Ужасы: Последний пир Арлекина - Рэмси Кэмпбелл

Остальные матери о чем-то болтали. Линда негромко сказала Джулии:

— Я рада, что ты решила присоединиться к нашему товариществу. Думаю, тебе есть что добавить, и еще думаю, что ты созрела для нас.

Регина ахнула и выгнула спину, вцепилась в подлокотники кресла, широко раскинула ноги и уперлась ступнями в пол. Все глаза повернулись к ней, даже Меган, а мать окликнула ее по имени:

— Регина? Милая? Что, уже пора?

— Нужно отвезти ее в больницу! — воскликнула Джулия, но увидела в окно, что Каскадилла-стрит полностью залита водой, и по ней не проехать. Вода доходила до бордюров и переливалась на тротуары, а дождь хлестал с такой силой, что походил на вязкую простыню, сшитую из сплошного куска. Матери и дети столпились и были настолько безликими, что Джулия не могла отличить одного от другого. За исключением Кати, присоединившейся к ним, — ее пропитанные лаком белокурые волосы стали под дождем еще жестче, тонкая кожа расползлась, обнажив бледную плоть, а ее светловолосый бледный сын, почти взрослый, стоял рядом. Их было не отличить друг от друга.

Регина закричала. Иоланда стояла над ней, повторяя ее имя. Остальные матери собрались вокруг, что-то бормоча, а из подвала начали подниматься дети.

Ребенок Регины родился на полу кухни, среди растоптанной еды и бесчисленных следов ног матерей и детей. Джулия наблюдала за происходящим, стиснув в объятиях своего ребенка, и не знала, что делать. Роды были долгими и тяжелыми. Много крови. Дождь все лил, голоса сгущались. Дети и матери толпились у окон, изнутри и снаружи, царапали стекла и соседей, издавали немые мяукающие звуки. Дочь Джулии не переставая кричала у нее на руках.

Когда ребенок Регины родился, он вырвал часть ее тела, а крупицу себя оставил внутри нее. Джулия увидела куски плоти и кровь. Регина пронзительно завопила. Иоланда позвала ее по имени. Джулия сунула в рот крохотную когтистую ручку собственной дочери и с силой впилась в нее зубами.

НИКОЛАС РОЙЛ

Негативы

(Пер. Е. Черниковой)

Николас Ройл продал в общей сложности около сорока пяти рассказов в самые разные антологии и журналы, в том числе «Interzone», «Fear», «Fantasy Tales», «BBR», «Reader's Digest», «New Socialist», «Dark Fantasies», «Year's Best Horror Stories», «Cutting Edge», «Book of the Dead», «Obsessions» и «Final Shadows».

Он родился в Сейле, графство Чешир, а сейчас живет в Северном Лондоне. Два романа, «Двойники» («Counterparts») и «Мечты саксофона» («Saxophone Dreams»), а также антология новых британских рассказов в жанре хоррор сейчас ждут своего издателя, а Николас работает над третьим романом под названием «Аппетит» («The Appetite»).

Нам думается, что с рассказами уровня «Негативы» и регулярным появлением в антологиях «Лучшее за год» («Year's Best») его работы очень скоро начнут пользоваться большим спросом.

Если бы ровный гул моторов на ночной автостраде не оказывал такого убаюкивающего действия на сознание и чувства, ему бы не пришлось просыпаться от того, что машина газанула по крайней левой полосе, и обошлось бы без неприятностей.

Пробки на выезде из Лондона начали рассасываться только у Лутона и окончательно исчезли после Милтон-Кинса. На дорогах по-прежнему было полно машин, но теперь они все ехали с нормальной скоростью.

Он держался стабильных семидесяти в крайнем левом ряду, понимая, что на длинной дистанции для его машины это немного слишком и что ему, вероятно, придется доливать воду и масло в Ротерсторпе или Уотфорд-Гэпе.

Дорога была прямой, расстояние до следующей машины — неизменным. Он пытался слушать музыку, но рев двигателя перекрывал все звуки. Время от времени он поворачивался к пассажирскому сиденью и улыбался, глядя на Мелани: несмотря на шум и громко объявленное нежелание спать, она все-таки уснула.

В какой-то миг он посмотрел на себя будто со стороны: сидит на небольшом кресле и мчится сквозь тьму, заключенный в странный небольшой каркас под названием «автомобиль». Все равно что сидеть дома в кресле и одновременно куда-то перемещаться. Ему казалось, что можно сейчас встать и пойти сварить себе кофе. Руль и педали управления отошли на задний план. Затем толчок, и он опять сидит на водительском месте.

Автомобиль пожирал идеально ровную дорогу от моста к мосту. Он открыл глаза. Как долго они были закрыты — долю секунды или две-три? Достаточно отключиться на пару мгновений, бессознательно нажать на газ, и сразу въедешь в багажник впереди идущей машины. Он понимал, что должен остановиться, и в то же время знал, что этого делать нельзя. Где можно остановиться, если он все же решится? Понятно, что на обочине, но где? Через милю, полмили, сто ярдов? Пока съезжать было некуда.

Он поерзал на сиденье и выпрямился. Мягко нажал на педаль газа. Машину впереди стало видно гораздо лучше. Это была «фиеста», новая модель. Он еще сильнее вдавил педаль, посмотрел в зеркало и увидел красные огоньки; должно быть, отражаются со встречной. Наверное, зеркало перекосилось от вибрации; он его поправил.

И внезапно догнал «фиесту».

Резко крутанув руль, он сумел избежать столкновения с едущей перед ним машиной и свернул на среднюю полосу. Загудел гудок, завизжали шины — все-таки сзади были машины. Он полностью вдавил в пол педаль газа и проскочил на пустой участок впереди. Мимо пронесся большой «BMW», лица всех его пассажиров обернулись в его сторону. Не обращая на них внимания, он сосредоточился на движении по средней полосе. Сонливость как рукой сняло, будто кто-то сдернул покрывало с дерзко вылепленной скульптуры. Он склонился над рулевым колесом, краем глаза заметив, что стрелка спидометра скакнула вправо и указывает на цифры, которых он раньше не замечал.

Стрелка показывала на девяносто восемь. Автомобиль внезапно рвануло в сторону, он завилял.

Его первой мыслью было: как хорошо, что с ним нет Мелани! Она работает на западе и должна приехать на своей машине. Там они и встретятся.

Хотя он терпеть не мог ходить на работу, все же обрадовался переезду из старого офиса в новый. На поиски подходящего помещения ушло два месяца, и кончилось все тем, что им пришлось покинуть Сохо (к большому сожалению Эгертона) и отправиться далеко на север, к «Ангелу».

Линдена это устраивало, потому что теперь он сможет ездить на работу на машине и всегда найдет место для парковки. В Сохо такое было просто невозможно.

Разумеется, придется торчать в пробках на Холлоуэй-роуд и там, где Эссекс-роуд пересекается с Аппер-стрит, но разве сидеть в собственной машине не приятнее, чем задыхаться в туннеле метро, в окружении чуть живых людей, воняющих неубранными постелями?

Он переключился на первую скорость и чуть-чуть продвинулся вперед, но оказалось, что «ситроен» впереди никуда не едет, а просто втиснулся в пустое пространство между ним и следующей машиной. Пробка стояла насмерть.

Он сообразил, что все еще несильно давит на педаль акселератора, отпустил ее, и обороты двигателя упали до нормальных, даже ниже, чем следует. Мотор мог легко заглохнуть, пока стоишь в такой пробке. Впрочем, механик в гараже (он настраивал авто на прошлой неделе) сказал, что лучше низкие обороты, чем высокие — меньше расход топлива. А ведь раньше это было настоящей проблемой. Для двенадцатилетнего его «мини» еще в очень даже неплохом состоянии.

В зеркале заднего вида он увидел, как кто-то проходит позади его машины. Поняв, что откатывается назад, он отжал сцепление и нажал на газ. Тут пробка сдвинулась с места.

Припарковался он на частной парковке во дворе нового комплекса. Начало недели… Подумав о пяти днях в обществе Эгертона, он выругался. Еще пять дней пялиться в чертов монитор! Он не знал, что ненавидит больше — Эгертона или компьютер. Впрочем, нет. Компьютер — создание, не наделенное разумом, ему не нужны оправдания. (Хотя если подумать, Эгертона тоже трудно назвать разумным существом.)

Эгертон медленно поднимался по лестнице, когда Линден распахнул дверь на первый этаж. Дело не в том, что Эгертон, как и Линден, только что пришел — он всегда приходил в девять, на час раньше, чем следует. Нет, он спускался вниз, чтобы забрать почту и просмотреть ее раньше остальных. Вот почему он поднимался по лестнице так медленно — поглощал всю информацию, которую можно было почерпнуть из утренней почты. Линдена почта не интересовала, как и фирма, которая его наняла. Его страшно раздражал жадный восторг Эгертона по поводу работы.

— Доброе утро, Брайан! Как дела? Хорошо провел выходные?

«Пожалуйста, объясните мне кто-нибудь, почему непременно нужно быть таким чертовски веселым каждое утро понедельника?» — подумал Линден. Выходные… ах да, выходные… Драгоценный островок времени, куда позволительно сбежать. Он знал, что Эгертон часто работает по субботам, но больше не спрашивал почему.

Дожидаясь ответа, Эгертон ему улыбался, но он не мог заставить себя заговорить.