СОКРУШАЮЩИЕ БРОНЮ - ПРОТИВОТАНКОВОЕ ОРУЖИЕ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ XX ВЕКА - Йэн Хогг

Границей между оккупированной японцами Маньчжурией и Внешней Монголией, в которой доминировали Советы, служила отчасти река Халхин, отчасти произвольно намеченная линия. В одном месте последняя делала выступ в сторону от берега, как бы прирезая лишней земли Монголии. Ранним летом 1939 г. японская армия, всегда готовая прощупать характер любого потенциального врага, решила подвинуть границу к линии реки на 13 или 16 км дальше на запад на участке протяженностью свыше 50 км. Ничего нового тут не было - оба противника уже не раз играли в подобную игру, неписаные правила которой говорили: если одна сторона пытается изменить положение, а другая выказывает готовность применить силу, первая милостиво соглашается уступить. Таким образом, все квиты, приходит черед другой стороны проявлять активность.

Но на сей раз японцы отступать не пожелали, а, напротив, решили развить успех. С обеих сторон в район конфронтации потекли подкрепления, и начался процесс быстрой и чреватой большими последствиями эскалации конфликта. К началу июля японцы располагали в том районе 40 ООО военнослужащих при 135 танках и 225 самолетах, тогда как советско-монгольская сторона имела 12 500 солдат, 185 танков, 225 бронемашин и ощутимую поддержку с воздуха*. Командование этими силами поручили тогда малоизвестному генералу Георгию Жукову**. Способный офицер, он прилагал усилия для отражения японцев на всех участках, однако каждая неудача лишь разжигала их пыл, пока к августу численность их контингента не достигла 80 ООО чел., при 180 танках, 300 бронемашинах, трех полках артиллерии и 450 самолетах*. «Пограничный инцидент» принимал довольно крупные формы.

Жуков понял, что не сможет положить конец бесчинствам, пока не преподаст японцам запоминающийся урок. Он запросил подкреплений и к 20 августа 1939 г. располагал 35 батальонами пехоты, 20 эскадронами кавалерии, 500 стволами артиллерии, 500 танками, 350 бронемашинами и 600 самолетами**. За воздушным налетом последовала двухчасовая артиллерийская подготовка, после чего в атаку двинулась советская пехота при поддержке танков. Жуков продемонстрировал, как следует применять бронетехнику, поскольку, несмотря на опыт Павлова в Испании, отправил две танковые бригады в обходные фланговые маневры. Совместно с ними действовала артиллерия на механизированной тяге и пехота, передвигавшаяся на грузовиках. Эти силы вступили на территорию Маньчжурии, развернулись и соединились у селения Номонхан, чтобы оттуда ударить по японским позициям.

Вся японская 6-я полевая армия угодила в окружение, а Жуков приступил к ее уничтожению. Имея заслон из бронетехники, не позволявшей противнику подвозить снабжение и доставлять подкрепления своим, Советы разразились серией систематических атак с воздуха, подкрепляя их действенность артиллерийскими обстрелами.

После такой обработки противника в дело вступала бронетехника, сжимавшая кольцо, потом она пережидала следующий этап бомбардировок и вновь шла вперед.

Наконец сопротивление было подавлено, а японцы частью погибли сразу, частью потом в лагерях в Сибири. К 31 августа потери составляли 50 000 чел. убитыми или пленными, только 10 ООО японцев смогли вырваться из котла*. Такого сокрушительного поражения японским войскам пережить еще не доводилось. При этом для всего мира оно осталось почти незамеченным. Ни та, ни другая сторона не горела желанием сообщать о событии: японцы не спешили трубить о разгроме, а Советы, с их всегдашней секретностью, не хотели обращать внимание на столь блистательную победу и наживать лишних врагов. Существовал, правда, и третий фактор - пока красноармейцы уничтожали японцев в глубинах Азии, немецкая армия перешла польскую границу, что приковало глаза всего мира к европейским событиям.

С тактической стороны, как становится очевидно теперь, исход танковых баталий решался за счет вооружения и бронирования боевых машин сторон. Под Номонханом советские войска располагали последними средними танками БТ-5 и БТ-7 с 45-мм орудиями и бронированием толщиной до 22 мм. Японцы применяли легкие танки Тип 95 с 37-мм пушками и 12-мм бронированием, а также незначительное количество средних танков Тип 97 с 57-мм орудиями и 25-мм броней. По ТТХ получалось, что Тип 97 мог уничтожить любой советский танк, однако средних танков у японцев было очень мало, а Тип 95 становились легкой добычей быстроходных и маневренных БТ.

Все остальные конструкторы в мире строили свои танки по одной и той же схеме -сначала разработать машину, а потом уже смотреть, какую пушку можно поставить в башню, что приводило к появлению целого поколения неадекватно вооруженной бронетехники. Поскольку узнать о замыслах других танкостроителей не представлялось возможным, единственным критерием служили собственные танки, при этом приходилось предполагать, что потенциальный противник делает нечто подобное, оснащая танк пушкой, способной пробить его бронирование в надежде, что и у вражеских машин оно окажется не толще. Кроме того, говорили свое слово финансы. Если танковая и противотанковая пушки предполагались для одних и тех же мишеней, тогда достаточно одной и нечего выдумывать какие-то особенные танковые экземпляры. Такой подход отрицательно сказывался и на противотанковой пушке, которая из-за необходимости помнить об ограниченности пространства в башне современного танка получалась обычно меньшей мощности, чем хотелось бы артиллеристам.

В промежутке между мировыми войнами британские танки производились фирмой «Виккерс» и вооружались собственной же 3-фунт. пушкой «Виккерс» калибра 47 мм. Следующее поколение танков разрабатывалось под эгидой Военного министерства в период перевооружения и получило потому 2-фунт. орудие калибра 40 мм. Хотя калибр уменьшился, характеристики улучшились, поскольку двухфунтовка обладала большей скоростью и более высокими бронебойными качествами, что позволяло пробить 51 мм лист брони на дистанции 915 м (1000 ярдов). Основной причиной внедрения ее на танках, однако, являлось то соображение, что двухфунтовка была новой противотанковой пушкой, а следовательно, позволяла не распыляться, обеспечивая танки и противотанковую защиту одной и той же материальной частью и боеприпасами. Особенно плохо было то, что двухфунтовка представляла собой чисто противотанковую пушку, а потому как таковая оказывалась бесполезной в иной роли, поскольку фугасные снаряды для нее даже не разрабатывались. Один, впрочем, создали, однако по непонятным причинам он так и не был запущен в производство, а посему и танковая, и противотанковая пушки вели огонь обычным бронебойным выстрелом. При этом получалось, что, если танк и имел возможность уничтожить другой танк, он не мог помочь пехоте ничем, кроме пулеметов.

Для решения этой проблемы, однако, британцы нарекли часть своей бронетехники «танками непосредственной поддержки» и вооружили их 94-мм гаубицами, которые мало чем отличались от 94-мм горных гаубиц, если не считать того, что ствол был цельный, а затворный механизм такой же, как у старой 3-фунт. пушки, что облегчало процесс подготовки личного состава. Оружие позволяло применять осколочно-фугасные и дымовые снаряды, следовательно, предоставляло пехоте средство уничтожения препятствий и одновременно давало возможность прятаться за броней. Встреча с танком противника обещала стать любопытной по своей природе конфронтацией, потому что при хорошей наводке 94-мм осколочно-фугасная граната позволяла уничтожить большинство танков тридцатых годов XX века. Тут, конечно, весь вопрос заключался в том, чтобы британский танк успел воспользоваться своей 94-мм гаубицей раньше, чем неприятельский танк угодит в него противотанковым снарядом.

Германия смотрела на проблему во многом так же. К началу войны она располагала четырьмя типами танков: PzKpfw I, II, III и IV. Легкий PzKpfw I побывал в Испании, и даже самый пылкий сторонник применения танков не мог не признать всей бесполезности этой машины, однако так просто отказаться от них не получилось, и танки снабдили дополнительным 7,92-мм пулеметом. PzKpfw II был значительно совершеннее и вооружался 20-мм пушкой. PzKpfw III начал свою историю с 37-мм пушкой, но к началу войны нес уже 50-мм орудие. PzKpfw IV являлся танком непосредственной поддержки пехоты и оснащался короткоствольной 75-мм пушкой. Между тем роль этих трех танков не была настолько ограниченной, как в британской армии, поскольку для всех орудий имелись смешанные боеприпасы - как бронебойные, так и фугасные, - хотя 75-мм бронебойные снаряды применялись скорее для уничтожения полевых фортификаций, чем против танков, поскольку скорость полета выпущенной из короткоствольной пушки боеголовки была невысокой.

Во Франции преобладали довольно туманные идеи относительно задач танков, что и отразилось на их вооружении. Легкие танки вооружались либо 25-мм противотанковой пушкой Гочкиса (использовавшейся и на колесном станке), либо 37-мм, специально разработанной для танков, или же 47-мм противотанковой пушкой, которую, что называется, просто сняли с лафета и запихали в танковую башню. Тяжелые танки имели в башнях 47-мм стволы, однако в качестве дополнительного аргумента подкреплялись 75-мм пушкой (укороченной версией французской полевой пушки), установленной в носовой части корпуса, а потому тяжелые машины подходили как для борьбы с вражескими танками, так и для поддержки своей пехоты. Легкие танки до известной степени замышлялись как замена кавалерии - их задачей служила разведка и преследование бегущего противника, а потому противотанковое вооружение, которым они располагали, соответствовало этим задачам. Более тяжелые танки официально назывались «пехотными» танками, а потому предназначались для того же, чем занимались их предки в 1918 г., посему французские тяжелые машины можно с полным правом назвать правильными танками для минувшей войны.