике. Как-то он дал несколько баночек китайцу, который обрабатывал рисовое поле возле рубки, погоняя быка, запряженного в соху, и он преглупо себя чувствовал, когда китаец начал его благодарить и кланялся чуть не десять раз кряду. «Хуже нет, когда такой вот безграмотной скотине добро сделаешь; у него просто в голове не укладывается, что все мы равны. Мими говорит, что они в пояс кланяются, вместо того чтобы руку пожать». Беспрерывный шум дождя был сейчас единственной реальностью: плотный кокон воды окутывал мозг и весь окружающий мир.

Из кузова грузовика видна была рубка — маленький темный кубик посреди огромного серого квадрата воды. Потом она исчезла из виду, и грузовик с ревом помчался по взлетной дорожке, разгоняясь, словно самолет. Он, Брайн, сейчас такой мокрый и голодный, что сперва почистится как следует и пойдет в столовую, выдует там крепкого пива столько, сколько в него влезет. А через день или два увидится с Мими.

Бейкер толкнул его в бок.

— Ты заснул, — сказал он.

13

Свернув с шоссе (хотя здесь висит объявление: «За этой чертой — запретная зона для союзных войск»), сразу вырываешься из назойливых объятий огней и шума транспорта, попадаешь под сень пальмовой рощи. Узкая дорога изрыта колеями, и тени деревьев, растущих по обе ее стороны, сплетаются на середине. Каждый раз, сворачивая с шоссе, Брайн чувствовал себя преступником, решившимся совершить что-то отчаянное и непоправимое, хотя на самом деле он всего-навсего отправлялся повидать Мими. Шагая по дороге, он рисовал себе образ Мими где-то там, за стеной мрака, за мерцанием светлячков, которые время от времени вспыхивали перед ним по два сразу, а когда он подходил ближе, словно выключали свои лампочки. Ночная тьма надежно скрывала их, пока не минует опасность, а потом можно было снова зажечь свои огоньки; в общем, светлячки неплохо разбирались в правилах маскировки.