Война HAARP‑2 - Василий Головачев

– Ждём.

Улицы, пруд, окраины Судиславля, освещённые редкими фонарями, провалились вниз, на горизонте стала видна тусклая оранжевая полоса – след в облаках зашедшего недавно солнца.

– Куда, командир? – послышался в наушнике рации голос пилота.

– Поднимитесь метров на двести и медленно на юг.

Ответа дежурного ФСБ из Москвы, вынужденного опираться на своих дежурных в отделении Судиславля, а тех – на дорожно-постовую службу города, пришлось ждать больше пяти минут. Наконец Зубкову ответили:

– Да, понял, «Фима-первый», – прокричал он. – Будь на связи! – Он повернулся к остальным: – Какой-то фургон «Валдай» пятнадцать минут назад выехал из города на костромскую трассу.

– Номер?

– Неизвестно. Это пока всё.

– Вряд ли они поедут далеко, – вставил слово Сизов. – У них где-то сменный транспорт.

– Да понимаю, – отмахнулся Котов.

Бинокль у них был один на всех, поэтому пользовались им по очереди, остальные прилипли к иллюминаторам вертолёта, всматриваясь в шоссе до рези в глазах, хотя даже с небольшой высоты очертания едущих машин разглядеть было трудно.

– Затор! – воскликнул остроглазый Марин.

Действительно, километрах в пятнадцати от Судиславля образовался хвост автомашин, вернее – два, в обе стороны шоссе, от города и к городу. В центре создавшейся пробки были видны мигалки автомобилей ДПС, лучи фар скрещивались на сцепившихся авто, попавших в ДТП.

– Пять штук! – прокричал Друян. – На все полосы!

– Чует моё сердце – здесь они, – выдохнул Дохлый.

– Ниже! – скомандовал пилотам Котов.

Вертолёт снизился, делая круг.

Среди более чем полусотни столпившихся машин большинство представляли собой седаны, но были и внедорожники, и грузовые, не было только фургонов, но Зубков первым заметил неприметный в ночи съезд от главной магистрали.

– Кот – правее!

– Вижу, грунтовка. Майор, сделай петлю!

Вертолёт пошёл правее, обнаружил лесополосу и просёлочную дорогу вдоль неё. По дороге ползли автомобили, водители которых, очевидно, знали объезд, но и среди них фургона «Валдай» не было видно. Впору было вспомнить о мате, облегчающем нервное напряжение, и в это время Зубкову позвонили:

– Что?! – ответил он. – Плохо слышно… понял тебя, «Фима-первый», к Грибаново… проверим… до связи. – Головы бойцов группы повернулись к полковнику, и он добавил: – У съезда к деревне Грибаново замечен мини-вэн с номером 357. Я не знаю, где это Грибаново.

– Дальше по шоссе! – возбудился Дохлый. – Они просто объехали пробку раньше.

Котов связался с пилотами:

– Майор, чуть дальше по шоссе есть съезд к деревне Грибаново, прыгаем туда!

Вертолёт дёрнулся левее, к шоссе, они снова увидели хвосты машин и совершенно пустую правую полосу за одним из хвостов.

– Вот съезд! – Сизов ткнул кулаком в иллюминатор.

– Вижу «вертушку»! – тотчас же отреагировал Дохлый.

Действительно, на поле, между двумя серыми полосами лесопосадок стоял небольшой белый вертолёт с мигающей на носу красной лампой. Дорога огибала поле, и по ней ползла какая-то машина, бросая снопы света то влево, то вправо. Один из снопов задел бок вертолёта, на боку которого виднелись красные буквы: «Реанимация» и красный крест.

– Они! – рявкнул Дохлый. – Кот!

– Садимся на поле!

– Не успеем!

– Майор, дунь-ка сверху на эту «вертушку»!

Пилот понял.

«Шестидесятый» спикировал к вертолётику «Реанимации» – это был «Ансат», способный унести до десяти человек на борту, – и внезапно подпрыгнул вверх, резко разворачиваясь.

Бойцы группы посыпались друг на друга, цепляясь за спинки кресел.

– Охренел?! – сипло рыкнул Зубков. – Что он вытворяет?!

– Труба! – скорее догадался, чем увидел Дохлый.

На жаргоне спецназа «труба» означала переносный зенитно-ракетный комплекс.

Фургончик на поле остановился в двух десятках метров от вертолёта, из него выпрыгнул плохо видимый с высоты человек, взгромоздил на плечо тубус ПЗРК.

– Снимешь? – с надеждой обратился к Дохлому Котов.

– Не из этой же пукалки, – презрительно поднял в руке пистолет Сеня Марин.

– Майор, ныряй!

Поле, кружась и раскачиваясь, стремительно понеслось к вертолёту, словно под ним включились гигантские магниты: пилот демонстрировал редчайшее для вертолёта любого класса фигуру высшего пилотажа – пике.

Сначала он услышал тиканье часов, то пропадавшее на грани слуха, то возникавшее почему-то под левой щекой. Хотел открыть глаза, но инстинкт приказал: лежать! И Афанасий подчинился, начиная приходить в себя.

Тиканье часов стало громче, превратилось в рокот двигателя: он ехал на машине, лёжа на полу салона в неудобной позе, с подогнутыми под себя руками. Слышались чьи-то далёкие невнятные голоса, похожие на птичьи, что-то позвякивало в ногах, двигатель машины то взрёвывал, то начинал бормотать на шелестящем языке асфальта.

Слева над головой, – наконец, он понял, что едет лёжа на полу небольшого автобуса, в проходе между рядами сидений (похоже, это фургончик типа маршрутки), головой по ходу движения, – послышалась возня. Кто-то засмеялся, возня усилилась, голоса стали громче:

– Палец прокусит, Дик.

– Погладь её где надо, успокоится.

И неожиданно два слова по-английски:

– Stop, boobs![10]

Афанасий с трудом удержал себя в неподвижности, потому что пассажирами микроавтобуса были диверсанты, захватившие деда (где он? что с ним?), а шутили они, скорее всего, с Дуней, прихватив с собой и её.

Мотор машины взвыл, её мотнуло, что дало возможность лежащему на мгновение приоткрыть глаз.

Увидел он немного: стойки сидений, две пары ног в берцах, какие-то канистры и коробки, – но всё же понял, что машина, во-первых, действительно представляет собой мини-вэн, во-вторых, сидящих в салоне всего трое-четверо, не считая Дуни (деда он так и не увидел, однако Геннадий Терентьевич должен был находиться здесь же), и, в-третьих, его, обездвиженного парализующим уколом, в расчёт эти парни не берут. Никто из диверсантов представить не мог, что их пленник самостоятельно умеет выбираться из состояния паралича.

Где-то далеко послышался рокот вертолёта, вызвавший взрыв мужских голосов.

Афанасия безжалостно пнули ногой ботинка в бок, сидящие в микроавтобусе прильнули к окнам салона.

– Джонс, «вертушка»!

Машину бросило влево и вправо, очевидно, она снова свернула, и по надсадному гулу мотора и замедлению движения Афанасий понял, что мини-вэн едет теперь не по асфальту, а по грунтовой дороге.

– Гоу, гоу! – послышался сквозь шум голос пассажира, сидящего рядом с водителем.

Машину несколько раз подбросило, что позволило Афанасию приоткрыть глаза и оценить своё положение, несмотря на отсутствие освещения. На него никто не обращал внимания, все пассажиры (трое в салоне, двое впереди) были поглощены дорогой, прилипнув к окнам.

Дуня сидела сразу за водителем, а деда Афанасий по-прежнему не видел, хотя был уверен, что старик здесь, возможно, лежит на заднем сиденье микроавтобуса.

– Дик! – послышался голос старшего группы. – Сбей его!

Машина ещё раз свернула.

Рокот настигающего мини-вэн вертолёта стал приближаться, нарастать.

На бедро Афанасию наступили, чьи-то руки схватили с пола в конце салона длинную картонную коробку, вылущили из неё трубу ПЗРК российского производства – «Стрелу Дух». Точно такими же вооружили и экипаж «Ила», на котором группа Афанасия возила «Коршун».

Машина остановилась.

«Собьют, суки!» – мелькнула мысль.

«А вмешаешься – убьют!» – пришла вторая.

Третья была героическая: двум смертям не бывать!..

С визгом и стуком откатилась дверца салона. Вооружённый зенитно-ракетным комплексом здоровяк выскочил из машины, за ним ещё один, облегчая тем самым Афанасию задачу. Он уже разогнал сердце, настраиваясь на неравную во всех отношениях схватку, и с внутренним криком: р-ра! – взвился в воздух, сквозь боль в застывших мышцах и нежелание тела двигаться!

Всего в кабине микроавтобуса сидели шесть боевиков!

Двое выбрались из салона, двое следили за ними и за вертолётом, не отрываясь от окон фургона, ещё двое – водитель и старший группы по имени (или кличке) Джонс наблюдали за первыми двумя, забыв о своём бесценном грузе. Поэтому Афанасий, прекрасно обученный бою в замкнутом и тесном помещении, получил преимущество, о котором и не мечтал.

Первым огрёб своё длинноволосый боевик, сидевший рядом с Дуней, которая тоже приникла к окну с заклеенным скотчем ртом и связанными за спиной руками. Афанасий не щадил своих пленителей, зная, что бойцы такого уровня отлично держат удар. Его тычок сложенными вместе пальцами («копыто горного козла») в шею, в сонную артерию здоровяка, сделал своё дело: боевик даже не дёрнулся, заваливаясь лицом вниз, на плечо Дуни.