Сталин. Красный монарх - Александр Бушков

…Лучи варварского иконоборчества, неизменно горящие в интеллигентском сознании…»

Разумеется, шум после выхода книги поднялся страшный, удивляюсь, как никого из авторов тогда не убили, – скорее всего оттого, что и на это у интеллигентов российских не хватило ни решимости, ни умения. Однако взбешенная «либеральная интеллигенция» разослала по России кучу ораторов, читавших лекции о реакционности, полнейшем ничтожестве и профессиональной несостоятельности авторов «Вех»…

Проблема, между прочим, существовала не только в России. Макс Нордау, выдающийся врач-психиатр, литератор и общественный деятель, еще в 1892 г. издал книгу под характерным названием «Вырождение». На первый взгляд речь идет лишь о деградации всевозможных «модных» и «передовых» направлений в искусстве, но при внимательном штудировании не остается никаких сомнений, что Нордау писал в первую очередь о вырождении западноевропейской интеллигенции – она и на Западе существовала, пусть и не в таких масштабах, как в России, и уж безусловно, не имела того влияния на общество…

Между прочим, уже тогда в России поняли совершенно правильно, о ком пишет Нордау и кого он считает вырожденцами. Это становится ясно при знакомстве со статьей о Нордау в «Еврейской энциклопедии», вышедшей до революции в Санкт-Петербурге. Автор статьи С. Лозинский употребляет применительно к Нордау и всему, что им сделано, самые превосходные и хвалебные эпитеты. Иначе просто невозможно: Нордау – фигура с европейским именем. Но вот доходит до упоминания о «Вырождении» – и прямо-таки физически ощущается, как резко меняется тональность, как раздражен автор, как он бьется над неразрешимой проблемой: нужно и свое отрицательное отношение к книге обозначить, и из общего стиля не выпасть, как-никак Нордау – это глыба, и примитивное брюзжание могут не понять…

«С внешней стороны оно (сочинение. – А.Б.) имеет те же качества, что и другие работы Н., кроме того, оно претендует на чисто научный характер и снабжено целым арсеналом научных терминов и ссылок. По содержанию оно, однако, слабее других работ Н., так как в нем заключается ряд таких обобщений, которые слишком рискованны, чтобы их можно было считать научными гипотезами. Тем не менее книга имела не только временный успех, но и значительное влияние, и своим высмеиванием некоторых сторон культуры конца столетия принесла обществу некоторую пользу».

Изящное словоблудие! Тот, кто хорошо знаком с интеллигенской манерой оценок, прекрасно поймет, сколько здесь злобы и раздражения. Классический пример словесной эквилибристики: книга лишь «претендует» на научный характер, обобщения слишком рискованны, «значительное влияние» имело место, но успех книги все же – «временный»… Ох, не случайно «Вырождение» Нордау, будучи изданным в России в 1902 г., переиздания дождалось лишь через девяносто три года. А Лозинский, кстати, всплыл потом у большевиков и долгие годы подвизался на антирелигиозной ниве… И национальность, и профессия у таких однозначны: «интеллигент»…

Забегая чуточку вперед, отметим, что после Октября интеллектуалов либо уничтожали, либо высылали за границу – зато интеллигенция всех мастей самым великодушным образом устроилась при большевиках, поскольку ее мировоззрению как нельзя лучше отвечали лозунги «мирового пожара» и «нового народного искусства». И правила бал почти двадцать лет, пока за нее не взялся как следует Сталин – но об этом позже…

Метко припечатал ее Солженицын в статье «Образованщина»: «Интеллигенция сумела раскачать Россию до космического взрыва, но не сумела управлять ее обломками. Потом, озираясь из эмиграции, сформулировала интеллигенция оправдание себе: оказался „народ – не такой“, народ обманул ожидания интеллигенции». (Сравните с воплем из телевизора после известного голосования: «Россия – ты одурела!» – А.Б.) Так в этом и состоял диагноз «Вех», что, обожествляя народ, интеллигенция не знала его, была от него безнадежно отобщена!

Добавлю – не «отобщена» в силу каких-то случайностей, а сама гордо отгораживалась. Тот же С.Н. Булгаков предупреждал, что вера в мгновенное революционное чудо преобразования мира и души человека может привести к «особой разновидности духовного аристократизма, надменно противопоставляющего себя обывателям». И разъяснял свою мысль: «В своем отношении к народу, служение которому ставит своей задачей интеллигенция, она постоянно и неизбежно колеблется между двумя крайностями – народопоклонничества и духовного аристократизма. Потребность народопоклонничества… вытекает из самих основ интеллигентской веры. Но из нее же с необходимостью вытекает и противоположное – высокомерное отношение к народу как к объекту спасительного воздействия, как к несовершеннолетнему, нуждающемуся в няньке для воспитания „сознательности“, непросвещенному в интеллигентском смысле слова».

Этот «духовный аристократизм» привел к тому, что в первые десятилетия после Октября среди лютовавших чекистов хватало самых что ни на есть патентованных интеллигентов – от Менжинского до доктора Кедрова. По некоему странному совпадению – или это не совпадение вовсе? – чуть ли не вся гитлеровская верхушка состояла опять-таки из классической интеллигенции: неудачливый художник, средний фармацевт, журналисты, вообще гуманитарии, не добившиеся успехов в науке и оттого создавшие свою, «арийскую», людоедскую. Теоретик нацизма Альфред Розенберг получал образование в высших учебных заведениях Российской империи – рассадниках интеллигенции. Верховный судья рейха Фрейслер в первые годы после революции участвовал в гражданской войне в России, баловался марксизмом, был военным комиссаром Красной армии (позже мы к этим совпадениям вернемся по другим поводам…).

И народники, и революционные интеллигенты, и гитлеровцы – все вместе подходят под определение Бакунина, который, в силу своей биографии, знал проблему изнутри: «Особенно страшен деспотизм интеллигентного и потому привилегированного меньшинства, будто бы лучше разумеющего настоящие интересы народа, чем сам народ. Во-первых, представители этого меньшинства попытаются во что бы то ни стало уложить в прокрустово ложе своего идеала жизни будущих поколений. Во-вторых, эти двадцать или тридцать ученых-интеллигентов перегрызутся между собой».

Еще в 1971 г. известный социолог и публицист Н.Я. Данилевский писал: «Без… народной основы так называемая интеллигенция не что иное, как более или менее многочисленное собрание довольно пустых личностей, получивших извне почерпнутое образование, не переваривших и не усвоивших его, а только перемалывающих в голове, перебалтывающих языком ходячие мысли, находящиеся в ходу в данное время под пошлою этикеткою современных».