Сожженные мосты Часть 4 - Александр Афанасьев

Принц Уильям молча выслушал старого волка из САС. Потом они долго сидели бок о бок и молчали…

– И какая у меня стадия, сэр? – наконец спросил принц

МакКлюр усмехнулся

– Это ты мне скажи, капрал.

Принц снова долго молчал. Потом начал говорить – и горечь, которая была в каждом его слове, заставила содрогнуться даже старого САСовца.

– Знаете, сэр, мне в детстве родители уделяли мало внимания, и я по сути был очень одиноким. Конечно, у меня было сколько угодно нянек и воспитателей – но это все не то. Все не то… Я брал книгу у бабушки в библиотеке, чаще всего брал сам, ни у кого не спрашивая совета, садился где-нибудь, чтобы никто мне не мешал и читал. Так получалось – что больше всего мне нравились книги о войне. И о приключениях. Я читал про колонизацию Африки. Про речную войну*. Я читал про Крымскую кампанию – вперед, кавалерия, вперед, долиной смертной тени**. Мне нравилось читать про войну, я мечтал стать военным и воевать, нести свет угрюмым племенам и все такое. Глупо, да, сэр? Но это так. Я думал, что все будет не так. Что мы будем пытаться что-то сделать и изменить что-то к лучшему. В конечном итоге мы всегда что-то меняли к лучшему на тех земля, где мы были. А мы – просто воюем. Да, сэр – просто воюем.

МакКлюр мог бы сказать, что мы воюем не просто так, мы воюем за торжество наших идеалов и за то чтобы эта земля стала нашей. Но майор тянул здесь четвертую свою ходку и знал, что эта земля никогда не будет им принадлежать, и не стоит на это надеяться. И идеалов здесь никаких нет – а есть какая-то мобильная реактивная установка, которая обстреливает аэродром третий раз за неделю и которую никак не удается подловить. И есть укрепленный район, который восстановили после прошлогоднего налета и в который опять надо наведаться. Вот и все что есть на этой маленькой, грязной и бессмысленной войне.

И еще он не сказал принцу про пятую и последнюю стадию. Пятая и последняя стадия – это когда тебе ведет не нарваться на пулю снайпера или мину на дороге, ты возвращаешься домой – и все вокруг кажутся тебе врагами. Сытые, наглые хари на Пикадилли, обтяпывающие здесь свои делишки, пока мы там… Цветные сны по ночам – вспышка фугасного разрыва на дороге, красный шелк маковых полей, разрезающие ночь трассеры. Волной накатывающая ненависть – и ты всеми силами стараешься держать себя в руках, а у кого то это не получается, и скамья королевского суда ждет их. Со многими – Афганистан остается навсегда.

– Пойдемте, Ваше Высочество – поднялся МакКлюр, по привычке осмотрелся по сторонам – отбой уже сыграли.

* Речная война – война в Египте и Судане с повстанцами – исламистами. По сути – первая современная война такого типа, происходила в начале двадцатого века.

** из "атаки легкой бригады" Теннисона

01 июля 2002 года

Афганистан, Кабул

Операция "Литой свинец"

Оперативное время ноль часов двадцать пять минут

Первое июля этого года приходилось на понедельник. В странах, где не почитают Коран и где живут неверные – начало рабочей недели, день тяжелый. В Афганистане – самый разгар рабочей недели, ее середина. Выходной день здесь пятница, джума.

Рабочий день в Кабуле, как и во всех других городах Востока начинался рано. Работали здесь с шести, с семи утра – но хазарейцы со своими телегами встали еще раньше. Не было еще и пяти – а пустые ночные улицы кабульской столицы вдруг разом наполнились стуком сандалий, скрипом колес, криками. До шести часов, пока улицы свободны и людей на них почти нет – надо успеть, развезти по дуканам товар, развезти воду по домам – да мало ли что надо сделать в большом городе. Потом, в шесть – движение на улицах начинается – не протолкнешься. Бывают, конечно, и места, где тихо, никакого движения нет.

Вот, одним из таких мест был район Вазирабад. Это самая окраина города, по дороге к Кабульскому аэропорту. Место глухое и тихое, мало застроенное – разве что дорога на аэропорт оживляет его. Но дорога эта тупиковая, аэропортом и заканчивается, это тебе не Дехкепак, от которого ведет дорога на Термез и дальше в Россию, и не Шахшахид, откуда начинается дорога на Джелалабад, Пешавар и дальше в Индию. В Вазирабаде, в основном стоятся тихие частные виллы, вокруг них – высокие заборы из бетонных плит, дорога – земляная, даже щебнем не засыпанная, в рытвинах и ухабах. Никому не было дела до того, что происходит за этими стенами. Полиция и нукеры Гази-шаха тоже сюда почти не совались.

Одно из самых больших зданий в этом районе стояло дальше всего от дороги и последним в ряду здание, дальше была только голая земля и запретная зона британской военной базы в аэропорту. Два этажа, обязательный забор, колючая проволока поверху – оно и понятно, воры… Воры – настоящий бич Кабула, здесь нет уважения к чужой собственности, потому что уважение к чужой собственности начинается с власти. Если власть и ее представители уважают чужую собственность – то этого следует требовать и от ее подданных, если же власть нагло и бесцеремонно грабит подданных, прикрываясь фиговым листком закона – о каком уважении к чужой собственности может идти речь? Как могут не быть ворами подданные, если первый вор – король.

На этой вилле всегда было тихо….

Примерно в шесть тридцать по местному времени открылись ворота, и из-за забора на проулок один за другим выехали два американских армейских внедорожника – Интернэшнл-10*, модель "кэрри-олл", везти все, в тыловых частях распространена не меньше, чем в передовых – Хаммер. Внедорожники направились на трассу, ведущую в центр города.

В одном из них ехал, привычно раскуривая утреннюю кубинскую небольшую сигару Доктор. Его все так и называли доктор, по имени не называли. Возможно потому, что от врачебной практики он был отстранен много лет назад, и тем кто работал с ним – просто не хотелось лишнего напоминания о том, что они работают с шарлатаном и садистом. А может – еще почему. Доктор не нуждался в имени, потому что зло безлико и безымянно. Как сказано в Библии? Сатана безобразен. Не безобрАзен – а безОбразен. Без образа.

Добрый доктор учился в Королевском медицинском колледже по специальности "психиатрия" и подавал большие надежды. Настолько большие, что его призвали в армию, верней не в армию – а в гражданский корпус содействия. Тогда, в шестидесятых, ведущие державы мира развернули лихорадочную гонку по изучению человеческого тела, и главного органа человека – человеческого мозга. В расстановку сил на мировой арене вмешался новый фактор – наличие у основных политических игроков ядерного оружия. Ядерное оружие делало невозможным массовые столкновения с участием целых дивизий и даже армий, оно полностью обесценивало все наработанные к тому времени доктрины военной силы. Концентрация сил – раньше это было непременным условием победы – сейчас стала ошибкой командующего, по сконцентрированным для удара силам немедленно наносился ядерный удар, одна бомба могла сорвать стратегическое наступление. На смену концентрации приходило рассредоточение сил, действия мелкими, ротными и ниже группами, в том числе на местности без ярко выраженной линии фронта. Фронт тоже теперь опасно было держать, сконцентрированные на сплошном фронте силы также подвергались ядерному удару. В этом случае резко повышались требования к отдельному бойцу, теряла смысл призывная система комплектования армии – и все страны мира начали гонку за познанием тайн человеческого мозга так же увлеченно, как всего пару десятилетий назад гнались за миражом "абсолютного" оружия.

Идеалом солдата новой армии был… зомби! Очень сильный, не рассуждающий, ничего не боящийся, готовый без размышлений умереть, выполняя приказы командования, готовый идти через зараженные зоны, чтобы выполнить поставленные задачи. Исследования невысокого уровня сложности проводились с целью поиска химических препаратов, позволявших солдатам при их приеме не чувствовать усталости и воевать несколько дней без сна. В САСШ так появился ЛСД, в Священной Римской Империи – первентин, так называемый "панцер-шоколад". Более сложные исследования предполагали работу непосредственно с человеческим мозгом, с использованием электрошокера, наркотиков, дезориентирующих помещений, где нет ни пола, ни потолка, где все стены обиты белой резиной и не за что зацепиться взглядом. Некоторые эксперименты проводились на заключенных и на пациентах психиатрических больниц.

На том то и попался добрый доктор. Он был уже ведущим специалистом страны по "ускоренной забивке" – это когда человека погружают в медикаментозную кому, стирают все воспоминания (непоправимо уродуя психику при этом), а потом в ускоренном режиме "наговаривают" новую память и новые воспоминания – когда он попался. Просто несколько врачей из клиники, где он был главврачом, обратились в Королевское психиатрическое общество и тиснули статейку в Ланцет**, а она привлекла внимание "The Sun" и других газет. Из-за поднявшегося шума доктор был лишен практики и, чтобы не быть привлеченным к уголовной ответственности – срочно покинул страну.