Я убью за место в раю - Петр Юшко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ветеринар приподнял салфетку, накрывающую хирургический столик и указал скальпелем. На гладкой поверхности лежала смятая бумажка.
Так, а это у нас что? Фигасе. Это ж деньги. Купюра в тысячу рублей. Ярославль. Да, был такой город. Напесца с собой таскать старые деньги? Как розжиг для костра если только. Расправив старую купюру, Шериф стал рассматривать ее на свет. В уголке купюры сразу бросились в глаза, слегка смазанные цифры, жирно накарябанные химическим карандашом. 1.55.45. Ну и что это за хрень?
Брок. (Пьер Эжен, 47 лет, контрактный аспирант Центра исследований в области искусств и эстетики Университета Пикардии имени Жюля Верна в Амьене).
Копье мое тяжелое, в руке его несу. Прыг-скок! Папа зовет. Бегу. Фонарь я принесу! Бегу, бегу за фонарем. Прыг-скок! За фонарем. Оружие свое несу, прыг-скок за фонарем. Тут странные люди живут. В этом доме так пахнет едой! Сюда не буду стучаться. Тут зло, тут нужен рыцарь с копьем! Обижают слабого, здесь. Ох, как плохо. Я рыцарь с копьем, я добро вам принесу. Прыг-скок, папа ждет фонарь! Коверкаем русские слова. Маскировка. Тссс. Никто не поймет. Стучим мы в эту дверь. Тут хороший человек.
— Бонжурьте, месье. Я помощник шерифа. Это мои, Брок! Мне нужен фонарь…
— Да вали ты на кол медвежий, урод!
— Свет нужен. Очень бистро! Откройте, это я — же суа… э-э… помощник дю Шериф!
— Да, клять тебя черномордого! Чего тебе в такую рань сдалось? Гнида тупорылая!
— Бонжур, месье! Ле бесон дю лантерн! Фонарик! Свет нужен для Шериф. Бистро дай фонарь! Трес уржен! Сейчас тресну по башка! А ну — дай фонарь! Бистро!
Хороший человек. Он не со зла. Он добрый. Но, только так и понимают меня. Пока кулак не покажешь, не шевельнуться. Хороший фонарь! Папа будет рад. Я такой молодец и он гордится мной. Я ему почитаю сегодня из Блуа, а он порадуется. Или Гугон6? Ему Блуа подойдет. Он романтик. А я солдат. Как я стал солдатом? Так я же рыцарь с копьем! На защиту всех малышей! Прыг-скок на плиту. Прыг-скок с плиты. Папа доволен. Вот как смотрит на меня. Я — быстрый, я — умный, я — исполнительный. Диссертацию пишу, весь в книгах. Обложен стопами книг. Свет даже не видно от лампы на столе. Столько книг! А я сижу и пишу, пишу… Стихи. Какие красивые стихи. Пойду я вокруг, поищу следы. Дядька в пальто умер. Жалко-то как, человека. Жил человек. Худой, высокий. Видел много плохого и доброго. Бродили мысли в головушке. Меленькой такой головушке. Мысельки бродили, бродили. Чувства разные. За бородкой за своей ухаживал, подстригал. Добрый. А у меня огромная голова! Бесполезная. И вот — трах его по головушке. Плохой человек его убил. Ой, плохой какой человек! И умер. Нет человека. Плохо-то как. Нельзя так. А папа любит на людей ворчать. Не кричит никогда. Ворчит. Меня любит. Я его самый большой друг. Он мой друг. Сделаю вид, что не вижу его. Пусть думает — я занят, я работаю. А я — я о нем думаю. Вот и Элька пришла. Молодец Элька, моя сестра. Я тебя люблю, Элька. Я твой рыцарь на века. Прыг-скок на плиту. Прыг-скок с плиты. Ты легкая, как перышко! Иду с папой и сестрой! Иду гулять! Рыцарь я с копьем лихой. Копье в руке несу. Тогда я сейчас вам такой стих расскажу. Это для вас, мои друзья:
— Dum iuventus floruit,
licuit et libuit
facere, quod placuit,
iuxta voluntatem
currere, peragere
carnis voluptatem.
— Ах-ах, моя с рука опять кожа слезать! Смотреть, мадемуазель Элка! Какая я кусок с себя рвать! Ах! Лететь! Лететь! Моя тела лететь как лист на ветру! И вот опять я петь:
Amodo sic agere,
vivere tam libere,
talem vitam ducere
viri vetat etas,
perimit et eximit
leges assuetas…
Глава 4. Попытка расследования
Шериф вышел от Ветеринара и нарвался на вопросительный взгляд Реймы.
— Пошли-ка, Рейма, вкусишь, полной прелестей, жизни помощника Шерифа.
— А кута пойтем?
— Будем по полной использовать дедуктивный метод. И заодно выпьем.
— Како-ой тетукти-ивный метот?
— Ты, что Конана Дойла не читал? Шерлок Холмс? Величайший сыщик на земле.
— Нет, шеф. Опмишурился я…
— Надо тебе Рейма подтягивать мат. Часть, теорию, так сказать. Начать, как говориться, с азов. И первым делом сходим выпить в Бар.
— Это основы?
— Нет. Мне выпить хочется. Хотя может и это основы тоже.
— Пар закрыт!
— Так в том и прелесть работы на Шерифа, что для нас не бывает закрытого Бара. Пока идем, я буду думать, а ты молчи. И в Баре молчи. И вообще, пока не спрошу, не говори ничего.
— Так, а в чем токта моя по-омощь?
— В молчании, Рейма.
— А курить можно?
— Вот уже начинай молчать! Прямо сейчас. Иначе арестую и посажу в карцер за нарушение какого-нибудь закона.
— Какого?
— Сейчас специально для тебя выдумаю, только слово еще услышу.
Они вышли из Ангара, и попали под проливной ливень. Дождь лил теплый. Вода, скатываясь по лицу, щипала в уголках рта и кислила. Значит ядовитая. Они, оскальзываясь на мокром мху, с трудом удерживая равновесие чтобы не упасть, побежали в сторону Бара. Рейма счастливо хихикал. Но старался рот не открывать, не совсем-таки дурачок парень. Добежали до Бара, и ливень припустил еще сильнее, превратившись буквально в стену из воды. От земли начал подниматься липкий туман. Шериф заколотил яростно в двери, и как только они приоткрылись, надавил плечом и ввалился в объятия своей бывшей. Следом успел протиснуться финн и захлопнул двери, накинув на них засов.
— Да ты обалдел совсем, Егор, — закричала на него Тина, стараясь оттолкнуть мокрый тулуп, — совсем совесть потерял, так вламываться!
— Спокойно, дорогая, не ругайся,
