Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной) - Джон Толкиен

— Почти весь у нас в животах, — ответили ему гномы, которые были в холле. — Остатки на веранде. Мы ищем Беорна с тех пор, как солнце взошло, но его нигде нет. А завтрак мы увидели, когда вышли.

— Гэндальф где? — спросил Бильбо, вылетая на веранду.

— Наверное, где-то поблизости, — сказали они. Но маг явился только вечером. Он вошел в холл как раз перед заходом солнца, когда хоббит и гномы уже ужинали. Весь день им прислуживали удивительные звери. Беорна не было ни видно, ни слышно со вчерашнего вечера, и они уже ломали головы, куда он мог деваться.

— Где наш хозяин и где ты целый день пропадал? — закричали все дружно.

— Не все сразу! — сказал маг. — Вопросы по очереди, а пока не поем — ни на один не отвечу! У меня с утра ни крошки во рту не было.

Наконец, Гэндальф отставил тарелку и кувшин — он съел два целых хлеба (намазав их толстым слоем масла с медом и взбитыми сливками), выпил не меньше кварты медового напитка, — и вынул трубку.

— Сначала я отвечу на второй вопрос, — сказал он. — Постойте… Ух, ты! Этот дом — лучшее место, чтобы пускать колечки!

И в самом деле, они долго не могли от него ничего добиться, так он был занят пусканием колечек: он посылал их летать вокруг столбов, они меняли цвет и форму, гонялись друг за другом и вылетали в потолочное отверстие. Наверное, они очень забавно выглядели над крышей: зеленые, голубые, розовые, серебристые, желтые, белые, маленькие, большие, маленькие в больших, восьмерками, цепочками, словно стайка вспугнутых птичек — взлетали, кружились, таяли вдали…

— Я шел по медвежьим следам, — сказал, наконец, маг. — Этой ночью тут, наверное, был медвежий сбор. Я сразу определил, что один Беорн не мог оставить все следы — их было слишком много, притом разных размеров. По-моему, тут с вечера до самого рассвета продолжались медвежьи пляски. Маленькие, большие, обычные и гигантские медведи сошлись со всех сторон, лишь с запада, из-за реки от гор никто не пришел. Туда вел только один след. Я по нему дошел до скалы Стоянки. След вошел в реку, но за скалой она глубокая и течение быстрое с водоворотами. Я не смог переправиться.

Помните, с одной стороны Стоянки есть брод, и даже мелкий, вы его переходили, а с другой река бурлит. Я не одну милю отмахал по берегу, пока не нашел место, где смог переправиться, — частью вброд, частью вплавь. Но к тому времени было уже поздно идти далеко по следам, я не успел бы до темноты вернуться, так что я только посмотрел, куда они идут. Они вели прямо к сосновому лесу на восточных склонах Мглистых Гор, туда, где позапрошлой ночью мы так мило развлекались с воргами. Ну вот, кажется, я и на первый вопрос уже ответил, — закончил Гэндальф и надолго замолчал.

Бильбо показалось — он догадывается, на что намекает маг.

— Что же будет, если он сюда всех гоблинов с воргами приведет? — вскричал он. — Нас сразу схватят и убьют! А ты говорил, что он им не друг.

— Говорил, конечно. Ты вот глупостей не говори! Ложись спать, а то уже не соображаешь.

Хоббит чувствовал себя совсем подавленным, но делать было нечего, пришлось идти в постель. Гномы все еще пели свои песни, а он провалился в сон, продолжая думать о Беорне, и приснились ему сотни черных медведей в медленном танце под луной на лужайке перед домом Беорна.

Ночью он опять проснулся, когда все спали, и опять услышал, как снаружи кто-то ворочается, скребется, сопит и ворчит.

На следующий день их разбудил сам Беорн.

— А, вы еще здесь! — грубовато, но добродушно воскликнул он, потом приподнял хоббита и довольно невежливо ткнул его пальцем в жилет. — Я вижу, ни ворги, ни орки тебя еще не съели, и злые медведи не затоптали! Крольчонок начинает отъедаться медовыми пряниками. Ну, пошли позавтракаем.

И все опять сели за стол. Беорн был в распрекрасном настроении, смешил всех забавными побасенками, и вообще был настроен добродушно и дружелюбно. Такой перемене в нем не пришлось долго удивляться, потому что великан сам все рассказал. Оказывается, он уходил за реку и в горы — можно себе представить, как он быстро умел передвигаться, во всяком случае, в медвежьей шкуре, — нашел обгоревшую поляну воргов и убедился в истинности последней части их рассказа, и узнал даже больше, потому что поймал в лесу орка и ворга. Они ему сказали, что орки все еще караулят в лесу, надеясь поймать гномов, что они очень обозлены из-за гибели своего Главаря, и что у Вожака обгорел нос, а много его приближенных погибло от огня, высеченного магом. Вот и все, что Беорну удалось выжать из пленников, но он догадался, что орчья зловредность этим не ограничится, и, по-видимому, скоро все гоблинское войско вместе с союзниками-волками совершит большой рейд по окрестностям, чтобы обшарить каждый поселок под горами, найти гномов или хотя бы отомстить людям и животным, которые их прячут и им помогают.

— Ваш рассказ был хорош, — закончил Беорн, — но теперь, когда я знаю, что все в нем — правда, он мне еще больше нравится. Вы уж простите, что я не поверил и проверил. Если бы вы жили рядом в Лихолесье, вы бы тоже никому не верили, кроме родного брата. Ну, а когда все подтвердилось, я спешил домой, как только мог, чтобы убедиться, что с вами все в порядке, и предложить вам свою помощь. Я буду теперь лучше думать о гномах. Это ж надо, убили Главаря орков! Самого главного орка прикончили! — и Беорн громко причмокнул от удовольствия.

— Что ты сделал с орком и воргом? — вдруг спросил Бильбо.

— Пойдем, покажу! — сказал Беорн, и они вышли из дома.

На воротах торчала орчья голова, а рядом к дереву была прибита волчья шкура. В роли врага Беорн был страшен. Но им он стал другом, и Гэндальф рассудил, что пора рассказать ему всю историю, объяснить, почему они отправились в Путешествие, и попросить помощи.

Беорн обещал сделать все, что сможет, сказал, что всем даст пони, а Гэндальфу лошадь, и снабдит провизией на несколько недель. Потом он все сам тщательно уложил, чтобы поклажу легче было нести и удобно доставать: орехи, муку, горшки с сушеными фруктами и кедом, дважды пропеченные для лучшей сохранности лепешки. Секрет приготовления таких лепешек он никому не открывал, но в них явно ощущался мед, который входил во многие его блюда, и они были вкусны. только после очень хотелось пить. О воде он сказал, что она им не нужна, потому что дорога сначала идет вдоль ручьев и мимо родников.

— А в Лихолесье воды не будет, — добавил он, — там темно, трудно и опасно, так что я вам дам бурдюки, наберете воду перед вступлением в лес. И еще дам вам луки со стрелами, хотя сомневаюсь, что дичь, встреченная в Лихолесье, окажется съедобной. Там ничего нельзя ни пить, ни есть, кроме орехов, а они еще не созрели. Хотя, когда вы проберетесь на ту сторону, может быть, и перезреют. Я знаю, там будет по дороге речка с черной водой и сильным течением — не вздумайте искупаться или напиться из нее. Я слышал, что она заколдована, и тот, кто коснется ее воды, впадет в сон и забытье. Кроме того, трудно кого-нибудь подстрелить, не сходя с тропы, а этого вы ни в коем случае не должны делать. Сходить с дороги нельзя! Вот и все мои советы. За Лихолесьем я уже ничем не смогу вам помочь, вам придется полагаться на свою смелость и запасы еды. Попрошу вас, как дойдете до леса, отослать назад лошадь и пони, они сами найдут дорогу. И еще желаю вам счастливого пути, и если вам удастся вернуться, мой дом всегда открыт для вас!