(Не)любовь (СИ) - Ти Эллин

Ночь так и не сплю, дремлю минут по двадцать, потом просыпаюсь снова. Под утро аккуратно перекладываю Рапунцель на подушку и иду на кухню, ищу лекарства, которые медсестра в скорой вручила, пью, надеясь, что боль хоть немного спадет. Это реально больно. Рваная рана на все предплечье — дерьмо полное, честно признаться. Ещё и на правой руке. Чувствую себя инвалидом. Левой вообще неудобно ничего делать, а правой банально не получается. Мышца разорвана, напрячь не выходит, чтобы даже кружку с водой поднять. А когда пытаюсь — вспышка боли ослепляет. Влип, блин.

Часов в семь утра, когда я готов стены крушить от постоянного ноющего ощущения в руке, ко мне на кухню заходит Дашка. Глаза сонные трёт, Вольта на пол опускает, растрёпанная, смешная.

— Доброе утро, рыжик.

— Привет, — говорит тихо и подходит ближе. Даже когда я сижу, а она стоит, мы почти одного роста. Если сяду ровно и вытянусь — могу запросто достать до ее губ. Забавно выходит. Вроде и Дашка не полторашка, но рядом с моими почти двумя все равно мелкая. — Спасибо, Лёш, — наклоняется и совершенно неожиданно целует меня в нос. Я даже зависаю на пару секунд. Она такого никогда не делала. Да никто не делал! Это, оказывается, немного неловко. Совсем чуть-чуть.

— Выспалась? — говорю и машинально ее одной рукой обнимаю и к себе притягиваю. А рыжая тут же мою голову обхватывает и прижимает к себе крепко. Так и стоим. Молча. Она явно о чем-то плохом думает. А я о том, что сижу тут на своей кухне и вообще-то люблю ее.

— Да, спасибо, что не оставил, — говорит после минуты тишины, так и не отходя от меня. Наклоняю голову и утыкаюсь носом где-то между грудей Даши. Только сейчас заметил, что она в моей футболке, хотя вчера вечером собственноручно ей её вручил, чтобы переоделась. Ей идёт. Вообще такой домашний вид, ещё и в моей квартире, рождает в голове грустные картинки. Грустные, потому что когда-то у меня все это уже было. И ничем хорошим не кончилось.

А ещё в последнее время глядя на Дашу, на её отца, на их отношения и все остальное, я начинаю снова очень сильно загоняться по поводу дочери. Я старательно пытался отпустить ситуацию все эти годы, хотя каждый день думал о Полине, но сейчас отпустить не получается. А если с ней что-то случится? А папы не будет рядом. А если у нее уже давно есть кто-то, кого она называет своим отцом? Это в сто раз хуже. Я очень сильно проебался, когда позволил бывшей выиграть. Мне нужно было не сдаваться и идти до конца в желании видеться с ребёнком. Жаль только, что в свои двадцать я не понимал этого. А сейчас, когда прошло кучу лет, что я могу изменить?

— Ты очень громко о чем-то думаешь, — внезапно говорит Даша. Она поднимает мою голову руками и гладит пальцем между бровей, — хмурый, даже залом вот. Расскажи.

Я не видел ещё Дашу такой. У нее хрипловатый голос и очень пронзительный взгляд. Как будто другой человек передо мной стоит. Раскрасневшаяся, ладошки как кипяток. Так стоп…

— Рапунцель, у тебя температура?

— Наверняка, — кивает и отходит от меня, усаживаясь на стул рядом. — И горло болит, я же тебе говорила, что от нервов всегда болею, это завтра пройдет, просто у организма такая реакция. Я нормально себя чувствую. Почти.

Показываю ей, где аптечка, прошу достать и выпить пару лекарств. Сам могу, конечно, но одной левой это будет сделать не так просто. Рыжая не сопротивляется, делает все, что прошу, послушная, как будто и не рыжая даже. Где Даша, которая никогда никого не слушает и всегда делает то, что ей вздумается? Надо вернуть.

— Так ты расскажешь? — спрашивает, начиная хозяйничать на моей кухне. Давай-давай, мне все нравится. Даже продукты есть, пустым холодильником не опозорюсь.

— А ты пообещай, что выкинешь все дерьмо из головы, каким бы оно ни было, — ей нужно это сказать. Девчонки вообще любят загоняться, а тут такое. Не удивлюсь, если она сейчас будет вспоминать всех парней, кого отшила, и искать подвоха от каждого. — Всё закончилось, второй раз не повторится. И ты либо жрешь себя изнутри до конца дней и жить себе не даёшь, либо ищешь силы и переступаешь, чтобы дальше пойти уже сильно счастливой. Решать тебе.

— Ты чего умный такой, Алексей Владимирович? — усмехается Дашка. Поворачивается лицом, руки на груди складывает и опирается бедром о столешницу. — Я в порядке, честное кудрявое. Просто горло болит неприятно. Завтра буду огурцом. Я не могу думать о том, какие все мудаки, когда у меня такой рыцарь под боком.

— Вчера я был Чудовищем, — усмехаюсь.

— Тебя расколдовали, — хихикает и продолжает возиться на кухне, режет что-то, на сковороду кидает. Что делает — понятия не имею, но пахнет божественно. — И всё-таки, Лёш. О чем ты думаешь? Ты обо мне все знаешь, я о тебе почти ничего. Это нечестно.

Нечестно? Не думал об этом. Вообще просто я не большой любитель рассказывать о себе. Особенно о том, что заставляет испытывать хоть какие-то эмоции. Но Даша права, наверное. Делиться надо. Тем более если я хочу, чтобы мои чувства были взаимны, надо уметь открывать душу, хоть это и сложно.

— Помнишь я сказал тебе, что у меня есть дочь? — говорю и вижу, как Даша замирает на пару секунд. А ты как думала? Хотела знать про Лёшу больше — получай. У Лёши не так все радужно, как хотелось казаться. — Её зовут Полина. Ей восемь лет. И последний раз я видел ее шесть с половиной лет назад. Мы развелись с ее мамой, когда ей было чуть больше года, потому что она нашла мужика с перспективами лучше, чем были у двадцатилетнего меня. На суде она не отрицала и не запрещала мне видеться с дочерью, а на деле тупо не открывала дверь. Пытался силой — толку ноль. А потом Полина испугалась как-то этих скандалов, и я решил, что наверное стоит отпустить, потому что Юля все равно не позволила бы нам видеться, а у мелкой была бы травма. Плачу алименты, на этом все. Даже в соцсетях не могу на неё посмотреть — бывшая назло мне лицо ее не показывает.

Замолкаю. Что ещё говорить? Теперь Даша пусть говорит. Просила открыться — я открылся. На, бери все, что даю.

— Ты скучаешь по ней? Хотел бы общаться?

Киваю. Конечно хотел бы. И скучаю пиздец как.

— Поздно я спохватился, походу.

— Никогда не поздно, Лёш, — хмурится Даша. — Нам с тобой попозже обязательно обо всем поговорить. Я же не зря на юриста учусь. Подумаем. А сейчас ешь, — говорит командирша и ставит на стол тарелки с чем-то божественным. — Тебе нужно на перевязку? — с сожалением смотрит на мою руку. Крови прилично, сочится.

— Да, но сначала в спорткомплекс, к медсестре. Больничный придется брать, играть не смогу пока.

— Возьмёшь меня с собой? Я очень хочу заехать к Владимиру, — говорит, делая кофе, а я усмехаюсь. Предсказуемая рыжая.

Через час мы уже едем в спорткомплекс. Впервые в жизни радуюсь, что у меня коробка автомат и могу легко управлять одной рукой. Иначе пришлось бы ехать на такси, наверное, ну или тоже одной тянуться везде. Температура у рыжей спала, но чувствует она себя ещё не очень. А дома остаться не захотела, упёрлась, что все равно поедет. Вот и едем. Молчим, музыка тихо, Дашка что-то строчит кому-то, улыбается, а меня радует, что не загоняется. И ещё очень радует ее отец. Я почти уверен, что он до сих пор в ментовке, и делает все, чтобы Дашу не трогали больше и не вызывали в отдел.

— Просто приезжай ко мне вечером и все, Сань, — говорит Дашка в голосовом своей подружке. Надеюсь, что подружке, а не какому-то мужику.

— В машине посидишь, или в холле? — спрашиваю, когда паркуюсь у спорткомплекса. Дашка сразу из машины выходит, без слов на вопрос отвечая, и мы идём ко входу. Погода сегодня прелесть, солнце такое яркое, что голова рыжей ещё рыжее кажется. Она сама как солнышко. И мне впервые её волосы гнездом назвать не хочется. — Я быстро, Рапунцель.

— Хорошо, я тут буду, — говорит Даша, усаживаясь на диванчик, и я ухожу к медсестре. Наша тренировка через полчаса, душа болит за то, что пропускать придется.

Захожу в кабинет, сажусь на кушетку, рассказываю, что случилось. Все ещё непривычно видеть тут не Алёнку.