Евгений Онегин (с комментариями Ю. М. Лотмана) - Александр Сергеевич Пушкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она ушла. Стоит Евгений,
Как будто громом поражён.
В какую бурю ощущений
Теперь он сердцем погружён!
Но шпор незапный звон раздался,
И муж Татьянин показался,
И здесь героя моего,
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго… навсегда… За ним
Довольно мы путём одним
Бродили по́ свету. Поздравим
Друг друга с берегом. Ура!
Давно б (не правда ли?) пора!
XLIX
Кто б ни был ты, о мой читатель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости. Чего бы ты за мной
Здесь ни искал в строфах небрежных,
Воспоминаний ли мятежных,
Отдохновенья ль от трудов,
Живых картин, иль острых слов,
Иль грамматических ошибок,
Дай бог, чтоб в этой книжке ты
Для развлеченья, для мечты,
Для сердца, для журнальных сшибок
Хотя крупицу мог найти.
За сим расстанемся, прости!
L
Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный идеал,
И ты, живой и постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Всё, что завидно для поэта:
Забвенье жизни в бурях света,
Беседу сладкую друзей.
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне —
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Ещё не ясно различал.
LI
Но те, которым в дружной встрече
Я строфы первые читал…
Иных уж нет, а те далече,
Как Сади некогда сказал.
Без них Онегин дорисован.
А та, с которой образован
Татьяны милый Идеал…
О много, много Рок отъял!
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел её романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Конец
Примечания А. С. Пушкина к «Евгению Онегину»
1. Писано в Бессарабии.
2. Dandy, франт.
3. Шляпа a la Bolivar.
4. Известный ресторатор.
5. Черта охлаждённого чувства, достойная Чальд-Гарольда. Балеты г. Дидло исполнены живости воображения и прелести необыкновенной. Один из наших романтических писателей находил в них гораздо более поэзии, нежели во всей французской литературе.
6. Tout le monde sut qu’il mettait du blanc; et moi, qui n’en croyais rien, je commencai de le croire, non seulement par l’embellissement de son teint et pour avoir trouvé des tasses de blanc sur sa toilette, mais sur ce qu’entrant un matin dans sa chambre, je le trouvai brossant ses ongles avec une petite vergette faite exprès, ouvrage qu’il continua fièrement devant moi. Je jugeai qu’un homme qui passe deux heures tous les matins à brosser ses ongles, peut bien passer quelques instants a remplir de blanc les creux de sa peau.
(Confessions de J. J. Rousseau)[34]
Грим опередил свой век: ныне во всей просвещённой Европе чистят ногти особенной щёточкой.
7. Вся сия ироническая строфа не что иное, как тонкая похвала прекрасным нашим соотечественницам. Так Буало, под видом укоризны, хвалит Лудовика XIV. Наши дамы соединяют просвещение с любезностию и строгую чистоту нравов с этою восточною прелестию, столь пленившей г-жу Сталь. (Cм. Dix anné es d’exil.)[35]
8. Читатели помнят прелестное описание петербургской ночи в идиллии Гнедича:
«Вот ночь; но не меркнут златистые полосы облак.
Без звёзд и без месяца вся озаряется дальность.
На взморье далёком сребристые видны ветрила
Чуть видных судов, как по синему небу
плывущих.
Сияньем бессумрачным небо ночное сияет,
И пурпур заката сливается с златом востока:
Как будто денница за вечером следом выводит
Румяное утро. — Была то година златая,
Как летние дни похищают владычество ночи;
Как взор иноземца на северном небе пленяет
Слиянье волшебное тени и сладкого света,
Каким никогда не украшено небо полудня;
Та ясность, подобная прелестям северной девы,
Которой глаза голубые и алые щёки
Едва отеняются русыми локон волнами.
Тогда над Невой и над пышным Петрополем
видят
Без сумрака вечер и быстрые ночи без тени;
Тогда Филомела полночные песни лишь кончит
И песни заводит, приветствуя день восходящий.
Но поздно; повеяла свежесть на невские тундры;
Роса опустилась;………………………
Вот полночь: шумевшая вечером тысячью вёсел,
Нева не колыхнёт; разъехались гости градские;
Ни гласа на бреге, ни зыби на влаге, все тихо;
Лишь изредка гул от мостов пробежит над водою;
Лишь крик протяжённый из дальней промчится
деревни,
Где в ночь окликается ратная стража со стражей.
Всё спит………………………………
9.
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный пиит,
Опершися на гранит.
(Муравьёв. Богине Невы)
10. Писано в Одессе.
11. См. первое издание Евгения Онегина.
12. Из первой части Днепровской русалки.
13. Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат, Федора, Фёкла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами.
14. Грандисон и Ловлас, герои двух славных романов.
15. Si j’avais la folie de croire encore au bonheur, je le chercherais dans l’habitude[36] (Шатобриан).
16. «Бедный Иорик!» — восклицание Гамлета над черепом шута. (См. Шекспира и Стерна.)
17. В прежнем издании, вместо домой летят, было ошибкою напечатано зимой летят (что не имело никакого смысла). Критики, того не разобрав, находили анахронизм в следующих строфах. Смеем уверить, что в нашем романе время расчислено по календарю.
18. Юлия Вольмар — Новая Элоиза. Малек-Адель — герой посредственного романа M-me Cottin. Густав де Линар — герой прелестной повести баронессы Крюднер.
19. Вампир — повесть, неправильно приписанная лорду Байрону. Мельмот — гениальное произведение Матюрина. Jean Sbogar — известный роман Карла Нодье.
20. Lasciate ogni speranza voi ch’entrate[37]. Скромный автор наш перевёл только первую половину славного стиха.
21. Журнал, некогда издаваемый покойным А. Измайловым довольно неисправно. Издатель однажды печатно извинялся перед публикою тем, что он на праздниках гулял.
22. Е. А. Баратынский.
23. В журналах
