Бледный убийца - Филип Керр

– Избавьте меня от лекции по психологии, комиссар, – вздохнул Мартин. – Скажите просто, что это за образ действий, к которому имеет отношение наш обожаемый гауляйтер здесь, в Нюрнберге?

– Ну что ж, генерал, дело вот в чем. Мне пришло на ум, что кто-то, по-видимому, пытается заманить евреев в хитроумную ловушку.

Теперь уже генерал удивленно поднял брови.

– А вам не все равно, что случится с евреями?

– Генерал, мне не все равно, что случится с пятнадцатилетними девушками, когда они будут сегодня возвращаться домой.

Я протянул генералу листок бумаги с напечатанными на нем числами.

– Здесь указаны даты, когда исчезли пять девушек. Я надеюсь, вы сможете мне сказать, не был ли Штрейхер или кто-нибудь из его товарищей в Берлине в какой-нибудь из этих дней.

Мартин посмотрел на список.

– Думаю, я смогу это выяснить, – сказал он. – И хочу вас сразу предупредить, здесь он фактически persona non grata. Гитлер держит его тут от греха подальше, и единственное, кому он может досаждать, это всякой мелкой сошке вроде меня. Конечно, нельзя сказать, что Штрейхер никогда тайно не посещает Берлин. Он туда ездит. Гитлер обожает поболтать со Штрейхером после обеда, хотя мне трудно понять почему, поскольку он, по-видимому, любит поболтать и со мной.

Мартин повернулся к батарее телефонов, стоявшей у него на столе, и позвонил своему адъютанту, приказав ему выяснить, где находился Штрейхер в указанные мною дни.

– Мне также дали понять, что у вас есть определенная информация о преступном поведении Штрейхера, – сказал я.

Мартин встал и подошел к шкафу. Тихонько посмеиваясь, он достал оттуда папку толщиной с обувную коробку и положил ее на стол.

– Нет ничего, что бы я не знал об этом ублюдке, – проворчал он. – Охраняющие его эсэсовцы – мои люди. Его телефон прослушивается, и я приказал установить подслушивающие устройства во всех местах, где он бывает. Даже в магазине, расположенном напротив дома проститутки, которую он время от времени посещает, у меня круглосуточно дежурят фотографы.

Корш со смешанным чувством восхищения и удивления пробормотал ругательство.

– Итак, с чего начнем? Здесь хватит работы на целый отдел, который бы только тем и занимался, что расследовал все художества этого ублюдка. Обвинения в изнасиловании, иски об установлении отцовства, заявления об избиении молодых мальчиков хлыстом, который у него всегда при себе, дача взяток официальным лицам, разбазаривание партийных денег, мошенничество, воровство, подлог, поджог, вымогательство – мы имеем дело с гангстером, господа. Монстр, терроризирующий жителей нашего города, никогда не оплачивает свои счета, доводит предпринимателей до банкротства, ломает карьеры честных граждан, которые осмелились противоречить ему.

– У нас была возможность увидеть его своими собственными глазами, – сказал я. – Вчера вечером в «Дойчер хоф». Он устроил там попойку в обществе двух дам.

Во взгляде генерала появился сарказм.

– Дам... Вы шутите, конечно. Обычные проститутки, не более того. Он представляет их как актрис, но проститутки – они и есть проститутки. Штрейхер стоит за спиной большинства содержателей борделей в нашем городе.

Мартин открыл папку-коробку и начал листать заявления.

– Непристойные оскорбления, нанесение ущерба, сотни обвинений в коррупции – Штрейхер управляет этим городом, как своим собственным княжеством, и ему все сходит с рук.

– Меня интересуют обвинения в изнасиловании, – сказал я. – Насколько они серьезны?

– Нет никаких доказательств. Жертв либо запугивают, либо подкупают. Вы знаете, Штрейхер ведь очень богатый человек. Помимо того что он получает как губернатор округа и от продажи привилегий, а иногда даже должностей, он обогащается за счет издания своей гнусной газетенки. Ее тираж – полмиллиона экземпляров, каждый стоимостью 30 пфеннигов, что в сумме дает 150 тысяч рейхсмарок в неделю.

Корш присвистнул.

– И это, не учитывая доходов от рекламы. Штрейхер может купить себе еще очень много привилегий.

– А у вас есть против него какие-нибудь более серьезные обвинения, чем обвинения в изнасиловании?

– Вы хотите узнать, не убивал ли он кого?

– Да.

– Ну что ж, не будем принимать в расчет линчевание какого-нибудь старого еврея, что время от времени случается. Может он организовать для своего удовольствия и небольшой погромчик. Кроме всего прочего, это дает ему возможность поживиться какой-нибудь добычей. Не будем также принимать во внимание девушку, которая умерла в его доме от рук коновала, сделавшего ей аборт. Штрейхер – не первый высокопоставленный член партии, который устроил своей даме нелегальный аборт. Остаются два нераскрытых случая смерти, в которых следы ведут к нему.

В первом случае это был официант, обслуживающий вечер, на котором присутствовал Штрейхер. Официант решил именно в этот вечер свести счеты с жизнью. Один свидетель видел, как Штрейхер шел с ним по парку минут за двадцать до того, как тело несчастного было найдено в пруду. Во втором – молодая актриса, знакомая Штрейхера, чье обнаженное тело было найдено в Луитполдхайн-парке. Ее забили до смерти кожаным хлыстом. Я видел ее тело, на нем живого места не было.

Он снова сел, без сомнения испытывая удовлетворение от того эффекта, который его сообщения произвели на Корша и меня. Все же он не смог удержаться, чтобы не выложить еще несколько непристойных подробностей, пришедших ему на память.

– И наконец, нельзя не упомянуть о коллекции порнографической литературы Штрейхера, самой большой, по его словам, в Нюрнберге. Хвастовство – вот конек Штрейхера: количество незаконных детей, которых он усыновил, число поллюций за неделю, сколько мальчиков он сегодня высек. Он даже не гнушается включать эти подробности в свои речи.

Я, вздохнув, покачал головой. Как же мы докатились до такого? Как такое чудовище с садистскими наклонностями достигло положения, которое дает ему фактически неограниченную власть? А сколько еще таких, как он? Но больше всего меня поразило то, что я сохранил способность удивляться тому, что происходило в Германии.

– А что вы скажете о коллегах Штрейхера? – спросил я. – Тех, что печатаются в «Штюрмере», его личном персонале. Если Штрейхер хочет навешать собак на евреев, он может использовать кого-нибудь другого, чтобы тот делал за него всю грязную работу.

Генерал Мартин нахмурился.

– Да, но зачем ему понадобилось делать это в Берлине? Почему не здесь?

– Могу привести вам парочку вполне убедительных причин, – предложил я. – Кто главные враги Штрейхера в Берлине?

– За исключением Гитлера и, возможно, Геббельса, можете назвать любого, не ошибетесь. – Он пожал плечами. – Самый большой его враг – Геринг. Затем Гиммлер и Гейдрих.

– Так я и думал. Вот вам и первая причина. Пять нераскрытых преступлений в Берлине создают максимум неприятностей по крайней мере двум его злейшим врагам.

Мартин кивнул.

– А вторая причина?

– В Нюрнберге уже есть опыт травли евреев, – сказал я. – Погромы здесь – обычная вещь. Однако в Берлине отношение к евреям все еще довольно либеральное. Поэтому, если бы Штрейхеру удалось обратить гнев жителей Берлина на евреев за убийства, которые они якобы совершили, положение евреев в столице сильно ухудшилось бы. А может быть, даже и по всей стране.

– Наверное, в этом что-то есть, – согласился Мартин, доставая другую сигарету и вставляя ее в свой необычный мундштук. – Но для организации такого рода расследования потребуется время. Не сомневаюсь: Гейдрих сможет добиться, чтобы Гестапо оказывало нам всяческую поддержку. Надеюсь, надзор на самом высоком уровне нам гарантирован, правда, комиссар?

– Я об этом непременно напишу в своем отчете, генерал.

Зазвонил телефон. Мартин взял трубку, а затем передал ее мне.

– Берлин, – сказал он. – Спрашивают вас.

Это был Дойбель.

– Еще одна девушка пропала, – сообщил он.

– Когда?

– Вчера. Около девяти часов вечера. Блондинка с голубыми глазами, примерно того же возраста, что и другие.

– Никаких свидетелей?

– Пока нет.

– Мы возвращаемся завтра дневным поездом.

Я протянул трубку Мартину.

– Похоже, наш убийца опять поработал вчера вечером, – объяснил я. – Примерно в то самое время, когда мы с Коршем сидели в ресторане гостиницы «Дойчер хоф» вместе со Штрейхером, пропала еще одна девушка, так что у Штрейхера на этот раз железное алиби.

Мартин покачал головой.

– Было бы слишком наивно надеяться, что Штрейхер уезжал из Нюрнберга во все те дни, что указаны в вашем списке. Но не будем отказываться от этой идеи. Может быть, нам удастся установить какие-нибудь совпадения в поведении Штрейхера и его коллег, которые удовлетворили бы и вас и меня, не говоря уж о вашем Юнге.

Глава 12

Суббота, 24 сентября

Штеглиц – это юго-западный пригород Берлина, где проживают преуспевающие представители среднего класса. В восточной части его находится ратуша – здание из красного кирпича, а в западной – Ботанический сад. Именно здесь, рядом с Ботаническим музеем и Физиологическим музеем Планцена, жила фрау Хильдегард Штайнингер с двумя своими детьми: Эммелин, четырнадцати лет, и Паулем, десяти лет.