Возвращение в Чарлстон - Александра Риплей

Маргарет решила, что не желает встречаться с этим юристом ни в понедельник, ни во вторник, ни в какой-нибудь другой из последующих дней своей жизни.

Она три дня не выходила из своей комнаты. Окна у нее были зашторены, дверь заперта. В ее разгоряченном мозгу роились сумасбродные, несбыточные планы; они рассыпались, как игрушечные кораблики, ударившись о каменную стену: отсутствие денег. Она была обречена оставаться в тюрьме.

«Когда Стюарт кончит школу, – думала она, – он пойдет на службу и будет зарабатывать деньги. Тогда нам хватит на жизнь в городе, если мы снимем какой-нибудь крошечный домик. Но я не могу ждать еще четыре года. Не могу. Меня это убьет. Я думала, что с ожиданием покончено. Я так радовалась. Я не в силах жить ожиданием снова. Мне скоро двадцать девять. Я уже старая. Я больше не могу ждать».

Мысль о городском доме сводила ее с ума. Доходы с него едва ли имели для Стюарта значение. Наверное, он спускал их на виски – их и куда больше. Когда ему чего-то хотелось, он всегда находил деньги. Он прекрасно мог поселить их всех в Чарлстоне. Дом на Шарлотт-стрит превратился для нее в наваждение. Он и принадлежал ей, и нет. Он был в городе и был недоступен. Это был полный крах, такого отчаянья она еще не испытывала.

В конце концов она решила, что ей лучше его увидеть. Мистер Генри говорил, что он вот-вот рухнет, его не ремонтировали и не красили больше сорока лет. Если она увидит, что он действительно совсем развалина, может быть, ей перестанет так сильно хотеться в нем жить.

На следующий день Стюарт в двуколке отвез ее в город. Он предпочел бы ехать на папиной машине. «В конце концов, она теперь принадлежит мне», – думал мальчик, эта мысль вызывала у него сладостный трепет и чувство вины – он не должен был радоваться.

Маргарет наотрез отказалась. Стюарт не настаивал. Вид у Маргарет был кошмарный: под глазами круги, щеки впали, кожа на скулах натянулась. Всю неделю Маргарет почти не спала.

Стюарт считал, что причина этого – скорбь Маргарет по его отцу. «Отец этого не заслуживал. Он скверно обращался с ней, обзывал ее при мне и Пегги ужасными словами, – думал Стюарт. – Он должен был обходиться с ней как джентльмен. Так, как буду я. А я буду к ней внимателен. Я сделаю так, чтобы она была счастлива. Она снова станет красавицей». Он подсадил мать в экипаж, как она его учила, и принес ей из дома зонтик.

За всю долгую дорогу до города Маргарет не проронила ни слова. Ее лицо под вдовьей вуалью пугало мертвенной бледностью. Она была в траурном шерстяном платье, ее руки в черных перчатках лежали на коленях, она лихорадочно ломала пальцы. Зонтик от солнца она так и не раскрыла. Стюарт время от времени с беспокойством посматривал на нее и тоже молчал.

Копыта процокали по деревянному мосту через реку Эшли, экипаж остановился возле изящно разукрашенного викторианского дома, где жил сборщик платы за переезд. Тут Маргарет впервые заговорила.

– Спроси его, как попасть на Шарлотт-стрит.

– Прямо, – отвечал мужчина, – пока не доберетесь до мощеной улицы с рельсами. Это Митинг-стрит. По ней свернете направо и проедете – сколько же, дайте сообразить! – да, кварталов восемь. Слева увидите лужайку и на ней – пресвитерианскую церковь. Оттуда и начинается Шарлотт-стрит.

Миновав мост, они поехали вдоль каких-то невообразимых лачуг и трущоб. Их вид поверг Маргарет в глубочайшее уныние.

Когда она прежде выезжала в город, сначала с родными, потом со Стюартом и Энсоном, то не замечала, как выглядят окраины. Просто ехала и предвкушала удовольствия, которые, как она точно знала, ожидали ее впереди. А теперь ждать было нечего. До самого конца жизни.

Когда они свернули на Митинг-стрит, настроение у нее поднялось. Кирпичная мостовая и рельсы – да, это был город, настоящий город.

Стюарт так разволновался, что едва ли не подскакивал на сиденье.

Навстречу им по Митинг-стрит ехали автомобили: один, другой, третий, четвертый. Мальчик узнал «кадиллак»: возле Сэмова магазина он однажды видел такую машину.

Все другие были незнакомых марок. Если в городе столько машин, это и вправду чудесное место.

К ним приближался черный блестящий автомобиль. Стюарт был готов держать пари, что он шел со скоростью не меньше сорока миль в час. Мальчик привстал, чтобы получше разглядеть это чудо.

– Стюарт! – Маргарет дернула его за рукав. – Ты что, хочешь, чтобы мы перевернулись? Сядь на место. Ты пропустишь наш поворот, вот эта лужайка.

– «Испано-суиза», мам. Мне кажется, это «испано-суиза». Я видел ее на фотографиях, но не думал, что увижу в жизни.

– Наш поворот, Стюарт. Будь внимательней, пожалуйста.

Газон перед церковью был покрыт сочной травой. От косилки на ней остались извилистые, похожие на ленты следы. Каменная церковь с колоннами выглядела массивной и величественной.

Маргарет подняла вуаль, чтобы разглядеть все получше.

– Здесь прелестно. Посмотри, Стюарт, до чего красиво. Какой же этот адвокат обманщик! – Она захлопала в ладоши от радости.

Но радость ее была недолгой. За церковью начиналась Шарлотт-стрит – два квартала особняков, когда-то роскошных, но крайне обветшавших. Последний дом второго квартала был в глубине двора, в тени огромных деревьев, Маргарет видела только его крышу и капители высоких колонн. Все другие дома стояли близко к проезжей части и были ей хорошо, даже слишком хорошо, видны. У всех у них хоть одной ставни да не хватало, у некоторых они напрочь отсутствовали. Стены двух каркасных домов были словно изъедены проказой: остатки краски пятнами лежали на крапчатой неровной поверхности гниющего дерева. Большинство особняков были кирпичными, время пощадило их величественные стены, но почти разрушило декор, и они напоминали красавиц в убогих, испачканных украшениях. Это была улица призраков.

Пока они ездили взад-вперед по короткой Шарлотт-стрит, окна и двери начали открываться, оттуда высовывались лица любопытных: лошадь и двуколка были здесь непривычным зрелищем.

– Смотрите, какой мальчик рыжий! – раздался детский голос и взрослый в ответ: – Тс-с!

– Мама, может быть, спросить кого-нибудь, где этот дом?

– Ни в коем случае. Мы с людьми такого разбора не разговариваем. Зайдешь на секунду в магазин вон там, на углу, и спросишь. И сразу же возвращайся. Запомни, это называется «дом Эшли». Джулия, тетка твоего деда, жила здесь когда-то. И не задерживайся в магазине.

А Стюарт охотно побыл бы там подольше. Полки в магазине были завалены всякой всячиной еще больше, чем у Сэма, а хозяин был приветливый итальянец – первый иностранец, которого случилось увидеть Стюарту.

Но он почти тотчас вернулся к матери.