Фантом - Андрей Сенчугов

– Постойте! – вскрикнул Шиманский. Он подошёл к окну и закрыл его. Затем вновь предложил гостям сесть. – Я готов выслушать вас до конца.

– Благодарю вас, – раздался в комнате голос Курта.

Шиманский вздрогнул, но не испугался:

– Надеюсь, господа, что это не ваши фокусы, – он посмотрел на Павла и Алексея.

– Это не фокусы, профессор, – сказал Курт.

– Хорошо, – в глазах Шиманского появился интерес.

Вскоре он услышал рассказ Курта о его злоключениях с той самой поры, когда произошло его странное перерождение. Рассказ дополнял Алексей. Павел переводил и тоже высказывал свои соображения. В наступившей тишине профессор сосредоточенно молчал некоторое время, а затем сказал:

– Мне кажется, я знаю, что случилось с вами, Курт Зиберт. Вы не одиноки, будучи фантомом. Не так ли, Савва? Как ты посмотришь на то, что у тебя появился товарищ?

– Мне нацисты не товарищи, Вольдемар, – сказал кто-то невидимый из угла комнаты. Все посмотрели в ту сторону.

– Савва, прошу тебя, не начинай! Успокойся, дорогой друг, – укоризненно сказал профессор. – Ну, какой он теперь нацист? Ты же был здесь и всё слышал. Если бы он был нацистом, то вёл бы себя по-другому все эти годы.

– Ладно, не буду, – примирительно сказал Савва. – Теперь твоя очередь рассказывать.

– Да. А ты узнал его, Савва?

– Как я могу его узнать? Он для меня также невидим, как и для тебя. И голоса его я никогда не слышал. Помнишь ведь, когда ты вколол ему свой раствор, он был тяжело ранен.

– Помню. Курт, вы когда-нибудь были во Франции? – на всякий случай решил уточнить профессор.

– Был.

– У вас были серьезные ранения там?

– Да. Однажды на нас напали партизаны. Помню взрыв, огненную вспышку, потом – темнота, и белый потолок в госпитале.

– Вы долго лечились?

– Нет, пару дней. Врачи удивлялись, как быстро я шёл на поправку при таких-то увечьях.

– Сочувствую, – сказал Савва. – И я был когда-то тяжело ранен. После первого ранения поднялся также быстро, но после второго, через год, уже не смог – с оторванными головами не живут.

– Савва, это был он. Больше я никому инъекции не ставил, – сказал профессор. – Да, господа, если уж так складываются обстоятельства, то и мне следует кое-что вам рассказать… Действительно, такой эликсир был создан. Не скажу, что я и только я являюсь его первооткрывателем. О том, кто его создал на самом деле, боюсь, мы никогда не узнаем. Я лишь воссоздал его в лабораторных условиях. Тибетцы хранили тайну эликсира много лет. Подозреваю, что они им не пользовались, или почти не пользовались. Хотя, возможно, были исключения. Когда я вернулся из экспедиции, то вовремя сообразил, какие возможности с его использованием открываются перед нацистами. Представьте себе непобедимую армию, которая без особых усилий смогла бы подчинить себе весь мир. Невидимые солдаты на службе у безумного фюрера – это грозная сила! Поэтому я решил не раскрывать до конца тайну приготовления эликсира. Потом вокруг деятельности моей секретной лаборатории моё завистливое окружение стало плести интриги. Недоброжелатели решили, что сами без моего участия смогут изготовить эликсир и меня вскоре отправили в концлагерь, мою семью уничтожили. Мне удалось бежать. Потом жизнь и борьба в отрядах сопротивления, годы в эмиграции, возвращение в Германию. Хотелось и дальше заниматься научной деятельностью, но вскоре я понял, что эликсир не сможет принести людям счастье. По крайней мере, в наше бурное неспокойное время. Смотрите, что творится в мире! Практически любые научные достижения служат для того, что одна часть общества людей, как правило, немногочисленная, смогла извлекать выгоду из другой части. И к этому так или иначе всё в итоге и приходит… К появлению моего эликсира мир ещё не готов. Тибетцы понимали это и не зря хранили его подальше от людей. Возможно, когда-нибудь придёт время – исчезнут корысть, тщеславие, жажда личного обогащения, желание достичь чего-либо через несчастье других. Тогда эликсир смог бы пригодиться. И тогда к далёким звездам полетят корабли с бессмертными исследователями… Но люди изменятся очень и очень не скоро. Вероятно, нам природой не дано быть другими. Поэтому я понимаю всю ответственность, которая лежит передо мной.

– С вами трудно не согласиться, профессор, – сказал Курт, пока Павел переводил Алексею последние слова Шиманского. – Что же случилось со мной?

– В тот день, когда вас тяжело ранили во Франции, я вместе с Саввой был в составе партизанской группы. Нам было поручено взять в плен немецкого офицера. Но из всех, кто ехал в вашей машине, в живых остались только вы. Вы были тяжело ранены, могли умереть в любую секунду. Я решил рискнуть и сделал вам инъекцию с эликсиром, чтобы вы могли быстро поправиться и рассказать нам важные сведения о передвижении войск. После инъекции вас пришлось оставить – немцы вернулись с подкреплением. С той поры эликсир стал работать внутри вашего организма, а когда в России ваше тело оказалось истерзанным настолько, что ему не хватило времени на восстановление своих функций, вы продолжили существование в новом качестве.

– Теперь понятно. Что же мне делать дальше? – спросил Курт.

– Решайте сами. Вы можете продолжать существование в таком состоянии и ждать, когда изменится человечество. Вы тогда смогли бы принести неоценимую помощь людям, если, конечно, в ожидании лучших времён не наделаете непоправимых ошибок. Есть и другой выход. Вас можно ликвидировать. Это, конечно, не совсем вежливое слово, но суть такова – у меня есть прибор, с помощью которого можно уничтожать фантомы вроде вас. Вы ничего не почувствуете, просто исчезните раз и навсегда. Что вам хочется – выбирайте.

– Есть время подумать? – спросил Курт.

– Конечно. Вас никто не торопит. До тех пока я жив, я сам могу привести прибор в действие. А после моей смерти это сделает Савва. Он, возможно, захочет пожить ещё.

– Вы сами, профессор, не хотите поучаствовать в эксперименте? – спросил Павел. – Ведь вы тоже можете стать бессмертным и подождать до лучших времён. А за это время наслаждаться существованием на Земле, даже продолжать заниматься какой-нибудь научной работой. Разве вам было бы не интересно? Вы могли в любой момент передумать и самоликвидироваться с помощью прибора.

– Гм, – усмехнулся профессор.

– Вы могли бы даже создать группу единомышленников. Вас, например, уже трое. А, может быть, и больше, – продолжал свою мысль Павел.

– Нет, молодой человек, – решительно сказал Шиманский. – Я когда-то уже думал примерно также. Но не спешил с окончательным решением. Проходили годы, и я лично для себя сделал вывод, что очень сильно устал и не хочу вечно бродить по земле. Может быть, вы меня поймёте, если доживете до моих лет…