Среди падающих стен - Товия Божиковский

Источник всех этих слухов - гестапо. Гестаповцы пустили слух, что у них в руках много виз, присланных консульствами нейтральных стран, а те, кому предназначались эти визы, уже давно мертвы. Гестаповцы готовы продать эти визы за хорошую цену другим, которые назовутся именем погибших.

Еврейские "гестаповцы" - Кениг, Адам Журавин и другие - составляют списки кандидатов на получение виз (гестаповцы утверждают, что обладателей виз посылают пока в специальный лагерь для иностранных подданных в Вителе (В лагере Витель (на востоке оккупированной Франции), содержались евреи из Польши, имевшие иностранные паспорта. Большинство их было отправлено в Аушвиц.).

Всех зарегистрированных собирают в гостиницу "Отель Польски" на улице Длуга, 29. И она уже переполнена. Время от времени "иностранцев" группами отправляют в пересыльный лагер в Павиак, а оттуда в Витель. С собой разрешается брать багаж без всяких ограничений.

Одна группа выезжает, другая - прибывает в "Отель". Мест меньше, чем желающих. Гостиница стала единственным во всей Варшаве островком, где евреи могут жить открыто, на виду у гестапо, и потому здесь находят убежище и те, у которых нет заграничных паспортов: евреи, у которых нет "малины", или те, которые вынуждены были ее покинуть и скитаться по улицам, пробираются в "Отель", смешиваются с толпой "иностранцев" - и не опознаешь их. "Отель" служит им временным пристанищем, пока не найдут они нового убежища. Но гестаповцы пронюхали неладное, сделали обыск, всех "незаконных" обитателей гостиницы отправили в Павиак и там расстреляли.

Но вся эта история с "Отелем" не так проста и для состоятельных людей. Бедняки, сетующие на свою судьбу, не знают, как велика опасность, которой подвергаются "счастливцы", не слышат голоса смерти, сопровождающего богатство.

А "счастливцам" - "иностранцам" ведь тоже нелегко: им не дает покоя вопрос, отчего это злодеи, выслеживающие во всех дырах каждого еврея, каждого еврейского ребенка, вдруг подобрели и начали спасать евреев?

Все это очень странно: немецкие отряды взрывают последние бункеры в гетто, рыщут по всем укромным местам, не прячутся ли там евреи, вынюхивают бежавших из гетто на улицу, - и в этот самый час они, "счастливчики", сидят на виду у всех в гостинице на ул. Длуга, 29. Немцы, снующие повсюду, не причиняют им зла. Не означает ли это, что немцы пошли на хитрость, чтобы поймать в сети тех, кого не удалось выловить раньше? Объявив о "заграничных паспортах", они соберут всех этих простаков, которые придут добровольно со всем своим добром!

В памяти все чаще всплывают картины недалекого прошлого: и во время акций немцы сознавали у некоторой части евреев иллюзию безопасности, выдавая "рабочие карточки", посылая в мастерские, на фабрики и т.д. И именно этих, уверенных в своей безопасности евреев, немцы уничтожили, когда им вздумалось. Может, и "заграничные паспорта" не что иное, как обман? И никого не могли успокоить письма, прибывавшие из лагеря Витель, откуда евреи писали, что все в порядке и что живут они свободно под защитой Международного Красного Креста. Ведь в июле-августе 1942 года в Варшаву прибывали такие же письма из Треблинки, в них тоже говорилось, что все благополучно и т. д.

В душе каждый взвешивает, зарегистрироваться ли в "Отель Польски" или нет - и все больше склоняется к мысли - "да". Война продлится еще долго, и скрываться станет все труднее и труднее будет не попасть в лапы гестапо.

Нервы напряжены до крайности. Постоянно терзают душу страх и неуверенность. Семь раз избежишь опасности, а на восьмой попадаешься. Лучше уж попытать счастья в "Отеле". Правда, и здесь подстерегают опасности, но зато теплится и искра надежды: а вдруг немцы на сей раз не врут, вдруг и в самом деле решили оставить в живых немного евреев, чтобы показать миру, что не такие уж они убийцы, как всем кажется. А, может, они это делают так просто - из спортивного интереса.

Как тут будешь умником, когда речь идет о жизни и смерти? Кто посоветует, что делать? Тут надо решать только самому. Но серьезные общественные деятели, и в том числе директор "Джойнта", Д. Гузик, дают евреям деньги, чтобы они могли купить эти иностранные паспорта: а вдруг в этом спасение?

12.6.1943.

Наша хозяйка ведет точный счет дням и еврейским праздникам. Еще две недели назад она высчитала, когда будет Шавуот.

Нетерпеливо ждет она субботы и праздников. Зажигая свечи или готовя праздничный обед, она хочет напомнить себе и нам о еврейских традициях.

Она, правда, не получила религиозного воспитания, но справляет праздники на свой лад. Мы можем не беспокоиться - в ее доме с нами ничего не случится, ее молитвы спасут нас.

Вчера утром она сказала нам, что Шавуот начинаются сегодня вечером. Не все были уверены, что она рассчитала верно: один утверждал, что праздник уже прошел, другой - что он будет через неделю. Но, в конце концов, победила хозяйка.

Первая ночь Шавуот навсегда врезалась в мою память и не из-за праздничных яств, а совсем по другой причине.

Случилось это около 11 часов. Мы уже расставили койки, одну около другой, тесно, как в больнице. Некоторые из нас уже успели лечь, другие раздевались, третьи еще крутились по комнате. Как вдруг мы все замерли на месте: до нас донесся шум приближающейся машины. Он слышался все громче и ближе.

Мы погасили свет, быстро убрали койки, свернули и спрятали постели и побежали в нишу. Все это молча, на цыпочках, чтобы не возбудить подозрений.

Слышим: машина остановилась у нашего подъезда, несколько человек вышли из нее, с улицы до нас доносятся их голоса.

Ясно: гестапо накрыло нашу "малину". Мы стараемся замести следы, авось нам удастся обмануть гестаповцев. А не удастся - пистолеты при нас.

Звонят внизу. Шаги по лестнице. Они приближаются к нам. На третьем этаже они стихают. Решающая минута! Остановились. Стучат в дверь. Да ведь не в нашу - молнией сверкнуло в голове.

А, может, они ошиблись, стучат к соседу, чтобы расспросить о нас? А, может, и у соседа в квартире - "малина"?

Нервы наши напряжены. Темень. В окно пробился свет уличного фонаря, те, кто стояли в освещенном его бликами углу, имели возможность переглянуться.

Многое передумали мы в эти минуты: разумеется, это хороший признак, что они так долго сидят у соседа, если бы они искали нас, то не стали бы задерживаться в его квартире; но пока они тут, рядом, опасность велика.

Наступает критический момент: они выходят из соседней квартиры. Еще минута - и они у нас. Но нет - они спускаются с лестницы. Отлегло от сердца. Чем ниже они спускаются, тем спокойнее мы становимся. Когда шаги затихли, мы окончательно успокоились и принялись гадать, что это было.