Миры обетованные - Джо Холдеман

Человек, открывший мне следующую дверь, оказался слепым от рождения. В глазные впадины, словно бинокль, были вставлены протезы с линзами. Я читала о них, но, конечно, мне никогда не доводилось видеть их воочию. Ни в Ново-Йорке, ни на Земле.

Второе потрясение я испытала, встретив здесь Бенни. Поначалу у меня мелькнула мысль, что это все – тщательно спланированный розыгрыш. Однако никто не засмеялся. Человек-бинокль представил меня своим единомышленникам, а когда дело дошло до Аронса, бросил вскользь:

– Ну, а с Бенни вас, конечно, знакомить не надо.

Аронс посмотрел на меня как-то очень странно, и я, ошарашенная, ответила ему ещё менее осмысленным взглядом.

Человек-бинокль, Джеймс, предложил мне чашку чая.

– У нас сегодня двое новеньких, – сказал он, – поэтому позвольте вкратце изложить, чем мы здесь занимаемся.

– Кто это «вы»? – спросил Бенни. – Группа, организация? Есть программа, название?

– Нет, – отрезал Джеймс.

Когда он хотел посмотреть на вас, ему приходилось всем корпусом поворачиваться в вашу сторону. Эта его манера сразу врезалась в память. Похоже было, что с вами общается робот, а не человек.

– Что название! У нас их много, в зависимости от цели, которую мы преследуем в каждый конкретный момент, – сказал Джеймс. – Сахар?

– Нет, благодарю, – ответила я.

Джеймс повернул голову и уставился на чашку.

– Понимаю, мои слова звучат весьма двусмысленно. Разрешите мне несколько рассеять пелену таинственности. – Он сел и перевел взгляд на Бенни. – Мы не совершаем ничего противозаконного. По крайней мере, такого, что могло бы быть квалифицировано как судебно наказуемое деяние.

– Однажды я была арестована, – сообщила нам женщина, которую звали Кэтрин. – За распространение листовок.

Джеймс мягко кивнул:

– Рекламные листочки. Мы – влиятельная, оказывающая серьезное давление на политиков организация, Бенни. Мы отправляем по самым разным адресам множество писем, организуем многолюдные митинги, покупаем телевизионное время, и так далее. Это один уровень. На другом мы собираем информацию о правительстве и подвергаем её тщательному анализу, надеясь построить модель силовых структур государства, отвечающую самым высоким требованиям.

– Тогда зачем такая конспирация? – спросила я. – Казалось бы, вы, наоборот, должны стремиться к самой широкой гласности.

– В основном – это перестраховка. Да, сейчас мы могли бы действовать открыто, действовать хоть под лучами прожекторов и объективами телекамер; однако в этом случае у нас появились бы некоторые основания для беспокойства. Ситуация постоянно меняется, и, как знать, может, завтра правительство откровенно устремится к диктатуре, а мы будем вынуждены изменить тактику и прибегнуть к радикальным действиям.

– В сущности, мы имеем очень серьезную общественную поддержку, – продолжал Джеймс. – Дело в том, что тысячи и тысячи наших людей являются членами других организаций, чьи программы в той или иной степени близки к нашей. Мы не стесняемся использовать этих людей в своих целях. Наш политический, или, если хотите, идеологический спектр достаточно широк, но мировоззренческий фундамент, на котором мы стоим, определен очень жестко, очень конкретно. Это доктрина о свободе воли и принципах гуманизма. Мы не собираемся закрывать глаза на то, что нынешняя власть постоянно и самым бесцеремонным образом вторгается в частную жизнь гражданина, попирая его права, ограничивая его личную свободу; и это происходит именно в то время, когда массы не в состоянии дать достойный отпор зарвавшейся власти. Мы намерены создать поистине демократическое, с представительством самых широких слоев населения правительство и поставить его под строжайший контроль со стороны средств массовой информации. Вот единственная гарантия того, что гражданам будут обеспечены их конституционные права.

Этот тезис нашел отклик в моей душе. Координаторы, выступающие в теле передаче, что предшествовала референдуму в Сенате, были не на шутку обеспокоены. Чего они боялись? Коварства и могущества лоббистов?

– Но при чем тут я? Я не гражданка США, я даже не житель вашей планеты!

– Вот именно, – сказал Джеймс. – В том и суть. Ваша объективность, ваш опыт существования в совершенно ином социально-политическом измерении нам и требуются. Со своей же стороны вы можете воспринимать наше предложение сотрудничать с нами как абсолютно честную сделку. Я догадываюсь, что вы собираетесь делать карьеру политика. Не сейчас и не здесь, а потом, когда покинете Землю. Знания, опыт, который вы приобретете здесь, помогая нам анализировать ситуацию, не исключено, очень пригодятся вам в будущем. А люди, с которыми вы сойдетесь у нас, возможно, уже в самом скором времени окажутся у руля власти, и значение вашего тесного общения с ними будет просто трудно переоценить!

– Это лишь в том случае, если вы придете к власти, – бросил реплику Бенни.

Джеймс повернулся к нему на вращающемся стуле.

– Конечно, – ответил он, – – среди нас есть и те, у кого чрезвычайно сильны политические амбиции. Но, думаю, большинство из нас заинтересовано в одном – заменить сегодняшнюю систему на такую, при которой власть служила бы избирателям, а не избиратели – своим избранникам-диктаторам.

– Вы затеваете революцию? – спросил Бенни.

– Ну, зачем так грубо? – усмехнулся Джеймс.

– А где мы возьмем оружие? – спросил коротышка Рэй, семеня через комнату по направлению к чайнику с пустой чашкой в руке. – Не сражаться же с современной армией ножами и кустарными бомбами?

– Не во всей Америке законы – как в штате Нью-Йорк, – сказал Рэю Джеймс.

– Спортивное оружие? – спросил Рэй. – Вы имеете в виду винтовки и охотничьи ружья, что ли? Прошу меня простить, но воюйте ими сами.

– Ладно, – подал голос Бенни. – Все понятно. Невада стоит и стоять будет. Там вы приобретете все – от лазерного пистолета до атомной бомбы.

– А как вывезти? – повернулся к Бенни Джеймс. – Граница-то на замке…

– Если у вас достанет денег на атомную бомбу, достанет их и на ключик от границы, – сказал Бенни.

Я чуть было не разинула рот, услышав подобное от Аронса.

– Что ж, это уже серьезный повод для размышления, – улыбнулся одними губами человек-бинокль.

Аронс пожал плечами:

– Революция неизбежна. Но когда ещё до этого дойдет! Я, например, не знаю. Все зависит от того, насколько мы будем готовы.

– Если бы у вас была мощная, борющаяся за правое дело организация и поддержка широких масс, – сказала я, – вы могли бы достичь своей цели и не прибегая к суперсовременному оружию. Вспомните Вьетнамскую войну.

Джеймс засмеялся: