Ты будешь нашей мамой? - Оля Виноградова

— Отец, одумайтесь, пока еще есть время! Ваше решение — это вызов не одной расе, это вызов всем сотворенным! У нас нет столько сил, мы не сможем противостоять им! Да и незачем. Сколько людей вы готовы положить, прежде чем поймете, что могущество, о котором поют вам лизоблюды — выдумка. Империя не настолько сильна, чтобы затевать такую кампанию! — горячился Наследник. Он начинал терять терпение. Уже вначале разговора мужчина знал о невысоких шансах на успех, но должен был выполнить свой долг. Не перед отцом — перед собой и всей расой людей.

— Война! Называй вещи своими именами, мы говорим о войне! — это страшное слово прозвучало. Теперь пути назад нет. Император озвучил решение. Дело за малым — осуществить его.

— Я в последний раз прошу. Одним из условий вступления в Совет и признания нас равными было отсутствие кровопролития, междоусобиц и объединенная под одним руководством территория людей. Ни один из наших предков не нарушил этот закон! Так почему ты считаешь себя вправе это сделать?! — Наследник замер. Напротив кресла и отца. В вызывающей позе. Крепко сцепив руки на груди, чтобы сдержаться и не вытрясти из отца душу. Возраст, статус, сыновье почтение — это не остановило бы мужчину. Сейчас он видел перед собой больного, выжившего из ума старика. Опасного, оттого, что наделен властью.

— Никто не сделал это до меня, ибо, как и ты, уподоблялись трусливым шавкам, вылизывающим сапоги сотворенных! Ничтожество! Все вы ничтожества, не имеющие собственной воли! — прокричал Император. Вернее, ему так показалось, на деле вышел тихий прерывистый сип.

— Не смей оскорблять память предков! Каждый из них был великим человеком, оставившим потомкам великолепное наследие, которым мы до сих пор пользуемся, заметь, и ты тоже! — саркастически усмехнулся наследник. — По чьим рецептам тебе готовят зелья, продляющие твою жизнь? Кто охраняет тебя? Наставники в твоей Школе и те — сотворенные! Перебежчики, предатели! И ты не гнушаешься пользоваться их услугами и щедро платишь! Нет ли тут противоречия твоим речам, отец?! — обвиняюще заключил сын Императора. Слова содержали вызов. Открытый. Он прозвучал, как пощечина, данная умелой рукой. Старческое лицо покрылось красными пятнами сдерживаемого гнева. "Где же я допустил ошибку в воспитании наследника? Когда же на нем начало сказываться тлетворное влияние образа жизни сотворенных?" Император не успел найти ответ. В подреберье прорезалась сильная боль, сердце пустилось вскачь, а дыхание перехватило на вдохе…

— Мага… мага… ко мне… — прохрипел старец, заваливаясь набок. Подставленные руки сына он оттолкнул. Лекарь прибыл спустя несколько вдохов и выгнал всех из залы, неодобрительно посмотрев на Наследника. Тот стоял за спинкой кресла. Бледный. Опустошенный. Отвергнутый собственным отцом. Всего лишь за попытку объясниться, образумить.

Одно дело тайно желать кому-то смерти, другое — видеть, как человек, подаривший жизнь, умирает на твоих глазах. Как затухает разум в его, раньше карих, а ныне выцветших до желтизны глазах. Как судорожно сжимаются скрюченные пальцы на подлокотниках. В последней попытке удержать рвущуюся из тела душу. Как хрипит и булькает в сжавшемся до размеров угольного ушка горле. Практически раздавленный чувством вины, сопровождаемый укоряющим взглядом мага, мужчина выбежал из залы.

"Надо немедленно найти причину. Зацепиться за что-то, что заставит с новой силой пылать огонь ненависти в груди". Долго искать не пришлось. Взгляд скользнул по грубым каменным стенам замка. Когда-то здесь шныряли многочисленные проворные слуги. Сейчас же громыхают железом усиленные патрули Хранителей Закона. Бальная зала не закрывала своих дверей перед высокими гостями. Ныне, покрытая слоем серой пыли, почти никем не посещается. На нижних этажах нередко встречались группки любопытствующих низкорожденных, любующихся древней архитектурой резиденции. Просители, ожидающие своей очереди на аудиенцию, удобно устроившиеся на широких софах. Теперь во дворец можно попасть только по пропуску. Дриада, рассказывающая юному Наследнику о тайнах природы у прозрачного вечно холодного озера в дворцовом парке. Давно уже мертвом. Мама, простоволосая, с заплаканными глазами, дарящая ему последний поцелуй. Ненависть в ее глазах… Чаша с вином, преподнесенная ей придворным магом… Тяжелая могильная плита, с гулким скрежетом опустившаяся на ее прах…

"Хватит! Достаточно!" Он сейчас с ума сойдет от раздирающих голову противоречивых чувств. Мужчина обнаружил себя сидящим на корточках прямо посреди коридора. Руки плотно обхватывали голову, а губы были искусаны в кровь. Мысли, напоенные горькими воспоминаниями, закружились с новой силой, ураганным ветром сметая все сомнения.

Наследник спустился на первый этаж, слился с нишей, пропуская патруль, и быстрыми шагами пересек внутренний двор, отделяющий крыло Императорской семьи от гостевых покоев. Всего несколько освещенных окон. Он нашел нужное ему, убедился, что гостья не спит, и направился к входу. Эльфы храны пропустили его без проволочек. Насчет Наследника Правительница дала абсолютно четкие указания — в любое время. Тихий перебор струн, нехитрые слова, но в эльфийском исполнении звучавшие очаровательно. Сэллариона развлекала себя пением. Подле ее ног, прикрыв глаза, расположился эльф. Рубашка расстегнута, волосы распущены… Никакого простора для воображения. Все так очевидно… Просто. Естественно.

— Лисардо, проходи, — изящный жест приглашения, — располагайся.

— Вам что-нибудь принести, Наследник? — вмешивается Высокий. Ему можно. Он такой же, как они — заговорщик. В этот вдох в этой зале нет титулов и званий. Все равны перед опасностью с лицом старого Императора.

— Да, будь любезен, Кристэйсен, покрепче, — знак равенства не отменяет вежливости. Когда все закончится, остроухие могут вспомнить о нанесенных оскорблениях. Даже ненароком. Потому что им стало скучно.

— Я вижу — ты принял решение? — в другой раз она бы пошла окольными путями, вынуждая собеседника все рассказать. Самому. Но…

— Да. Не могу сказать, что это было легко! — человек вытер пот со лба не менее влажной ладонью. Сэллариона приоткрыла совершенные губы, чтобы ответить, но вовремя передумала. Любое слово могло качнуть чашу весов назад. Состояние мужчины очень неустойчиво. Пусть сначала озвучит, отрезая себе путь назад.

— Спасибо, — поблагодарил Наследник появившегося так кстати Кристэйсена. Запотевший бокал, щекочущий ноздри запах трав. Слабый, не для людского нюха, аромат плодов анои. Растения, чей сок способствовал успокоению. Мужчина пил его мелкими, но неразрывными глотками. Так жадно, что у всех остальных невольно пересохло в горле.