Беллилия. Убийца или жертва? - Вера Каспери

– Чарли, дорогой, я думаю, мне сегодня надо съесть яичко, очень хочется.

– Сейчас сварю.

Когда он вернулся с завтраком на подносе, она уже прибралась в спальне. Муаровое покрывало розового цвета аккуратно застилало постель, а из взбитых подушек был сделан валик. Комната выглядела как театральная сцена с декорациями, подготовленными к длинному спектаклю. Чарли решил, что даст ей позавтракать, прежде чем начнет свой допрос. Он поставил поднос на маленький столик у окна и придвинул к нему мягкое кресло с подушками. Беллилия ела медленно, поглядывая в окошко и о чем-то мечтая между глотками кофе.

А за окном все сияло. Чистый белый снег лежал нетронутым до самого горизонта. По обе стороны реки у темных скал выросли бороды из ледяных сосулек. А те сосульки, что свисали с оконных рам, ловили солнечные лучи и отбрасывали их радужным светом.

Наконец чашка опустела. Чарли придвинул свое кресло поближе, так чтобы между ним и женой оставался один маленький столик с пустой посудой. Беллилия полулежала закрыв глаза. Красивая головка покоилась на подушке. Восхищаясь внешностью жены, Чарли старался сквозь нее заглянуть глубже и хотел, чтобы она ответила взглядом на его взгляд.

– Почему ты так расстроилась, когда Бен упомянул Кина Баррета?

Как только Чарли задал этот вопрос, вся история вдруг показалась ему полным абсурдом. Маккелви, Джэкобс и Баррет были всего лишь призраками и не могли существовать при дневном свете. Синие рыбаки на тарелке китайского фарфора были более реальными.

– Бен – обманщик. В его словах нет ни слова правды, что бы он ни говорил. – Беллилия произнесла это так спокойно, будто неожиданный, неуместный вопрос никак ее не задел. Таким же ровным голосом она спросила: – Ты любишь меня?

Он не ответил. Привидения, к счастью, постепенно исчезали. Пока они оставались лишь злыми духами, созданными жестоким Беном Чейни, Чарли терпел их в своем воображении, они не могли прикоснуться к Хорстам, а тем более нанести им удар. Как только Чарли услышит их имена из уст Беллилии, все эти Маккелви, Джэкобс и Баррет прекратят быть привидениями и станут трупами реальных мужчин, которые когда-то были счастливыми мужьями.

– Еще вчера ты любил меня. Любил до тех пор, пока он не пришел и не рассказал тебе все эти выдуманные истории.

– Как ты узнала, что он был здесь?

– Меня разбудил звонок в дверь. Я слышала, как он говорил о сыновьях Килли, которые научили его пользоваться снегоходами.

– Почему ты ничего мне не сказала?

– А ты почему не сказал?

– Если ты знаешь, о чем он рассказывал, то знаешь, почему я ничего тебе не сказал.

– Ты ему поверил. Поэтому и боялся рассказать мне.

– Я не хотел причинить тебе боль.

– Мне гораздо больнее знать, что ты веришь всякой лжи обо мне. Не понимаю, как ты мог. Ведь он все врет! С тех пор как мы познакомились с ним, он не произнес ни единого слова правды.

– Значит, ты знаешь, о чем он говорил? – с некоторым колебанием задал Чарли очень важный для него вопрос.

– А ты помнишь, что я тебе сказала прошлой ночью? Если бы я не любила тебя так сильно, я не захотела бы иметь ребенка. Обошлась бы и без него, ты это знаешь.

– Ты уже была беременна в тот момент, когда первый раз сказала мне об этом? Или это был хитрый прием, чтобы добиться от меня повышения суммы моей страховки?

Она покраснела. Кукольный ротик превратился в тонкую линию.

– А как насчет того мужчины из Сент-Пола? Баррета? Что скажешь о нем?

– Уже четыре месяца. Очень скоро он зашевелится.

Это был явный призыв к сочувствию, и Чарли сделал усилие, чтобы не сдаться. Однако для Беллилии сказать такое было настолько естественным, что все снова встало на свои места. А какие еще чувства должен испытывать муж, когда жена говорит ему о ребенке в ее чреве? Кресло-качалка застонала. Чарли подумал, что надо бы попросить Беллилию почаще смазывать мебель.

Она с вызовом подняла голову:

– Бен уже привык во всем верить Барретам. Ему так нужно.

Чарли от удивления открыл рот.

– Они всегда были против меня. Ты должен мне верить, Чарли. Ты веришь?

Вот оно, ее признание, к сожалению, не в тех словах, какие ожидал услышать Чарли, но не менее достоверное. Одно из привидений уже стало мужем.

Хотя он, призвав на помощь самообладание, пытался уберечь себя от этого момента, этот момент все-таки наступил, и Чарли съежился от страха. Лицо его осунулось, а тело напряглось. Он закрыл глаза, подумав, что, если она вдруг исчезнет, он будет лучше себя чувствовать.

Беллилия внимательно наблюдала за ним и, когда наконец Чарли открыл глаза, бросила на него умоляющий взгляд. Он предпочел бы не смотреть на нее, но она поспешила со своими извинениями и ласковыми уговорами, надеясь вернуть его доверие:

– Они были в ярости, когда Билл женился на мне. Жена Кина хотела, чтобы он стал мужем какой-нибудь богатой наследницы, девицы, чей папочка работал на финансовой бирже. Но когда они узнали, что он женился на бедной сироте, их охватил ужас. Подожди, вот увидишь Кина, и все поймешь. У него рот как кошелек. – Она, оскалив зубки, изобразила жесткий и жадный рот. – Он мало говорит. Можно подумать, каждое его слово стоит денег. Когда Кин и Гейзл обнаружили, что Билл оставляет мне всю свою страховку, они возненавидели меня, просто возненавидели. – Глаза Беллилии сузились. Она слегка дрожала. – И теперь они стараются сделать все, чтобы запугать меня, думают, что тогда я буду вынуждена отдать им часть этих денег.

Против нее были и родственники старой вспыльчивой леди, и семья чахоточного миллионера, пожелавшего оставить Беллилии свое наследство.

Наступило долгое молчание, после чего первым заговорил Чарли:

– Бен сказал мне, что родные Кина Баррета обожали тебя. И после смерти твоего мужа старались сделать все, чтобы тебе не было так тяжело.

– Обожали меня?! – У нее дрогнули ноздри. – Если бы ты слышал их оскорбления в мой адрес! Гейзл просто вышла из себя, когда Билл купил мне меховую шубу. Лучшее, что купил ей Кин, было плюшевое пальто с маленьким воротничком из шерсти персидской овцы. Что ж, теперь она получила мою котиковую шубу и все остальное, что было моим.

– Правильно, ты все это ей оставила, так ведь? А почему?

– Ей, наверное, пришлось добавить еще пятьдесят шкурок, чтобы сошлось у нее на груди. Все это заговор, им нужно вытянуть из меня деньги. А тратить деньги на детективов – это в характере Кина.

– И ничего больше ты сказать не можешь? – спросил Чарли. – Почему ты убежала?

– Я тебе все сказала. Барреты сделали мою жизнь невыносимой.

– А почему ты изменила свое имя?

– Я была напугана. – Она опустила веки, будто перед ней стояли ее враги и ей не хотелось видеть их лиц. – Я знала, они ни перед чем не остановятся, чтобы отобрать у меня мои деньги.

– Для этого не было никакой необходимости менять имя и фамилию. Страховые деньги были твои по закону, и они не могли отобрать их у тебя.

– Разве? – спросила она тихим голосом.

– Беллилия, пожалуйста, скажи мне правду, – умоляющим голосом произнес Чарли. – Я тебе не враг, я… – Ему не хотелось отдавать в залог свою любовь, поэтому он закончил словами: – Я хочу тебе помочь.

– Ты мне не веришь?

– Боюсь, что нет.

На ее лице появилось выражение боли и обиды.

– Когда мы встретились, ты назвала себя фальшивым именем. А когда мы поженились, ты позволила записать это фальшивое имя в наше брачное свидетельство. Я даже не знаю, являемся ли мы законными супругами.

– О! – закричала она. – Какой ужас!

– Не так ужасно, как другое, – заметил Чарли.

– Но я хочу быть твоей законной супругой.

– А разве ты не хотела выходить замуж за тех, других?

– Не было других, – ответила она, закрыв лицо руками. – Никаких других, кроме тебя и Билла.

– А как насчет Рауля Кошрэна?

Она молчала целую минуту, а потом наградила его таким душераздирающим взглядом, что он забыл про ее безнравственность и уже раскаивался в своей суровости. Но уже через несколько секунд начал презирать себя за то, что из него опять не получился сильный мужчина, который может бороться со злом и победить его за пятнадцать минут.

Плывущее по небу облако закрыло солнце. Чистота и сияние дневного света исчезли. Снег стал грязно-серым. По дороге двигалось с десяток по уши закутанных мужчин, которые очищали дорогу от снега, сгребая его в большие кучи. Чарли увидел вопрос в глазах Беллилии и кивнул. Их изоляция от мира подходит к концу. Дорога к двери их дома будет в ближайшее время расчищена.

Вскоре после полудня рабочие влезли в фургон и уехали.

– Они уехали, – сказала Беллилия.

Наверное, Чарли ее не слышал. Он потерял всякое чувство времени, места и реальности. Часы стали отбивать время, но он даже не считал удары. Беллилия с тревогой наблюдала, как он ходит взад и вперед по комнате, повесив голову.