Грешник (СИ) - Злобин Михаил

Разница между уровнем боевой подготовки Астала и бандитов была столь же очевидна и заметна, как разница в их габаритах. Могучий воитель всегда был на два шага впереди, упреждая и отбивая все не слишком умелые атаки противников. Он бился, словно танцевал, филигранно выверяя каждый шаг и каждый замах. Я уверен, если б он желал того, то вся троица полегла бы в считанные секунды, не успев даже намахаться своими дрынами. Но почему-то воин щадил разбойников, даже не пытаясь нанести хоть один смертельный удар, хотя возможностей у него для этого было достаточно.

Помимо прочего, гигант успевал еще и перебрасываться взаимными оскорблениями с толстяком, который предусмотрительно не лез в схватку. И в какой-то момент Астал увлекся настолько сильно, что не заметил, как со спины к нему начал подкрадываться еще один негодяй.

Судя по тому, что нападающих было всего пятеро, вместе со сквернословящим толстопузом, бандиты явно приврали насчет численности своего отряда. Видимо, это была их попытка победить без боя. Но только лишь когда выполз их пятый подельник, стало ясно, на что была сделана их ставка. На бесчестный и коварный удар в спину, когда увлеченный воин перестанет замечать происходящее позади себя.

И эта подлость вполне могла сработать, если б Астал ехал с любым другим десятилетним мальчиком, а не со мной. Но тот, кто придумал такую схему нападений на путников, никак не мог предусмотреть, что в попутчиках у воина окажется прошедший огонь Преисподней грешник. Так что когда подкрадывающийся разбойник поравнялся с телегой, я медленно вытянул из-под одежды свой самодельный сай, а потом сделал резкий и молниеносный рывок.

Эх, сколько раз я проделывал подобное в аду? Даже не могу сосчитать. Миллион раз? Миллиард? Наверное, даже сам Дьявол этого не знает. Поэтому даже здесь и сейчас, в темноте, разгоняемой лишь дерганным пламенем двух воткнутых в землю факелов, я с хирургической точностью сумел нанести укол, пронзивший нападающему шею и доставший до сонной артерии.

Кровь ударила ярким алым фонтаном, который во тьме слепой ночи выглядел темным, как мое прошлое. И я ждал его, потому что знал, что не могу промахнуться, а потому увернулся от летящих в меня капель, крутанувшись на пятках.

— Ай, что за?! — Удивленный бандит даже не понял, что произошло. Прокол был настолько выверен, что если и задел трахею, то совсем немного, и подлец вполне был способен внятно разговаривать.

На этот возглас тут же среагировал Астал и бросил короткий полувзгляд себе за спину. Увидев замершего в недоумении нового врага, пытавшегося заткнуть щедро хлещущую кровь ладонью, он моментально сложил в голове нехитрую мозаику.

— Ах вы, подлые крысы!!! — Едва не обманутый воин взревел, выходя из себя, и теперь дела разбойников стали совсем плохи.

Первый же удар узкого боевого топора распахал одного из бездоспешных бандитов от ключицы до самого пуза. Его внутренние органы так резво выскочили в широкий разрез, словно их оттуда кто-то вытолкнул.

— А-а-ы-ы-ы-а-а… — противник издал протяжный полукрик-полустон и выбросил подальше свою дубину, чтобы она не мешала ему ловить руками собственные скользкие потроха. Петли его внутренностей выпадали сизым водопадом, а все попытки несчастного остановить и засунуть их обратно неизбежно проваливались.

Он уже не был хоть сколь-нибудь серьезным противником для Астала, но воин так разошелся, что решил не оставлять на ногах никого. Обух топора с хрустом врубился бандиту в висок, и безжизненное тело с глухим стуком опрокинулось стоймя в придорожную пыль.

— Сука, он завалил Щербатого! — Обеспокоенно выкрикнул кто-то из напавшей на нас братии.

— Дерьмо-дерьмо! — Тотчас же отозвался из-за спин своих защитников толстяк. — Валим нахер!

И раздавшийся следом за этой репликой удаляющийся топот ног яснее ясного подсказал, что самый говорливый из этой банды уже улепетывал, бросив своих подельников на расправу обезумевшему великану.

Оставшаяся в живых парочка попыталась повторить фокус с исчезновением, но стоило им только повернуться спиной к Асталу, как тот двумя стремительными взмахами своего оружия расколол им черепа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Подлые твари… — пропыхтел воин, резким взмахом стряхивая с топорища кровь, налипшие волосы и какие-то белесые ошметки. — Данмар, ты цел?

— Вполне, — помахал я ему рукой с телеги, — а ты?

— Да мне-то что будет… Этих трусливых гиен слишком мало, чтобы меня даже поцарапать…

Воин подошел к разбойнику, которого я ткнул в шею, и присел напротив него, внимательно осматривая. Нападающий уже затих, привалившись к телеге, а под ним образовалась целая лужа из его крови.

— Чем ты его так? — Поинтересовался Астал, поднимаясь на ноги.

— Этим, — продемонстрировал я ему один свой сай, протягивая его в пятно света от факела.

— Что это за вилка? — Удивился гигант, забирая мое оружие без спроса. Он повернулся к дрожащему огню, чтобы получше рассмотреть его, а я испытал неприятное чувство беззащитности, оставшись без своего стилета. Однако осознание того, что за пазухой у меня покоится второй такой же, смог меня с этой мыслью примирить.

— Никогда таких раньше не видел! Что это?

— Да так… Сам сделал, — признался я.

— Хм… тогда ясно.

Воин вернул мне сай, по-видимому, не увидев в нем никакого потенциала, а потом попытался взять меня за подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза. Однако едва моей кожи коснулись чужие пальцы, как в глазах полыхнула просто ослепительная вспышка, а в следующее мгновение я уже осознал себя стоящим в паре метров от Астала и с оружием наготове.

— Э-э-э? — Воин так и остался стоять с вытянутой рукой. — Ты чего?

— Кхм… извини, — добавил я в голос смущения и потупил взгляд. — С тех пор, как ушла мама, я не могу терпеть ничьи прикосновения. Не знаю, в чем дело, но поделать с собой ничего не могу.

— Понимаю… — грустно кивнул великан, и я осознал, что моя жалостливая история попала в самое его сердце. — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты ведь только что человека убил. Я-то знаю, что в первый раз это бывает нелегко…

Хм, а ведь действительно. Это ведь мой первый раз, когда я лишил жизни настоящего человека, а не отправил грешную душу на новый круг пыток. Я прислушался к своим чувствам, пытаясь оценить, насколько тяжкий груз лег на мою истерзанную совесть. Насколько неподъемен на самом деле грех смертоубийства, и как он меняет само естество убийцы…

Но я ничего не почувствовал. Совсем. Складывалось впечатление, будто я сейчас не человека отправил в адское пекло, а просто прихлопнул комара, настолько все для меня прошло обыденно и буднично.

— Кажется, меня тошнит, — соврал я, пытаясь смоделировать реакцию на подобное у десятилетнего мальчишки, — и голова кружится…

— Это нормально! — Преувеличенно бодро отозвался Астал. — Ты, главное, помни, что сделал все правильно. Если б не ты, то на месте вот этих, — воин махнул рукой в сторону распластанных трупов, — лежал бы я. А тебя бы увели в рабство, чтобы продать какому-нибудь шахирскому визирю. Так что ни в чем себя не обвиняй, ты понял?

— М-м-м… пожалуй, да… наверное, понял.

Я старался, чтобы мой голос звучал как можно более безжизненно и тускло, словно я только осознал, что натворил, и начал замыкаться в себе. И, судя по всему, моя игра удалась.

— Э, нет. Так у нас ничего не выйдет. Значит так, — деловито сказал Астал, параллельно забираясь в телегу, — я везу тебя домой и сегодня остаюсь у тебя. Мне не нравится твое состояние. Надеюсь, у тебя найдется большая койка, на которой я бы мог поместиться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я ничего не ответил, изображая глубокую задумчивость и апатию, и краем глаза отметил, как сошлись на переносице брови моего спутника. Он уже начал переживать за меня, и до того момента, когда воитель бросится оберегать меня от любой беды, словно наседка своего цыпленка, осталось совсем немного. Буквально, финальный штрих. А ведь мне, пока я в теле ребенка, защита очень даже нужна. И если Эпимос с этой задачей перестал справляться, то пора бы найти ему замену…