Слагаемые успеха. Формулы, технологии, системы - Евгений Алексеевич Шилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, как правило, всё заканчивается подобно известному анекдоту, когда один автолюбитель, выехав на перекрёсток под запрещающий знак светофора, разбил свою машину, столкнувшись с самосвалом. На вопрос «гаишника», почему он пытался проехать на красный свет, недавний «лихач» пролепетал: «Я думал, проскочу». В ответ на что водитель грузовика, не утративший в сложившейся ситуации чувства юмора, заметил: «За двадцать лет водительского стажа у меня ещё ни один такой не проскочил».
Так как же всё-таки побудить людей заботиться о своём здоровье, пока с ним ещё нет особых проблем? Почему о нём в большинстве случаев вспоминают лишь тогда, когда уже сложно что-то исправить?
Для того чтобы найти ответы на эти вопросы, давайте ознакомимся с достаточно точным выводом французского моралиста Жана Лабрюйера, отметившего два, наверное, самых главных качества большинства из нас, имеющих к рассматриваемой нами теме самое непосредственное отношение:
«Ничего люди не желают больше сохранить и ничего между тем меньше не берегут, чем свою собственную жизнь»
И действительно — все нормальные люди боятся за свою жизнь и стремятся её сохранить не только из-за сформированного природой инстинкта самосохранения, но и в ещё большей степени потому, что испытывают к ней безграничный интерес и знают, что всё это не навсегда, что даётся нам она лишь раз благодаря почти невероятному схожему с чудом счастливому случаю.
А вот к собственному здоровью мы, к сожалению, относимся так, будто наша жизнь от него мало в чём зависит, полагая главным образом что тот ущерб, который мы ему сегодня наносим, лишь с небольшой долей вероятности и в самой незначительной степени может на неё в далёком будущем повлиять.
Но подобный подход и надежды на уникальные (по сравнению с другими людьми) способности своего организма справляться с любыми опасными для него испытаниями — обычно мгновенно улетучиваются, когда становится известно о каком-нибудь серьёзном угрожающем жизни недуге.
То есть не отвлечённо, а вполне определённо, прямую связь между нашими действиями (тем или иным образом влияющими на наше здоровье), здоровьем и качеством, продолжительностью нашей жизни мы начинаем осознавать только благодаря достаточно точным знаниям и, главное, опыту этой взаимосвязи, зачастую довольно горькому.
Поэтому каждого нормального человека могут заставить задуматься и сделать верный выбор не расплывчатые, а чёткие и (при всём многообразии вариантов ожидаемых последствий) почти однозначные профессиональные оценки влияния на здоровье вредных привычек — с указанием, к примеру, посредством чего и какое количество лет жизни подобные «слабости» даже в лучшем случае обязательно отнимут.
И осознание того, что шансов избежать невосполнимых потерь просто не существует, — самый лучший стимул для прекращения движения в обречённом на неудачи направлении. А посему каждый здравомыслящий человек не преминет этим воспользоваться.
В качестве хорошего примера, способного весьма красочно дополнить описание этого характерного для каждого из нас нюанса, давайте вспомним выдержки из рассказа Джека Лондона (1876–1916) «На Сороковой Миле», в котором два друга-золотоискателя, начав с пустяка, а в результате крепко повздорив, собрались через час закончить свой спор с помощью револьверов.
«В Северной Стране тогда не существовало правосудия. Необходимость в совместных действиях против кого-либо возникала редко, и за всю мрачную историю лагеря Сороковой Мили не было случая нарушения восьмой заповеди».
Несколько уважаемых людей, сразу же после того как двое оскорблённых разошлись чтобы вскоре последний раз встретиться, устроили импровизированное совещание. Но «положение совещавшихся было двойственным, и они понимали это. По праву силы, которое было на их стороне, они могли вмешаться и предотвратить дуэль, однако такой поступок, вполне отвечая их желаниям, шёл бы вразрез с их убеждениями. В то время как их примитивные законы чести признавали личное право каждого ответить ударом на удар, они не могли примириться с мыслью, что два таких добрых друга, как Бэттлз и Мак-Фэйн, должны встретиться в смертельном поединке. Человек, не принявший вызова, был по их мнениям трусом, но теперь, когда они столкнулись с этим в жизни, им хотелось, чтобы поединок не состоялся».
Совещание было прервано вошедшим с дымящимся кольтом Мэйлмютом Кидом, только что у порога уложившим заражённого бешенством пса.
После того как ему подробно рассказали о ссоре Бэттлза и Лон Мак-Фэйна и о том, что через несколько минут они будут сводить счёты внизу у проруби, «Мэйлмют Кид, привыкший к беспрекословному послушанию со стороны своих товарищей, решил взяться за это дело. У него быстро созрел план действий; он изложил его присутствующим, и они пообещали точно выполнять указания.
— Как видите, — сказал он в заключение, — мы вовсе не лишаем их права стреляться; но я уверен, что они сами не захотят, когда поймут всю остроумную суть нашего плана. Жизнь — игра, а люди — игроки. Они готовы поставить на карту всё состояние, если имеется хотя бы один шанс из тысячи. Но отнимите у них этот единственный шанс, и они не станут играть. — Он повернулся к человеку, на попечении которого находилось хозяйство поста. — Отмерь-ка мне футов восемнадцать самой лучшей полудюймовой верёвки. Мы создадим прецедент, с которым будут считаться на Сороковой Миле до скончания веков, — заявил он. Затем он обмотал верёвку вокруг руки и вышел из дверей в сопровождении своих товарищей как раз вовремя, чтобы встретиться с главными виновниками происшествия».
Перед началом дуэли «зоркий взгляд Лона Мак-Фэйна упал на верёвку, небрежно обмотанную вокруг руки Мэйлмюта Кида, и он мгновенно насторожился.
— А что ты собираешься делать с этой верёвкой?
— Эта верёвка, Лон, предназначена для человека.
Мэйлмют Кид при желании мог говорить очень внушительно.
— Для какого человека? — Бэттлза начинал интересовать разговор.
— Для второго.
— А кого ты подразумеваешь под этим?
— Послушай, Лон, и ты, Бэттлз, тоже! Мы обсудили эту вашу маленькую ссору и приняли одно решение. Мы знаем, что не имеем права запретить вам драться…
— Вот это верно!
— А мы и не собираемся. Но зато мы можем сделать — и сделаем — так, чтобы этот поединок оказался первым и последним в лагере на Сороковой Миле. Пусть это послужит уроком для каждого чечако на Юконе. Тот из вас, кто останется в живых, будет повешен через десять минут после дуэли.
Как Бэттлзу, так и Лону не раз приходилось отчаянно рисковать; однако, пускаясь в опасное предприятие с проклятиями или шутками на языке, они всегда сохраняли в душе неизменную веру в Счастливый Случай. Но на сей раз участие этого милостивого божества совершенно исключалось.
— Чёрт возьми! — Бэттлз
