Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает. - Герд- Хельмут Комосса

Случалось, что в такие дни в каком–нибудь варшавском кафе немецкий солдат вдруг падал и оставался лежать на полу, и никто не обращал на него внимания. Он был мертв. У него в спине еще торчал нож или шприц с ядом. Такие происшествия казались обычными в то время.

Но тогда была и другая Варшава. Я попал в разрушенные кварталы, покрытые камнями и кусками бетона. Однако большинство домов выдержали обстрел и остались стоять, сохранив стены первых этажей. На одной улице довольно большую ее часть я смог пройти под землей, переходя из подвала одного дома в другой, и был удивлен современными системами отопления, остатки которых пучками спутавшихся труб висели на стенах подвалов. Ничего подобного в Восточной Пруссии я раньше не видел. Я не ожидал увидеть в Польше такую современную технику.

В темном углу одного подвала, сидя на корточках, притаился мальчик. Ему было около 16 лет, а может быть, и 14. А может, уже и 18. Кто это мог сказать точно во время войны, в темном углу подвала… Его глаза были переполнены страхом, он весь как бы ушел в себя, старался сделаться как можно меньше и незаметнее. Обеими руками он вжимался в собственное колено.

«Встань!» — сказал я, и мальчик повиновался, казалось, он понимал по–немецки, он закрывал лицо, как будто хотел защититься от ожидаемого удара. «Подойди сюда!» — сказал я. Мальчик подошел и низко склонился к полу. «Господин офицер, — сбивчиво залепетал он, — пожалуйста, не стреляйте!»

Я и не думал этого делать. Это бедное существо, переполненное парализующим страхом, продолжало отвешивать мне поклоны.

«Пожалуйста, пожалуйста, пан», — умолял молодой поляк. Я жестом прервал его. «Здесь, в подвалах, есть еще польские солдаты?» — спросил я. Он резко покачал головой. «Нет–нет, — бормотал он, — здесь нет солдат, нет польских солдат. Ни одного! Никого!» Я протянул мальчику, который в этот момент мне показался все–таки скорее 14–летним, пачку сигарет «Реемтсма» с известным изображением солдата вермахта.

«Иди, иди, — сказал я, — убирайся побыстрее! Быстрее, быстрее!»

Частично я сказал это по–русски, но молодой поляк меня понял. Большинство поляков понимали по–русски. И еще я дал ему несколько печений, которые случайно нашел в кармане шинели. Я бы дал этому бедному мальчишке и больше, но у меня с собой ничего не было, даже горбушки сухого хлеба.

«Хлеба нет!» — сказал я ему по–русски, как бы извиняясь перед ним. Я мог подарить ему совсем немного — его свободу. А может быть, и жизнь? Потом я осознал, что дал ему гораздо больше, чем кусок хлеба.

Я смотрел ему вслед, он шел медленно, жевал печенье. Он обернулся один раз, потом еще раз, потом он побежал, он бежал все быстрее и потом вдруг совсем исчез за какой- то стеной.

Одна ничего не значащая встреча на задворках войны в подвале разрушенного варшавского дома в октябре 1944  г.! Когда я вышел из развалин на свет, я глубоко вдохнул осенний воздух. Он был влажным и слегка пах жженым деревом. На улице было совсем тихо. Где–то вдали загрохотал пулемет, но это было очень далеко.

Может быть, в этот день я шел по Варшаве час или даже два. Я точно уже не помню. Где–то в конце развалин я встретил своих солдат. Я залез в свой танк «Хетцер», изготовленный на фирме «Шкода» в тогдашнем немецком протекторате Богемия, и приказал водителю: «Вперед». Сегодня я думаю, насколько легкомысленным я был тогда. Но в тот день не произошло ничего особенного. День «без особых происшествий».

Я вернулся на мой наблюдательный пункт, расположенный в квартире на роскошной вилле одного польского фабриканта на южной окраине Варшавы. Спасаясь от наступающих русских, он оставил свою фабрику и дом, предварительно попросив нас аккуратно обращаться с его имуществом и ничего не ломать. Добравшись до виллы, я прямо в форме и сапогах рухнул на пуховую перину, покрытую шелковым постельным бельем, и мгновенно уснул. Когда проснулся, подошло время ужина. Экскурсия по руинам Варшавы меня утомила. «Наслаждайся войной, — говорил мой командир капитан Крюгер, — поскольку мир будет ужасным!» Вдали на востоке, в районе Вислы, были слышны залпы русской тяжелой артиллерии. Эти звуки походили на далекие раскаты сильной грозы. С каждым днем война приближалась к нашим плохо оборудованным оборонительным позициям.

Так спокойно, как в эти последние дни октября 1944  г., будет совсем недолго, думал я и очень беспокоился за мою семью, которая жила в Нидерзее в Восточной Пруссии, в тридцати или даже всего в двадцати километрах от передовых позиций советских танков. Мои мать и сестра с ее полуторагодовалой дочкой Розвитой и не подозревали, как близко от них были русские, как близко была большая опасность для всех немецких женщин и девушек. Я не хотел даже и думать о том, что в то время происходило в Восточной Пруссии… Сегодня мир коренным образом изменился. Где сегодня наши враги? Поляки и русские к их числу не относятся. Говорят, Германия живет в окружении друзей. Сегодняшний враг невидим, но он присутствует каким–то особенным образом.

И сегодня важно быть уверенным в том, что рядом есть союзники. Друзья, на которых в трудный момент можно положиться. Нам действительно нужно меньше противотанкового вооружения, а вместо него нужны надежные партнеры.

Взаимоотношения между Германией и США в целом

В игре, которую ведут великие державы, отношение Германии к США по–прежнему имеет особое значение. Такой порядок вещей не изменится и в обозримом будущем. Мы не должны допускать, чтобы политики определенных фракций вводили нас в заблуждение. США в военном отношении являются самой сильной страной мира. Но это не может продолжаться вечно. Россия наверняка снова окрепнет, и Китай уже давно идет по пути модернизации, в том числе и в военной области. В 2005  г. Россия и Китай провели первые совместные большие маневры объединенных подразделений. Сухопутные войска действовали совместно с авиацией и флотом обоих государств. Это были самые большие маневры новейшего времени на Востоке. Никто на Западе не знает сценария этих маневров. И никто не знает ожидаемого исхода этих больших учений. Однако можно себе представить, что в качестве предполагаемого противника в этих больших учениях имелась в виду не страна вроде Индонезии или Венгрии. Размах этих больших учений с участием всех родов войск должен заставить Запад задуматься. Один высокопоставленный американский офицер сказал мне в августе 2006  г., что к этим большим учениям следует отнестись очень серьезно. «Герд, — сказал он, — это совсем другой уровень. И насколько мы информированы, взаимодействие обеих армий происходило неожиданно хорошо». Кажется, что в стратегическом мышлении обеих сверхдержав намечаются перемены. Даже несмотря на значительные языковые трудности, главным образом с русской стороны. В будущем такие учения будут происходить чаще, таково мнение моего американского сослуживца из того старого времени, когда мы еще тесно сотрудничали.

Эти большие учения, по утверждению русских и китайцев, не направлены против какой–либо страны. Но любые военные учения ориентированы на отработку стратегических или тактических задач. НАТО не знает, против какой силы оба государства в этих маневрах отрабатывали методы «обороны наступательного характера», как было сформулировано в двуязычном сценарии этих учений. Но что означает «оборона наступательного характера», это мы знаем из стратегических документов Иосифа Сталина и Никиты Хрущева.

Между прочим, первые в мире ракеты запускали в небо с китайской земли. Даже если сначала это были просто фейерверки, в этом уже присутствовала идея их военного использования, причем задолго до того, как в Пенемюнде Вернер фон Браун провел свои первые пробные ракетные пуски.

Сегодня в Германии мы наблюдаем растущую антипатию по отношению к США и их политики, особенно с учетом личностных качеств президента Буша. Этому есть много объяснений. Одно из них — неприятие Буша как человека. Очевидно, мы забыли, что его отец, Джордж Буш–старший, во времена «холодной войны» относился к нам, немцам, доброжелательно и радушно.

Хотя после Второй мировой войны и первых послевоенных лет прошло уже более полувека, страдания и переживания немцев в то время еще продолжают ощущаться до сих пор. Здесь, в Германии, еще не забыли план Моргентау, согласно которому немецкий народ подлежал уничтожению бомбовыми ударами, а Германию предполагалось превратить в аграрную страну.

Немецкое неприятие в первую очередь распространяется на США, хотя британцы во главе с их премьер–министром Черчиллем и во время и после войны преследовали те же цели, что и Америка. И поведение Франции после ее «победы над германским рейхом» едва ли достойно похвал, если вспомнить о судьбе Фройденштадта и других городов, отданных на разграбление.