Зеленая брама - Евгений Долматовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо дознаться, как дальше боролся Сергей! — твердил он.
В том, что Огурцов продолжал борьбу, Прокопюк не сомневался. Он располагал сведениями, что его друг в 1942 году появился в Польше, как раз там, где они вместе воевали в 1920 году и где Сергей Яковлевич заслужил свой первый орден Красного Знамени. При содействии местных жителей генерал будто бы стал сколачивать партизанский отряд, мечтал если не сразу, то постепенно посадить партизан на коней, сделать отряд кавалерийским. Наверное, сыграло определенную роль место действия, память о юности в седле. Впрочем, и в Подвысоком Сергей Яковлевич главные надежды возлагал на кавалерийский полк, я это помню.
По утверждению Прокопюка, на первых порах Огурцову и в Польше сопутствовали удачи. Партизанский отряд он создал и возобновил дерзкую борьбу с оккупантами. А те прознали, с кем имеют дело, стянули в район действий отряда значительные силы, и 28 октября 1942 года в неравном бою Сергей Огурцов погиб...
Много лет, до самой своей кончины, вел полковник Прокопюк поиски. Ему удалось пунктиром наметить всю линию героической жизни старого боевого товарища. Но вот досада: некоторые данные, опубликованные Прокопюком, в моем поиске выглядят иначе.
Чем это объяснить?
Все тем же: на коротком отрезке истории, всего в масштабе нескольких десятилетий, иные недостаточно документированные факты превратились в легенды. Не уходя от правды в главном, они разноречивы в деталях.
У меня иные данные о побеге генерала из плена. По данным полковника, его друг оказался в лагере военнопленных в городе Хелм, заболел там тифом и совершил побег из лазарета, охранявшегося легионерами (то есть солдатами из стран — сателлитов Германии). Но теперь точно известно, что Огурцова содержали в неволе вместе с другими советскими генералами — Музыченко, Понедельным, Снеговым, Абрамидзе, Тонконоговым. Там же был Карбышев, там же был прославленный летчик Тхор. С Абрамидзе и Тонконоговым мне удалось связаться (один живет в Тбилиси, другой — в Киеве). По их утверждению, Огурцов совершил свой побег из поезда, когда его и других наших генералов везли в Германию.
В пассажирском вагоне — это был западный «пульман», с дверями наружу из каждого купе — оказались вместе Карбышев, Тхор, Тонконогов и Огурцов. Экстренное торможение резко остановило поезд. Дверь купе приоткрылась, соскочить с поезда успел лишь Огурцов.
Допускаю, что он был вскоре вновь схвачен, препровожден в Хелмский лагерь и там заболел тифом. Тогда и моя версия, и данные полковника Прокопюка сходятся. Но все это требует дальнейшего выяснения.
А пока у меня накапливаются новые и новые легенды и показания, касающиеся судьбы генерала Огурцова.
В. П. Скалкин, офицер в отставке, живущий ныне в городе Тольятти, прошел все круги ада. Его номер в Хаммельбурге 13396. Он прислал воспоминания и дал свою версию побега Огурцова, с которым находился некоторое время в лагере Замостье (Замосць).
«30 апреля 1942 года из Замостья был отправлен эшелон — 1700 ходячих скелетов. В этом же эшелоне увозили генерал-полковника Огурцова...»
Я написал Скалкину, что Сергей Яковлевич Огурцов был только генерал-майором, но лейтенант запаса настаивает: нет, генерал-полковником!
Легенда повысила Огурцова в звании, не иначе...
Итак, уходит эшелон... что же дальше?
Эшелон вместе с немцами охраняли и лагерные полицаи; восемь из них совершили побег, их ловили, эшелон был остановлен...
Цитирую воспоминания Скалкина: «Получилось замешательство, паника, шум, крик, ругань. Это произошло близ г. Островца (Польша). Генерал Огурцов воспользовался беспорядочной беготней немцев, с помощью находившихся с ним узников оторвал решетку на люке, сделанную из колючей проволоки и закрепленную обыкновенными гвоздями. Товарищи помогли ему вылезть из вагона. С большой выдержкой, не спеша, он перешел железнодорожные пути, сел в один из вагонов стоявшего в тупике пригородного поезда и наблюдал за эшелоном, из которого только что сбежал. Немцы кричали, ругались, проклинали себя за то, что увлеклись поимкой сбежавших полицаев и упустили советского генерала».
Скалкин описывает, как эшелон разгрузили, как погнали узников 28 километров (он запомнил, считал столбы на мучительной дороге) и заперли в тюрьму «Святой крест».
А генерал Огурцов?
Скалкин, несмотря на мои возражения, утверждает: «Позднее беглецы-неудачники рассказали, что они где-то в Польше видели березу с надписью: «Здесь отдыхал русский генерал Огурцов». А генерал благополучно дошел до Советского Союза и продолжал воевать с фашистами в должности командующего армией. Он одним из первых описал в брошюре об ужасах Замостья...»
Я так и не смог убедить В. П. Скалкина, что не было ни командарма, ни брошюры,— он свято верит в бессмертие генерала Огурцова.
Могу дать самое простое и точное объяснение истории, рассказанной выше: это легенда, а основа ее — героический образ советского генерала. Я старался доказать товарищу из города Тольятти, что не так было дело, что не могло так быть. А он считает, что так должно было быть, что слух об Огурцове, добравшемся до сражающихся войск, командующем армией, множеству «лагерных доходяг» вернул искорку жизни, не дал умереть.
Имею ли я право разубеждать лейтенанта, защищавшего ДОТы Остропольского укрепрайона до последней возможности, захваченного в плен 14 июля 1941 года?
Пусть Скалкин по-прежнему верит, пусть ему всегда видится его сотоварищ по неволе во главе армии, штурмующей Берлин!
Идут годы, отдаляются события, но не растворяются во времени подвиги и герои. След Сергея Яковлевича Огурцова вот уже несколько лет ищет телевидение Польской Народной Республики; все новые истории о нем рассказывают со своих страниц варшавские и провинциальные газеты. (В журнале «Пшиязнь» № 37 за 1983 год опубликована большая статья «Время не стерло следов».)
В Польше имя Огурцова овеяно легендой. Там говорят — «он был советский генерал, но погиб как польский партизан».
В пяти-шести километрах от Красноброда по Томашевскому шоссе есть место, которое называется «Генерал». Это название возникло в уже далекие послевоенные времена, поначалу им пользовались только жители окрестных деревень, но постепенно оно вошло в обиход, и надо полагать, вот-вот появится и на государственных картах.
В еженедельнике «За вольность и люд» еще в 1980 году была опубликована статья под заголовком «А местность назвали Генерал».
Из материалов польского телевидения складывается такая картина: Сергей Огурцов нашел партизанский отряд, уже действовавший в лесах Замойщины под началом некоего Мишки-татарина, советского офицера, ставшего ныне героем легендарным.
Встал ли Огурцов во главе отряда?
Собиравший сведения на месте журналист и кинооператор Мачей Александр Яниславский так отвечает на этот вопрос:
«Похоже на то, что Мишка передал руководство отрядом генералу, впрочем, это было совершенно естественным. В отряде, однако, обращались к нему не по званию, а «товарищ начальник». Когда Огурцов поворачивался к Мишке, тот невольно вытягивался по стойке «смирно»...»
Выступая в Варшаве по телевидению, лесник Юзеф Мазурек (тогдашний солдат «батальонов хлопских», псевдоним «Ель») рассказывал:
«...Как он выглядел? Высокий, крепкого сложения, продолговатое лицо, волосы зачесаны назад. Он был одет в бриджи, сапоги гармошкой, штатский спортивный пиджак. По сравнению с Мишкой и другими советскими партизанами он выглядел, однако, довольно болезненным. Я знал, что это последствия пребывания в лагере.
Какое впечатление произвел на меня генерал? Это был исключительно умный человек. Всегда вежливый и уравновешенный. Слушать его было истинное удовольствие.
И еще: как генеральское звание, так и фамилия нового командира держались в глубоком секрете».
Видимо, слухи о том, что партизанский отряд, в котором преобладали советские, возглавил генерал, все-таки просочились. Жандармам стало известно и место партизанского лагеря.
Как выяснилось, жандармский налет был произведен тогда, когда в лесном убежище находились лишь Огурцов и его товарищ по побегу из плена чех Танчаров.
Свидетельство Мазурека:
«Еще издали я узнал Огурцова. Он сидел под пихтой в окровавленной рубашке. Грудь была прошита автоматной очередью. Неподалеку лежал другой убитый...»
Взвесив все обстоятельства и свидетельства, польское телевидение пришло к выводу, что кто-то предал партизан. Но пока это остается тайной.
Была показана на экране (и в Варшаве, и у нас в программе «Время») могила генерала в том виде, какой ее оставил похоронивший Огурцова и Танчарова лесник Юзеф Мазурек.
Однако позднее обнаружилось, что могила пуста... Новая загадка!
Телевидение Варшавы опять обратилось к своей аудитории.
Вот что выяснилось:
Через несколько дней после трагедии Мишка-татарин выкопал тело своего командира и увез его — неизвестно куда... Партизанский вожак опасался, что место захоронения станет известно жандармам и они поглумятся над прахом генерала.
