Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

Командарм намеревался побывать и в 108-й стрелковой дивизии, однако генерал Петрушевский уговорил его ввиду крайней напряженности обстановки вернуться на свой КП. Дело в том, что и в полосе 100-й стрелковой дивизии положение также резко ухудшилось. Гитлеровцы, сохранив за собой выгодные высоты, стремились разгромить продвинувшийся дальше всех 331-й полк И. В. Бушуева. Вначале два его батальона были обстреляны, а затем подверглись массированному удару танков и мотопехоты. Полтора часа батальоны капитанов М. П. Старкова и В. Р. Бабия стойко отражали неприятельский натиск, но и на этом участке силы были неравны. Оба подразделения оказались фактически в окружении. Полковник Бушуев решил прорваться к ним на танке, чтобы попытаться вывести батальоны из-под удара. Это стоило храбрецу жизни - танк командира буквально изрешетили вражеские снаряды. За свой подвиг И. В. Бушуев был посмертно награжден орденом Ленина. А полк, понеся большие потери, но в какой-то мере восполнив их за счет "окруженцев" из других частей, спустя 22 дня под командованием капитана В. Р. Бабия все же сумел выйти к своим в районе Смоленска.

Таким образом, если контратака руссияновцев на первом этапе и принесла определенные положительные результаты, подняв моральный дух всей 13-й армии, то в целом она закончилась безуспешно при потере одного из наиболее боеспособных полков. Коротко посоветовавшись с нами, генерал Филатов приказал Руссиянову отвести два оставшихся полка на прежний рубеж Караси, Усборье. А мне пришлось связаться с командиром 2-го стрелкового корпуса генералом Ермаковым и поставить его об этом в известность.

Так драматично закончился второй день героической обороны Минска. Нелегким он оказался и для врага. Генерал Гот в своих послевоенных мемуарах признавался: "20-я танковая дивизия 27 июня была вынуждена с тяжелыми боями прорываться через линию укреплений на шоссейной дороге"{22}. Это свидетельство неприятельской стороны требует уточнения. Как уже указывалось, долговременные сооружения Минского укрепрайона использовать мы не имели возможности. Из предыдущего текста читатель также видел, что тяжело пришлось не только одной 20-й дивизии, но и всему 39-му немецкому танковому корпусу.

Следующий день, 28 июня, стал трагическим для защитников столицы Белоруссии и самого города. До полудня части обоих наших корпусов сдерживали бешеный напор фашистских танков, которые волна за волной накатывались на позиции поредевших полков защитников Минска. Но вот было получено сообщение генерала Ермакова о том, что правый фланг 161-й дивизии обойден, противник устремляется с этого направления в Минск и в тыл соединениям Михайлова и Руссиянова. Ермаков просил разрешения отвести эти войска на рубеж реки Волма. Одновременно пришли весьма неутешительные сведения из дивизий 44-го корпуса. Полковник Иовлев доложил, в частности, что в 14 часов, сбитый со своих позиций, 30-й полк 64-й дивизии, численность которого не превышала батальона, вынужден был отойти в расположение другой, 100-й дивизии. Однако он сообщил, что силы его 64-й дивизии не уменьшились, так как из выходящих из окружения командиров и бойцов он формирует два полка, один из них уже боеспособен. "Окруженцами" была укреплена оборона 159-го полка, который удерживал свои позиции в районе Старого Села, Ратомки и Мудровки, где находился штаб дивизии.

Генерал Орлов доложил, что его 108-я стрелковая дивизия правым флангом обороняет Городище, а остальными силами ведет ожесточенный бой у станции Фаниполь, куда неприятель подбрасывает все новые войска. Стало ясно, что если и удастся удержать саму станцию, то дивизия наверняка будет обойдена слева, враг сможет прорваться к нам в тыл и выйти на КП армии в Волковичах.

Напрашивалось решение об отводе обоих корпусов на новый рубеж восточнее Минска, иначе вместе с городом была бы потеряна еще одна армия, получившая боевую закалку. По телеграфу у Военного совета фронта было запрошено разрешение на отход. На это поступил следующий ответ: "13-й армии Наркомом и Военным советом Западного фронта подтверждено, что Минский укрепленный район должен быть во что бы то ни стало удержан, хотя бы пришлось драться в окружении. Но этого случиться не должно, так как части 3-й армии собираются в районе Столбцы и будут выведены в район Минска, Ратомка. 6-й мехкорпус выводится через Столбцы, Пуховичи для последующего удара по тылам врага"{23}.

Командарм вынужден был заявить, что приказание невыполнимо. Вслед за этим на телеграфной ленте мы прочитали: "Посылаем делегата связи с письменным текстом данной директивы". И действительно, фронтовой посланец позднее, уже на новое место дислокации штаба, доставил этот документ за подписью генерала Климовских.

После недолгого совещания генерал Филатов все же разрешил 2-му стрелковому корпусу отойти на рубеж реки Волма. А 64-й и 108-й дивизиям 44-го стрелкового корпуса было приказано занять круговую оборону и стойко удерживать занимаемые позиции, в том числе Городок, Мудровку, станцию Ратомку, особенно эту последнюю, так как туда предполагался выход войск 3-й армии.

Чтобы подробно объяснить, чем вызвано такое решение, в эти дивизии был направлен помощник начальника оперативного отдела штаба 44-го стрелкового корпуса подполковник Кузин. Он пробыл в 64-й три дня и в дальнейшем только чудом смог вернуться на КП нашей армии уже под Могилевом. Кузин рассказал, что к моменту его прибытия в Мудровку в ночь на 29 июня части Иовлева находились в оперативном окружении и подготовили достаточно прочную круговую оборону. Противник в это время не проявлял особой активности, ведя лишь редкий беспокоящий артиллерийский и пулеметный огонь. Из немецких источников уже после войны я выяснил, что здесь тогда происходила смена уходящих в захваченный 28 июня Минск вторых эшелонов 20-й и 7-й дивизий 39-го танкового корпуса 3-й танковой группы Гота авангардами 17-й и 18-й дивизий 47-го танкового корпуса 2-й танковой группы Гудериана. Пользуясь предоставленной врагом передышкой, штаб нашей 64-й дивизии спешно формировал из выходящих из окружения подразделений и смешанных отрядов 3-й и 10-й армий сводные части. В результате удалось создать два полка, каждый численностью свыше 1500 человек. Вооружены они были преимущественно винтовками, но имелось также небольшое количество пулеметов и автоматов, в основном трофейных. Это происходило в лесу восточнее Старого Села. На станции Ратомки удалось обнаружить некоторое количество горючего и боеприпасов (Городок к этому времени находился в руках противника).

Укрепление позиций и сколачивание новых частей продолжалось до вечера 30 июня, когда неожиданно с запада на участке, где еще сохранилась довольно широкая брешь во вражеском фронте, раздался гул моторов наших тридцатьчетверок. Они сопровождали несколько легковых автомашин. Колонна остановилась, из головной машины вышел командующий 3-й армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов, а из остальных - до двадцати генералов и офицеров его штаба и армейских служб. Подполковник Кузин ознакомил их с общей обстановкой в полосе действий 13-й армии и приведенной выше директивой Военного совета Западного фронта от 28 июня. В свою очередь, Василий Иванович решил принять под свое командование 64-ю и 108-ю дивизии. В это время уже было известно, что наш штаб покинул Волковичи.