Вдова аятоллы - де Вилье Жерар

— Пойдем.

По дороге Шарнилар захватила с собой свою золотую «беретту». Они прошли к «Экскалибуру», отвязали причальные цепи, и, сев за руль, она направила катер к выходу из бухты в открытое море. Ночь была великолепной, море — гладким, как стекло. Они обогнули остров и направились к берегу в заливе Болонго. «Экскалибур» зашел в небольшую бухточку, и Малко бросил якорь. Шарнилар надела купальник и бросилась в море. Малко присоединился к ней.

Вода была теплой и спокойной.

Они вышли на берег, и Шарнилар, растянувшись на песке, привлекла к себе Малко. Мало-помалу их тела разгорелись. Она сбросила купальник и притянула его к себе. Они предавались любви очень нежно, не торопясь, переплетясь в одно целое, убаюкиваемые шумом волн. Можно было подумать, что они находились на необитаемом острове, а не в месте паломничества туристов. Затем длинные ноги Шарнилар переплелись на спине Малко, она резко напряглась и издала короткий но сильный крик. Потом расслабилась и неподвижно застыла, глубоко дыша в объятиях Малко.

— Еще с детства, — сказала она, — я всегда мечтала заняться любовью ночью, на безлюдном пляже, с мужчиной, в которого я была бы влюблена.

Она поднялась и бросилась в воду, затем поднялась на борт катера, оставив Малко в довольно взволнованном состоянии. Что за любопытный персонаж! Она наверняка не была влюблена до безумия в своего молодого аятоллу. Он очень хорошо представлял себе ее чисто формальное обращение в ислам... Когда он вернулся в свою очередь на «Экскалибур», она уже подсушилась и тотчас включила мотор.

Потом, обнявшись, они поплыли на катере вдоль берега. Войдя в залив Сент-Томас, Шарнилар замедлила ход и остановила «Экскалибур». Феерическое зрелище открылось перед ними: россыпь огней Шарлотты-Амалии и двух огромных теплоходов, стоящих у входа в гавань, — «Норвей» и «Королевы Элизабет II». Рядом с ними «Экскалибур» казался булавочной головкой.

Шарнилар выключила мотор и подошла к Малко. Без единого слова, она встала перед ним на колени и прильнула к его животу.

Морская зыбь убаюкивала их, стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь плеском волн. Шарнилар упорно ласкала его, пока Малко с криком не достиг наслаждения. Она еще долго ласкала его, затем поднялась и упала в его объятия.

— Ты видишь, — сказала она, — это было одно из моих мечтаний: доставить наслаждение мужчине на глазах у людей. Я думаю, что получила такое же удовольствие, как и ты.

Без двух телохранителей «Сторми Уэзер» выглядел печально. Малко поднялся на палубу вместе с Шарнилар. Он собирался войти в ее каюту, когда она остановила его и с нежностью сказала:

— Наша история кончается здесь. Это было замечательно. Во всех отношениях. Я приму снотворное и постараюсь спать как можно дольше. И прошу, чтобы, когда я проснусь, тебя уже не было здесь. Иначе мне будет очень тяжело.

— Ас тобой ничего?.. — начал Малко с тревогой.

— Нет, нет, — сказала она. — Я не боюсь. Я слишком люблю жизнь... Но мне больно расставаться с тобой. Так будет лучше. Может быть, случай снова сведет нас вместе.

— Но ты рискуешь...

Она положила ему на губы ладонь.

— Не знаю, что мне готовит судьба, но я умею защищаться. Теперь они не будут стремиться меня изувечить. Меня можно только убить. А это не так важно.

Дверь каюты закрылась за ней.

Проливной дождь заставил пассажиров рейса 215, вылетающих в Вашингтон, набиться в крохотный аэровокзал острова Сент-Томас. Кроме того, вследствие пресловутой «дерегламентации» толпа готова была взбунтоваться. Компания «Америкэн эрлайнз» предлагала билеты по немыслимым ценам. Малко вынужден был лететь, стиснутый между двумя заросшими бородачами с рюкзаками за спиной, которые по непонятной причине заплатили за билет в три раза меньше, чем он.

Его одолевали черные мысли. Он послушался Шарнилар и покинул «Сторми Уэзер», не повидав ее, но попрощался с Мэнди, пришедшей в отчаяние от его отъезда.

Малко отправился в Вашингтон по настоятельной просьбе ЦРУ. Уже давно он не был в Лэнгли и надеялся встретить там некоторых старых друзей. Крис и Милтон должны были заехать за ним в аэропорт.

Когда самолет пробил слой облаков, настроение у него было еще неважное. Что будет с Шарнилар? Он развернул газету «Сент-Томас пост». Убийство Джона Бёрча заняли всю первую страницу. Он внимательно прочитал статью, но мало что узнал из нее нового. Джон Бёрч оказался именитым гражданином острова. Полиция терялась в догадках относительно причин этого преступления.

Наиболее вероятным считалось предложение, что он застал вора в своей конторе. И не было никаких намеков на его иранских друзей.

Одна деталь пришла Малко на память, когда он читал этот репортаж: проникнув в кабинет Джона Бёрча, он увидел посреди разбросанных вещей пустую рамку, из которой убийца вырвал фотографию. Малко сложил газету. Во всяком случае, теперь это уже не относилось к его проблемам. Он надеялся только, что убийцы, посланные аятоллой, не будут преследовать Шарнилар.

Крис Джонс позеленел от холода. Снежный буран обрушился на американскую столицу, превратив весь город в сплошную льдину.

— Как там было хорошо! — вздыхал телохранитель.

Они ехали в Лэнгли по оледеневшей, заснеженной дороге. Уже почти наступила ночь. Ступив на мраморный пол в холле ЦРУ, Малко вспомнил о своем старом друге Дэвиде Уайзе, который привлек его к работе в американском разведывательном управлении почти двадцать лет назад. Он умер от рака.

Люди, как всегда, сновали туда и сюда с цветными значками на одежде под непроницаемыми взглядами морских пехотинцев в щеголеватой форме. Они поднялись на восьмой — «королевский» — этаж в строгий кабинет директора по оперативным вопросам Рональда Фитцпатрика.

Тот шагнул навстречу Малко и стиснул его руку в своей ладони, чуть не раздавив пальцы. Это был темпераментный ирландец, гурман и любитель поэзии, типичный представитель восточного истеблишмента, который говорил с бостонским акцентом и хранил у себя в письменном столе фотографию Джона Кеннеди.

— Браво, принц Малко, — сказал он, — вы лишний раз доказали, что получаете деньги не зря.

— Генеральный директор был другого мнения, — заметил Малко.

Ирландец пренебрежительно поморщился.

— Чепуха! Ему не нравится все, что исходит от нас. Я поставил его на место... Садитесь.

Он открыл досье и надел очки.

— В том, что вы нам передали, есть веселенькие вещи, — проговорил он, смакуя сказанное. — Когда эти аятоллы берутся за дело, они хуже, чем друзья шаха. Они соревнуются, кто откроет более крупный счет в швейцарских банках. Благодаря вам мы получили немало рычагов, чтобы оказывать на них давление.

— Короче, вы довольны, — заключил Малко. — Я понимаю теперь, почему иранцы так хотели заполучить эти документы.

Ирландец положил очки на стол.

— Я тоже, — сказал он. — Хотя, скажу вам откровенно, я был немного, как бы это сказать... разочарован. Конечно, я не сказал этого руководителям других отделов.

— Почему? — спросил удивленно Малко.

— Дело в том, — сказал собеседник, — что значительная часть досье касается людей, уже умерших. Я ожидал иного — более значительного, компрометирующего. Нет, например, ничего о самом Хомейни, о чем можно только пожалеть...

Увидев выражение лица Малко, он поспешил добавить:

— Тем не менее все это важно, и мы сможем заняться этими негодяями. Мы обнаружили также канал поставок американского военного снаряжения нашими гражданами. Это из Техаса...

Тихий ангел пролетел, скорчив презрительную гримасу. Чем гордиться?

Ирландец посмотрел на часы.

— Через три минуты у меня совещание. Вы еще останетесь в Вашингтоне?

— Я уезжаю сейчас.

— Очень жаль. Увидимся в следующий раз.

И снова кабины сверхскоростных лифтов и мощеный мрамором холл. Крис и Милтон поджидали Малко, опечаленные его быстрым отъездом. Он чувствовал себя довольно скверно, испытывая какое-то странное беспокойство. Редакция Рональда Фитцпатрика его разочаровала и в то же время озадачила. Почему иранцы проявили такую свирепость, чтобы заполучить документы отнюдь не первостепенной важности?