Темный любовник - Дж. Уорд

Перечитав комментарии редакторов, Бет кинула в рот несколько леденцов и разжевала их. Кусочки конфет застряли в зубах… Она снова почувствовала изжогу, но голод никак не уходил. Отличная комбинация.

Возможно, всему виной разочарование. По существу, она ни на шаг не сдвинулась с мертвой точки.

А что касается номера мобильного, который дал ей незнакомец — так он был вне зоны доступа.

Находясь, в сущности, в информационном вакууме, она все больше склонялась к решению держаться подальше от Уоллес-Авеню. При этом желание сходить на исповедь становилось все сильнее.

Она взглянула на часы. Почти семь.

Поддавшись чувству голода, она решила пойти перекусить. Духовная пища подождет, а вот физический голод — нет.

Наклонившись, Бет выглянула из-за кабинки. Тони уже ушел.

А ей совсем не хотелось оставаться одной.

Следуя безумному порыву, она подняла трубку телефона и набрала оператора.

— Рикки? Это Бет. А детектив О’Нил есть поблизости? Хорошо, спасибо. Нет. Ничего не нужно передавать. Нет, я… Пожалуйста, не нужно его вызывать. Ничего важного.

Тем лучше. «Крутой мэн» был не той компанией, в которой она нуждалась.

Она взглянула на часы, бездумно следя за движениями секундной стрелки. Предстоящий вечер казался настоящей полосой препятствий, которую необходимо преодолеть.

И как можно скорее.

Возможно, купить еды по дороге и посмотреть какой-нибудь фильм не такая уж и плохая идея. Что угодно, лишь бы не возвращаться домой. А если поразмыслить, то ей вообще следовало бы остановиться в каком-нибудь мотеле.

На тот случай, если тот незнакомец опять придет ее искать.

Она уже выключила компьютер, когда зазвонил телефон. Бет взяла трубку со второго звонка.

— Слышал, ты разыскивала меня.

Бет подумала, что сейчас ей даже нравилась хрипотца в голосе Батча О’Нила.

— Ээ, да, — она откинула волосы с плеч. — Есть планы на ужин?

Из трубки низким рокотом донесся его смех.

— Я буду у тебя через пятнадцать минут.

Он повесил трубку, прежде чем она успела равнодушно бросить фразу «это-всего-лишь-ужин».

Как только солнце скрылось, Роф вошел в кухню, неся серебряный поднос с остатками ужина. Как это в духе Дариуса, даже здесь все самое лучшее. Кухонные приборы из нержавеющей стали в промышленном стиле. Множество шкафов и гранитная столешница. Много окон.

А значит, слишком много света.

Фритц стоял у раковины, усердно что-то оттирая. Прервавшись, он взглянул через плечо. — Хозяин, вам не нужно было приносить это самому.

— Ну, а я принес, — Роф поставил поднос на стол, и стал, опершись локтями.

Фритц выключил воду.

— Угодно ли вам что-нибудь еще?

Ну, для начала, ему хотелось бы не быть таким говнюком.

— Фритц, твоя работа здесь останется прежней. Хотел, чтобы ты знал.

— Спасибо, хозяин, — голос дворецкого прозвучал тихо. — Не знаю, чтобы я делал, не имея возможности заботиться о ком-то. Я считаю это место своим домом.

— И это так. Оно будет твоим домом столько, сколько ты того захочешь.

Развернувшись, Роф направился к двери. Он был почти у выхода, когда Фритц произнес.

— Это и ваш дом тоже, хозяин.

Роф потряс головой. — Ночлег у меня уже есть, другого мне не надо.

Роф вышел в холл, чувствуя непреодолимое желание все крушить. Черт, лучше бы Бет быть целой и невредимой. Или помоги Бог тому, кто посмел прикоснуться к ней.

А что, если она решила избегать его? Это уже не важно. Скоро ее телу потребуется то, что сможет дать ей только он. Так что рано или поздно она объявится. Или погибнет.

Он подумал о нежной коже ее шеи, вспомнив, как его язык ласкал вену, ведущую к сердцу.

Его клыки удлинились, словно Бет находилась рядом с ним, и он мог вонзить их в ее плоть, ощутить ее вкус.

Роф закрыл глаза и его начала бить дрожь. Переполненный едой желудок, казалось, в миг опустел, обернувшись сосущей пустотой.

Он попытался вспомнить, когда питался в последний раз. Да, это было давно, но не настолько же?

Роф заставил себя успокоиться. Обрести контроль над собой. И хотя это было больше похоже на попытку остановить поезд с помощью ручного тормоза, в конце концов, рассудок возобладал над безумной жаждой крови.

Вернувшись к реальности, он ощутил неудовлетворенность, его инстинкты рвались наружу.

Эта женщина была для него опасна. Если она так влияет на него, даже не находясь с ним в чертовой комнате, то вполне может оказаться его пирокантом.

Его личным детонатором, если можно так выразиться. Экспрессом в ад.

Роф провел рукой по волосам. Ну, разве это не чертовски иронично, что он хочет ее так, как никогда не хотел никакую другую женщину?

Хотя, быть может, это и не ирония вовсе. Возможно, именно так и действуют пироканты. Вызывая желание быть рядом с тем, что может уничтожить тебя, и в то же время убеждая, что с тобой, черт возьми, все будет совсем по-другому.

В конце концов, это чертовски скучно — жить и не ходить по краю.

Будь он проклят. Но ему нужно снять с себя ответственность за Бет. И быстро. Как только она пройдет Переход, он передаст ее под опеку подходящего для нее мужчины. Гражданского.

И тут же с чудовищной ясностью он представил избитое и окровавленное тело того молодого парня.

Как, черт возьми, простой гражданский сможет позаботиться о Бет?

У него не было ответа на этот вопрос. Но какова альтернатива? Он не собирался оставлять ее рядом с собой.

Возможно, кто-то из его братьев сможет позаботиться о ней.

Ну да, и кого же он выберет из всей шайки? Рейджа? Да он лишь добавит ее к списку своих шлюх, или еще того хуже, съест ненароком. Ви, со всеми его проблемами?

Зейдист?

И неужели он действительно думает, будто сможет вынести мысль, что кто-то из его воинов имеет Бет?

Не в этой, мать ее, реальности.

Боже, до чего же он устал.

Внезапно прямо перед Рофом, материализовался Вишес. Сегодня вампир не надел своей бейсболки, и Роф, хотя и с трудом, мог разглядеть тату вокруг его левого глаза.

— Билли Риддл нашелся, — Ви зажег одну их своих самокруток. Руки в перчатках были совершенно спокойны. Он выдохнул, и воздух заполнился ароматом турецкого табака.

— Сорок восемь часов назад он был арестован за сексуальное нападение. Живет с папочкой, который, совсем случайно, оказался сенатором.

— Выдающаяся биография.

— Было трудно раскопать больше. Но я позволил себе немного свободы действий. Малыш Билли был трудным подростком. Насилие. Сексуальные домогательства. Могу представить, что менеджер папочкиной предвыборной компании был вне себя от счастья, когда парню стукнуло восемнадцать. Сейчас Билли в основном играет на публику.