Линкоры в бою. Великие и ужасные - Александр Больных

27 февраля, несмотря на начавшийся шторм, десантная партия с «Иррезистебла» сумела уничтожить 6 новых крупповских мортир в форте Седд-уль-Бахр. Но тут шторм усилился, сделав невозможным вообще какие-либо действия.

1 марта де Робек получил приказание с 3 кораблями войти в пролив и обстрелять промежуточные батареи. Он приказал «Альбиону» и «Трайэмфу» обстрелять форт Дарданос и произвести разведку новых батарей, установленных ниже по проливу. «Оушен» и «Маджестик» должны были обстрелять гаубичные батареи. В полдень эти броненосцы попали под огонь двух полевых батарей, но подавили их. После этого их обстреляли гаубицы из Эрен-Кея. Де Робек на «Иррезистебле» пошел на помощь отряду. Совместными усилиями три броненосца привели к молчанию вражеские батареи.

После этого де Робек приказал «Альбиону» и «Трайэмфу» в сопровождении двух эсминцев выдвигаться вперед. Но броненосцы попали под перекрестный огонь с обоих берегов пролива и получили множество попаданий, снова начали стрелять якобы уничтоженные батареи. Подавить хорошо замаскированные турецкие орудия никак не удавалось, и де Робек решил отойти.

В целом действия этого дня следует считать неудачей. Стало ясно, что перед командованием остаются только два альтернативных решения: или немедленно высадить войска, чтобы очистить оба берега от полевых и гаубичных батарей, или прекратить операцию. Момент для этого был исключительно подходящий, можно было сослаться на желание установить тесную блокаду пролива, ведь после уничтожения внешних фортов эта задача была бы решена. Но в результате не было сделано ни то, ни другое.

В ночь с 1 на 2 марта тральщики под прикрытием эсминцев и легкого крейсера «Аметист» проводили траление фарватера в направлении мыса Кефез. Около 23.00 они были освещены турецкими прожекторами и попали под обстрел. Обрубив тралы, суда начали отходить. Миноносцы попытались прикрыть их дымовыми завесами. Через 40 минут «Аметисту» удалось уничтожить прожектора, и перестрелка заглохла. Хотя тральщики даже не дошли до заграждения, адмирал Карден объявил сигналом по эскадре: «Тральщики работают прекрасно. Самообладание и выдержка великолепны. От тральщиков зависит многое».

Впрочем, как показали дальнейшие события, правдой в этом сигнале была только последняя фраза. Утром 2 марта начался очередной шторм, и высадку десанта пришлось отменить. Но теперь Карден получил подкрепления и мог увеличить масштаб операции. Адмиралу Гепратту было приказано обстрелять укрепления Булаирского перешейка и уничтожить мост на дороге из Адрианополя в Галлиполи.

Ночью 2 марта траулеры совершили новую попытку, но были встречены шквальным огнем и отошли, на следующий день история повторилась. В общем, дела у англичан пошли вкривь и вкось. Обстрел промежуточных укреплений почти ничего не дал, а когда броненосец «Принс Джордж» попытался обстрелять форт Мессудие, то попал под огонь с противоположного берега пролива и отошел. Постепенно главной проблемой становились не турецкие укрепления, а гаубичные батареи, которые в предварительных расчетах Адмиралтейства просто не фигурировали. Вдобавок постоянно вмешивалась плохая погода, которая мешала высадке подрывных партий, выяснилось, что британский флот не имеет для этого никаких иных средств, кроме корабельных шлюпок, которые мало подходили для этого.

В операции наметилось нечто вроде позиционного тупика, коммодор Роджер Кийз в своих мемуарах меланхолически отмечает, что очередная попытка обстрела турецких батарей успеха не имела, но, к счастью, корабли снова серьезных повреждений не получили. Лишь 4 марта, когда море наконец-то успокоилось, англичане попытались высадить подрывные партии возле Седд-уль-Бахра и Кум-Кале, причем каждая партия была усилена ротой морской пехоты с пулеметами. Высадку на северном берегу пролива прикрывал отряд кораблей под командованием командира «Оушена» капитана 1-го ранга Садлера. «Оушен» должен был стоять у Седд-уль-Бахра, «Лорд Нельсон» — у Хеллеса, «Маджестик» — внутри залива Морто. Южным отрядом командовал адмирал де Робек. «Иррезистебл» под его флагом становился у Кум-Кале, «Корнуоллис» — в устье реки Мендере, «Агамемнон» и «Дублин» — возле Иени-Шера. «Канопус» должен был действовать на Эгейском побережье, чтобы не позволить туркам снять войска оттуда. «Инфлексбил» оставался в резерве. Транспорт «Бремер Кастл» с морскими пехотинцами на борту перешел на остров Имброс, и рано утром десантники прибыли к месту высадки на шлюпках. Операцией командовал генерал Тротман, находившийся на эсминце «Вулверин». В общем, высадка диверсионных отрядов как-то незаметно переросла в настоящую разведку боем.

Оба десанта столкнулись с упорным сопротивлением. На севере возле Седд-уль-Бахра неудача обозначилась сразу, хотя десант высадился относительно спокойно, никуда продвинуться он не сумел. На запрос Садлера командир десанта сообщил, что ему требуется подкрепление не менее 200 человек. Садлер начал готовить вторую высадку, но генерал Тротман специально прибыл на «Иррезистебл», чтобы убедить де Робека прекратить операцию, которая могла привести к значительным потерям. Приказ Садлера был отменен, и в результате северный десант к 15.00 уже эвакуировался.

На юге десантники высадились под огнем турок и добрались до форта Оркание, где завязли намертво. Эсминец «Скорпион» даже вошел в реку Мендере, чтобы подавить турецкую батарею, обстреливающую шлюпки, но максимум, чего добился флот — заставил турок ослабить огонь, чтобы позволить десанту отступить. После наступления темноты десантники вернулись на шлюпки. Операция завершилась полным провалом. «Инфлексибл» наблюдал за этим, не вмешиваясь, что не делает чести оперативности британского командования. Кстати, Кийз назвал эту попытку «уроком по кретинизму проволочек».

Вот как действовал броненосец «Агамемнон» 4 марта, поддерживая подрывную партию: «Мы дали ход в 7.15 и направились к входу в пролив. Нам приказали прикрывать десантные партии возле форта № 6. Когда мы прибыли, «Корнуоллис», «Иррезистебл», «Маджестик», «Оушен» и несколько эсминцев уже вошли в пролив. Наши 2 катера были отправлены к эсминцу, чтобы высадить морских пехотинцев, которые находились у него на борту. Мы кружили на месте, ведя огонь из 12-фунтовок по янычарам. На воде заметили какой-то подозрительный объект, обстреляли его и потопили. Я думаю, это был швартовый буй, который мы нашли позднее.

Мы продолжали обстреливать янычар из своих 12-фунтовок. В 13.00 мы сделали 3 выстрела из башни S2 <234 мм> по батарее позади и левее № 4. В 14.15 мы открыли плотный огонь из 12-фунтовок по левому краю деревни, где были замечены несколько турок. Ну и задали мы им! Я видел в свой бинокль, как они драпают изо всех сил. Одновременно мы дали залп по батарее из башни Р2… Я боюсь, что нашим подрывным партиям, которые пытались добраться до форта № 4, пришлось туго. Всю вторую половину дня до самого вечера мы видели, как они короткими перебежками мечутся по пляжу, то и дело падая на землю. Люди передвигались ползком и на карачках. Экипажи наших катеров после возвращения сообщили, что потери должны быть очень тяжелыми».

На следующий день адмирал Карден решил бросить на стол козырного туза — линкор «Куин Элизабет» для бомбардировки фортов в Узостях. Но рисковать драгоценным кораблем в проливе он не собирался, поэтому «Куин Элизабет» должен был стать на якорь у западного берега полуострова возле мыса Габа-Тепе и оттуда с дистанции 72 кабельтовых обстреливать перекидным огнем укрепления Килид-Бахр на европейском берегу, после этого планировалось перенести огонь на Чанак. Из-за большой дистанции требовалась особенно тщательная корректировка, а полагаться на самолеты было нельзя, так как они уже показали свою неэффективность. И все-таки линкор начал обстрел, хотя снова он был чисто символическим. «Куин Элизабет» выпустил только 29 снарядов. Кийз кисло отмечает, что, если бы линкору было выделено неограниченное количество снарядов, турецкие форты были бы уничтожены, но Адмиралтейство строго лимитировало расход боезапасов. Чтобы обеспечить безопасность линкора, ему были приданы «Инфлексибл» и «Принс Джордж», задачей которых было подавить береговые батареи в этом районе. Увы, они не справились с этим, «Куин Элизабет» получил 17 попаданий снарядами различного калибра, но избежал серьезных повреждений.

Корректировали его огонь броненосцы «Корнуоллис», «Иррезистебл» и «Канопус», которые ходили галсами в проливе, «Агамемнон» должен был следить за входом в пролив. Но корректировка оказалась исключительно сложной. Действия самолетов-корректировщиков оказались абсолютно неудовлетворительными, и результаты обстрела остались неизвестны. 5 марта адмирал Карден получил разрешение ввести линкор в пролив, если будут обеспечены все меры безопасности.