Просто совершенство - Мэри Бэлоу

– Столько сказок в одном месте! – изумилась Лиззи. – Мама не читала мне, потому что не умела, хотя папа много раз предлагал научить ее. Миссис Смарт тоже не умеет читать. Вот мистер Смарт умеет, но мне никогда не читает. А мисс Эдвардс читает только потому, что она моя компаньонка и папа велит ей читать, но она выбирает неинтересные книга, которые ей не нравятся. Я же слышу, как она их читает – скучно и нудно, так что хочется зевать.

– А я? Я же читаю тебе сказки, Лиззи, – напомнил маркиз.

– Конечно, папа, – согласилась девочка, подняла свободную руку и осторожно прикоснулась к его лицу кончиками пальцев. – Только ты иногда притворяешься, будто читаешь, а сам выдумываешь свои сказки. Я же слышу. Но это ничего, мне так даже больше нравится. Я тоже умею рассказывать сказки моей кукле.

– Если ты расскажешь их тому, кто умеет писать, – произнесла Клодия. – тогда этот человек сможет записать твои сказки и читать их тебе всякий раз, когда ты захочешь их услышать.

Девочка заулыбалась:

– Вот было бы смешно!

В гостиную вошла дородная пожилая дама, неся большой поднос с чайной посудой и кексами.

– Миссис Смарт! – воскликнула Лиззи. – Я вас узнала. Это мисс Мартин, папина знакомая. У нее есть школа и библиотека. Вы знаете, что такое библиотека?

– Нет, детка, объясни, – попросила служанка, ласково улыбаясь девочке и вежливо кивая Клодии.

– Это такая комната, в которой полным-полно книг, представляете?

– Детка, мне они без надобности, – напомнила миссис Смарт, разливая чай и раздавая чашки, – как и тебе.

И она вышла.

– Лиззи, – заговорил маркиз после того, как они попробовали угощение, – как думаешь, тебе понравилось бы в школе?

– Но кто же отвезет меня туда, папа? И кто потом привезет домой?

– Ты останешься там, будешь жить вместе с другими девочками, а на каникулы приезжать домой, и я стану проводить их только с тобой.

Некоторое время Лиззи молчала. Клодия видела, как шевелятся ее губы, но не могла понять, то ли они дрожат, то ли пытаются что-то выговорить. Потом девочка отставила пустую тарелку, торопливо забралась к отцу на колени, прижалась к нему и уткнулась лицом в плечо.

Маркиз тоскливо посмотрел на Клодию.

– Мисс Эдвардс запретила мне так делать, – помолчав, призналась Лиззи. – Она говорит, что я уже слишком взрослая. И что это неприлично. Правда, папа? Мне уже нельзя сидеть у тебя на коленях?

Но она же ничего не видит, думала Клодия, значит, прикосновения для нее гораздо важнее, чем для любого другого ребенка тех же лет.

– Представляешь, как бы я расстроился, если бы ты вдруг повзрослела и тебе разонравилось обнимать меня? – Маркиз прижался щекой к ее голове. – А сидеть на коленях… думаю, в этом нет ничего плохого, пока тебе не исполнилось двенадцать. Значит, у нас в запасе еще целых пять месяцев. Или, может быть, мисс Мартин не согласна?

– Твой отец совершенно прав, Лиззи, – сказала Клодия. – Я хотела рассказать о том, какое правило есть в моей школе. Девочек не заставляют учиться в ней, если они не хотят. Несмотря на желание родителей отправить своих дочерей в школу, учиться у меня и моих учительниц и дружить с другими девочками, я не беру в ученицы тех, от кого не услышала согласия. Ты меня понимаешь?

Лиззи повернулась к ней, по-прежнему цепляясь за отца, как маленькая.

– У вас красивый голос, – пробормотала она. – Я ему верю. Иногда я не верю голосам. Я всегда угадываю, кому можно верить, а кому нет.

– Милая, мне пора отвезти мисс Мартин домой, – вмешался маркиз. – Потом я вернусь сюда верхом и возьму тебя на прогулку. Хочешь прокатиться?

– Да! – Лиззи выпрямилась, ее лицо осветилось радостью. – Но мисс Эдвардс говорит…

– Забудь о том, что она говорит, – велел отец. – Ты же раньше каталась со мной, и ничего не случилось, верно? А потом я с ней поговорю, и завтра же ее здесь не будет, обещаю тебе. Только постарайся пока не раздражать ее, ладно?

– Я постараюсь, папа.

Перед уходом Клодия снова взяла девочку за руку. Несмотря на странные движения глаз, Лиззи обещала стать красавицей – если бы у нее появились радости в жизни, если бы ее личико оживлялось не только в присутствии отца. И конечно, девочке не повредили бы свежий воздух и солнце.

– Насколько я понимаю, – заговорила Клодия, когда снова сидела в экипаже с лакеем на запятках, направляющемся к Гросвенор-сквер, – вы хотите отправить Лиззи в мою школу.

– А это возможно? – спросил он, и в его голосе не слышалось ни тени привычного добродушия и учтивости. – Можно ли сделать хоть что-нибудь для слепого ребенка, мисс Мартин? Пожалуйста, помогите мне. Я люблю ее до боли в сердце.

Джозеф чувствовал себя не просто глупо.

«Пожалуйста, помогите мне. Я люблю ее до боли в сердце».

Коляска уже свернула в Гайд-парк, а мисс Мартин так и не ответила. Его слова прозвучали последними. Джозеф едва сдерживал желание хлестнуть коней, домчать спутницу до дома Уитлифа как можно скорее и постараться больше не попадаться ей на глаза, пока она не покинет Лондон.

Он не привык открывать душу даже самым близким друзьям – кроме, пожалуй, Невилла.

Мисс Мартин нарушила молчание, лишь когда людные улицы остались позади.

– Какая жалость, что Энн Батлер больше не служит у меня, – сказала она. – Она как никто умела ладить с девочками, непохожими на других. С другой стороны, я только сейчас поняла, что все дети разные. Иными словами, норма существует лишь в воображении тех, кто имеет дело с сухой статистикой.

Джозеф не знал, что ей ответить. И не был уверен, что она ждет ответа.

– Даже не знаю, смогу ли я помочь вам, лорд Аттингсборо, – продолжала она.

– Значит, вы не возьмете Лиззи? – с упавшим сердцем спросил он. – Вы считаете, что слепые дети не способны к учению?

– Я нисколько не сомневаюсь в способностях Лиззи, – возразила она. – И эта задача, безусловно, интересна, с моей точки зрения. Но я не уверена в том, что школа окажется для девочки подходящим местом. Мне кажется, Лиззи не привыкла обходиться без посторонней помощи.

– Но разве это не значит, что ей настоятельно необходима учеба в школе?

Даже сейчас, когда для него вопрос уже был решенным, его сердце разрывалось. Как приживется Лиззи в незнакомой обстановке, сумеет ли постоять за себя, особенно если девочки окажутся недружелюбными? Как будет чувствовать себя, если из-за слепоты не сможет участвовать в играх и других школьных занятиях?

И что станет с ним, если придется с ней расстаться? Ведь она совсем ребенок.

– Лиззи, должно быть, страшно тоскует по матери, – заметила мисс Мартин. – Вы уверены, что надо отправлять ее в школу так скоро после этой утраты? Мне доводилось брать в ученицы осиротевших и брошенных детей, лорд Аттингсборо. Часто оказывалось, что они убиты горем – в сущности, всегда.