Абсолютное зло - Юрий Туровников

По улице проносились дорогие иномарки, насыщая воздух парами подорожавшего бензина. Ветер хлопал рекламными растяжками. На огромном экране, что нависал над площадью, шел рекламный ролик нового отечественного блокбастера.

«Император. Спасибо, что живее всех живых».

— Я в управление, — сказал Воронцов. — Надо еще раз обрисовать план шефу и уточнить детали.

— А я пойду, сдам статью. Завтра с утра будет на первой странице, — Зотов разгладил усы и поправил очки. — Как тебе такой заголовок: «Сисинович ждет маньяка». Или «Сисинович мечтает стать жертвой»? А, может, так: «Шестой номер на площади „Святого Сюзерена“»? Или «Я жду тебя в 12.00 на площади. Твоя Аня»? А «Анна и маньяк: место встречи изменить нельзя»?

— Соедини все пять: «Место встречи изменить нельзя: Сисинович мечтает стать жертвой маньяка на площади „Святого Сюзерена“ сегодня в 12 часов 00 минут», — предложил капитан.

— Гениально! — согласился журналист. — Я в редакцию!

Он поймал таксомотор и скрылся в потоке машин. Воронцов добрел до припаркованного в ста шагах от клуба «Майбаха» и, обматерив кого-то в громкоговоритель тронулся, с места. Он проехал ровно двадцать метров.

Какой-то лихач на «БМВ ХЭ -10» подрезал Виктора и остановил свою машину под знаком «Остановка запрещена». Мало того, он заскочил на тротуар, едва не сбив женщину с ребенком.

— Совсем обнаглели! — возмутилась та.

— Хлебало завали, мымра. Я хозяин жизни, — рыкнул водитель «бумера», выходя из машины.

Женщина шарахнулась в сторону, прикрывая собой сына. Раздался сигнал клаксона, а спустя секунду «Майбах» уже сдавал задним ходом. Боковое стекло опустилось, и из проема высунулась рука, сжимавшая черный «Маузер».

Раздались два хлопка, свист воздуха, выходящего из простреленных колес, и «бумер» накренился. Хозяин джипа схватился за голову.

— Ты чего, сука, наделал?! — и он бросился на вышедшего Воронцова. — Я тебя сейчас на лоскуты порву!

Виктора такая перспектива не прельщала, поэтому он шагнул в сторону и отточенным движением ударил громилу ладонью по горлу. Когда бузотер закатил глаза от боли, сыщик добавил ему ногой между ног. Хам крякнул и рухнул на колени. В завершении поединка капитан приложил его кулаком в ухо.

— Вы имеете право хранить молчание! — сыщик похлопал бесчувственного «хозяина жизни» по щеке. — Я даже вам это настойчиво рекомендую.

Бейте в бубен, рвите струны! Свершилась полная победа над злом, которое поскуливало, лежа на асфальте под билбордом с рекламой одной государственной структуры.

«„Настучи“ на соседа и тебе зачтется!

Когда „накапают“ на тебя, мы смягчим наказанье.

Полиция по налогам — с нами надо дружить!».

Воронцов присел на корточки и обыскал водителя «бумера». Найдя портмоне, Виктор вытащил из него все деньги, тысяч тридцать империалов примерно, и протянул их перепуганной мамаше.

— Это вам за испуг.

Та схватила отступные и припустила по улице, волоча за собой голосящего мальчика.

— Мама, это точно не Брюс Уэйн?!

Капитан усмехнулся и мысленно произнес:

«Нет, малыш. Я простой полицейский, который делает свою работу».

Переступив через неподвижно лежащего «быка», Воронцов сел в машину и поехал в Управление на доклад к своему любимому шефу.

Мириады пылинок витали в потоке солнечных лучей, что пробивались сквозь кристально чистые стекла в окнах генеральского кабинета. Сам Глеб Егорович со знанием дела поливал фикус, стоящий на широком подоконнике. Потом, поставив лейку, начальник сыска взял влажную салфетку из микрофибры и один за другим протер все листочки своего зеленого любимца. Офицеры откровенно скучали: кто зевал, кто игрался с телефоном. Один Воронцов нервно покусывал губы. Жеглов занял свое место за рабочим столом и кашлянул в кулак. Все оторвались от своих дел и устремили взоры на шефа.

— Витя, сообщи коллегам, как у тебя обстоят дела с расследованием, и я тоже послушаю. Хотя, молчи, я прочитаю. — Он развернул свежий номер «Мир криминала». — Так, ага… Вот. Целый разворот!

«Сколько будет продолжаться победное шествие маньяка по улицам столицы, никто не может сказать. Пресс-служба сыскного управления молчит. Куда смотрит лучший следователь империи? Граф безуспешно пытается найти хоть одну зацепку по данному делу. Сможет ли один профессионал одолеть другого? Судя по всему, это дело станет для Воронцова тем самым камнем преткновения.

Тем временем, маньяк нанес еще один удар: он покусился на самое святое для миллионов русландцев — на юмориста Мавсисяна и отсек ему ногу. Сможет ли теперь гений шутки порадовать нас новыми выступлениями — не известно…».

— И так, господа, — начальник обратился к присутствующим. — Что мы имеем на сегодняшний день? У нас одно убийство и четыре тяжких телесных повреждений.

Все не раскрытые. Этот маньяк у меня вот уже где сидит! — Он постучал по себя по шее. — Я в панике, и с этим надо что-то делать.

Виктор опустил взгляд и понял, что сейчас «распекать» именно его. И не ошибся.

— Встань, Воронцов. Не в угол, пока так постой, — спокойно сказал генерал, поправив аксельбант. — Вот как у тебя так получается? Точнее, не получается?

Наш Император, да продлит Создатель его годы, оказал тебе честь, вручил такую почетную награду… Практически усыновил. А ты? Где рвение? Витя, ну не молчи. Что ты, в самом деле, как малолетний пацан, которого застукали в женской бане за подглядыванием в замочную скважину? Да, преступник умен, но ты — легенда сыска, мать твою за ногу. Твоя фотография висит на доске почета.

Жеглов отбросил газету за спину. Офицеры молчали. Воронцов взорвался.

— Ну давайте расстреляем меня!

— Нельзя, у нас мораторий на смертную казнь, — вздохнул генерал. — И не повышай голос. У себя в кабинете орать будешь, здесь я главный. Достал твой маньяк уже, честное слово! Жили спокойно и на тебе! Огромное несмываемое пятно позора расплывается на Управлении, ни какая тетя Ася вместе с мистером Пропером не помогут.

Капитан вздохнул. Давно его так не «песочили», по-отечески, от чего становилось еще обиднее и противнее. Прямо перед коллегами неудобно стало.

— Глеб Егорович, — Виктор положил на стол удостоверение, — увольте меня и поручите следствие кому-нибудь поумнее. Вон сколько тут офицеров сидит, у них опыт и срок службы больше. А я пойду сторожем работать в РусГазПром. Там и спокойнее и зарплата раз в сто больше.

Глаза офицеров увеличились в размерах, и они сначала посмотрели на капитана, а потом на генерала. С него станется, как два пальца об асфальт — выгонит из теплого кабинета и пошлет на передовую, в окопы, а никому не хочется, не привыкшие. Жеглов расстегнул китель, откинулся на спинку стула и закурил.

— Не пори горячку, Витя. Забирай «ксиву» обратно. Ты эту кашу заварил, тебе и расхлебывать. А я помогу.

«Помог уже один раз, — нервно подумал Воронцов и убрал удостоверение во внутренний карман куртки».

— Просвети нас, как ты смог разгадать дело о похищении Имперского газа?

Виктор вздохнул.

— Так там все просто. Я выяснил через сотрудников управляющей компании на каком участке идет потеря. Поехал туда и через три дня поисков обнаружил несанкционированную «врезку». От нее тянулся водопроводный шланг, который уходил, если верить компасу, на запад. Я закрыл вентиль на кране и пошел вдоль этого самопального газопровода. На самом краю Белгородской губернии я нашел дом, где жил некий дед Кондратий Пехто, который сожительствовал с вооруженной пистолетом бабкой Глафирой. Они закачивали ворованный газ в баллоны и продавали за границу. Ничего сложного. Дело прозрачное. Старику, как главарю банды, дали пять пожизненных. Еще его правнуки досиживать будут.

Старушку разоружили и отправили в Ханты-Мансийск на десять лет, расчищать биатлонную трассу.

— Вот, — махнул рукой Глеб Егорович. — Можешь, когда хочешь. А про шестнадцать вагонов с книгами Клязьминской? Кстати, как у нее рука, не отросла?

Воронцов на шутку никак не отреагировал. Тем более, что черный юмор его раздражал. Подобным идиотизмом страдает Имперское здравоохранение, заставляя инвалидов ежегодно представлять справки для подтверждения нетрудоспособности. Вдруг за это время ампутированная конечность, действительно, выросла, как хвост у ящерицы. Сосед Виктора по лестничной клетке, Кузьмич, ветеран войны, хотел даже плюнуть на пособие, лишь бы не мотаться по очередям и не скакать по городу на одной ноге, размахивая костылем, чтобы продлить инвалидность.

— С вагонами тоже проблем не возникло. Тут я действовал в соответствии с логикой. Вряд ли похититель украл книги, чтобы читать. Хватило бы одного экземпляра. А тут — целый состав! Понятно, что хотел лишить народ нашей необъятной родины долгожданного бестселлера. Говоря простым языком — уничтожить. А как это сделать? Утопить? Так не тонет. Бумага же. Следовательно — сжечь. Преступник решил действовать наверняка. Для этого ему понадобился бензовоз, который он угнал со стоянки одного придорожного кафе, пока водитель поедал пельмени. Я сложил два звена в единую цепь: вагоны и бензовоз. Мне все стало ясно.