Ловец Душ - Марина Ефиминюк

– А ты, Антоша, пасть не разевай, – незлобиво понукнул бородатый дед Митрофан, взявший меня под свое потрепанное, облезлое крылышко, – а то пацан на тебя снова свою зверюгу натравит.

Площадь перед городскими стенами огласил грубый гогот, мужики смеялись слаженно – в пять хриплых и одну тоненькую Денискину глотку. Я от общего веселья воздержалась, Антон и вовсе покраснел. Со злостью махнул в воздухе хлыстом, как будто случайно сбил с моих криво стриженных волос лисью шапку («Вот те крест, парень, лиса, а не собака», – божился торговец, когда покупала). Болотный демон, обросший по случаю крепких морозов черной жесткой шерстью, сорвался с моего плеча, на лету схватил шапку и по-собачьи тявкнул в лицо трехаршинному Антону. Надо сказать, собачий лай Страх освоил совсем недавно и теперь при любом удобном случае с удовольствием подвывал, повизгивал и откровенно брехал мне в ухо, за что бывал бит. Неоднократно.

– Фголка! – захлебнулся далеко впереди Дениска. – Убеги свою твагь, сейчас стгажу пгоезжать будем!

Я послушно засунула упирающегося демона под душегрейку и понукнула нервную от присутствия нежити лошадку. Дед Митрофан недовольно подгонял запряженного в сани мерина, браня ленивую клячу такими залихватскими пассажами, что я заслушалась. Окоченевшие стражи переминались с ноги на ногу, дышали паром в лицо, уже впуская и выпуская из города всех без разбору. Груженная кожаными полотнищами подвода с пудом дурман-травы под вторым дном скользнула за городские ворота, а мы дружно перевели дыхание.

– Эй, пацан! – услышала я. – Грамоту дай посмотреть!

Я резко обернулась, глянула на не успевшего похмелиться, а оттого особенно злого стража и достала из седельной сумки помятую потрепанную грамотку с бахромистыми краями.

Фрол Петрович Топоркин – семнадцатилетний сирота, всю жизнь проведший в деревне Кукушкино под Варяжском-Заокским и мирно почивший от брюшного тифа по осени. Правда, о последнем обстоятельстве знала только я и прощелыга-пьяница, продавший мне грамоту за погнутый медяк. Страж нахмурился, долго рассматривал свиток, потом уставился на меня тяжелым немигающим взглядом, словно пытался пролезть под кафтан и рассмотреть нутро. Подо мной нетерпеливо заплясала лошадка, сзади доносились недовольные голоса выезжающих путников, которым я преградила путь. Я повела плечами, с утра слишком туго грудь перетянула и теперь дыхнуть не могла. Стражник ощупывал взглядом мое лицо. Когда за его спиной я увидела собственный лубяной портрет, приколоченный к доске, то сердце пропустило удар, но тут неожиданно подоспела помощь в смазливом усатом лице Дениски.

– Что пгоисходит?! – Он выскочил из ворот, как черт из табакерки. – Какого лешего ты моего пацана тогмозишь, каналья?! – залился Денис соловьем, плюясь в лицо и как бык выдыхая из ноздрей горячий сизый пар. – Мы тогопимся, обожги тебя комаг!

Звонкий голос Давидыва штопором вонзился в мою гудящую от недосыпа голову. Я вздрогнула, Страх за пазухой едва слышно тявкнул, а страж и вовсе сморщился, как прошлогодняя груша, и поспешно вернул бумажку.

Так началось мое возвращение в Торусь.

Триумфальным его, скажем прямо, не назовешь. Да я и не кичилась, обратно в родную берлогу меня тянула не ностальгия, а жажда мести. Сначала Арсений, колдун нечесаный, а потом Савков Николай Евстигнеевич, предатель неблагодарный, равнодушный свидетель попытки моего отравления, вроде бы я и не спасала его жалкой жизни в аду Мальи. Последнего товарища я найду, чего бы мне это ни стоило, а когда покончу с обоими, то с радостью дам деру в Серпуховичи.

Зима в этом году нагрянула нежданно-негаданно, насыпал первый снег, а второй уже и не сходил. Вслед вьюгам ударили морозы, какие бывают не каждый январь. Дороги обледенели, студеный воздух обжигал, а ночевки в лесу на промерзшей земле превратились в пытку.

Мы выехали на широкий, с укатанными колеями торговый путь, по обе стороны тянулись запорошенные ранним снегом поля. За ними, отделяя горизонт от земли, черной толстой полосой прочертился лес. Далеко впереди стражи устроили досмотр саней. Пока проверяли документы да тыкали пиками в деревянный пол, образовался настоящий затор. Возницы нетерпеливо вскакивали с насиженных мест, переругивались, проклиная блюстителей порядка. Рядом с нами остановилась четверка белоснежных лошадей. В резных санях, обложенная подушками, как воробей, нахохлилась молодая девица с крохотной болонкой на руках. Кудрявая шавка, безошибочно почуяв спрятавшегося от мороза демона, залилась визгливым лаем, даже попыталась вырваться из рук, затянутых в кожаные перчатки.

– Мотя, фу! Фу-фу-фу! – тоненьким голоском подвывала ей девушка.

Весь отряд уставился на красавицу, я имею в виду девицу, а Антон заулыбался и бросил на нее заигрывающий косой взгляд. В это время измученный шумом Страх высунул-таки свою круглую башку между пуговиц на тулупе, три раза басовито гавкнул и быстро спрятался обратно. Мотя от удивления охрипла, а ее хозяйка вовсе разинула рот.

– Где ж ты эту тварь только нашел, Фрол? – буркнул Митрофан, поморщившись.

В это время сани впереди дернулись и ладно заскользили по дороге, мы последовали за ними.

– Он мне жизнь в свое время спас, – глухо отозвалась я, натягивая на уши съехавшую шапку.

– Да кому твоя жизнь-то нужна? – хрюкнул Плошкин. – Слышь, Тимоха, ишь, как заливает, каналья!

Тимоха, который от природы был тугим на оба уха, ничего не расслышал, но смекнул: приятель снова над пришлым мальчишкой потешается, а поэтому широко улыбнулся, обнажив пеньки гнилых зубов.

– Ты, Антон Палыч, лучше смотреть прямо научись, – хмыкнула я, – а то вечно один глаз на соседа, другой карман на штанах разглядывает!

– Чего?! – Антон даже подскочил в седле и было направил лошадь в мою сторону, но его остановил резкий окрик Дениса:

– Что как петухи гастявкались, у нас одной тявкалки с клыками хватает! Да что там такое?! – заорал Давидыв, краснея от возмущения.

За этот груз он не хотел браться с самого начала, от дурных предчувствий нервничал, да и дорога оказалась слишком опасная. Одно дело провозить контрабандой вина, украденные из королевских виноделен, а другое – дурман-трава. Такие делишки и пахнут плохо, и на срок немалый тянут. Как назло, везде, от Тульяндии до Калужии, разыскивали девку-приблуду, убийцу купеческого сынка, стражьи пределы и без того лютовали из-за поспешного набора в армию, а теперь как с цепи сорвались. Без взятки в десяток золотых ни по одной дороге не проедешь. Документы-то на кожу липовые были, уже на первом посту груз едва не арестовали. Денис окончательно озверел, выкатил глаза и помчался в сторону досмотрщиков, осознавая бесполезность и рискованность такого лихачества. Я с сомнением проследила за его жилистой фигурой, укутанной в теплую душегрейку.