Служба на купеческом корабле - Фредерик Марриет

Ньютон скоро сошелся со своими товарищами. Так как они лишь в свое время должны появиться на сцене, мы опишем теперь только капитана.

Капитану Драулоку было около пятидесяти лет. Говорили, что в юности он вел очень беспорядочную, сумасбродную жизнь. Но в то время, о котором идет речь, он казался серьезным человеком, редко улыбался и чувствовал всю важность доверенного ему дела. Особенно почтительно относился он к дамам.

Мы уже говорили, что на палубе были пресвитерианский пастор с женой; он — энтузиаст, человек кроткий, сдержанный, глубоко верующий; она — высокая, красивая, тоже набожная, но без милосердия. Эта умная и суровая женщина мало говорила, зато слышала почти все, и на ее губах часто мелькала саркастическая улыбка.

Кроме них было много пассажиров, еще не доставленных с берега; например, полковник, старый желтолицый Адонис с белыми зубами, ничего не делавший человек. Он всю жизнь забавлялся и забавлял, и состарился, не заметив этого. Два кадета, которых снабдили большим количеством денег и добрых советов, причем они имели склонность бросать на ветер и то, и другое. Был молодой писатель, все говоривший о своей матери, леди Элизабет, и разных высокопоставленных знакомых и друзьях; потом… постойте-ка — да! — два офицера из полка на острове Святой Елены с маленькими кошельками и длинными языками.

Но важнее всего капитану казались четыре незамужние особы: три молодые, красивые и бедные, четвертая — непривлекательной наружности, старая, но богатая.

Это была мисс Тевисток, родившаяся в Сити, где ее отец возглавлял фирму «Тевисток, Ботлькок и К°». Ее крупное, как бы мужское лицо покрывали глубокие рябины и увенчивали рыжие волосы. Она поражала вульгарностью. Эта девица дожила до тридцати шести лет, ни разу не получила предложения и страстно стремилась к браку. Теперь она ехала в Индию к подруге, надеясь найти там счастье.

Остальные три мисс — Шарлотта, Изабелла и Лаура Ревель — были дочерьми мистера Ревеля, который растратил все состояние жены, за исключением ее приданого, дававшего шестьсот фунтов в год, и бросил семью. Миссис Ревель, себялюбивая, непрозорливая женщина, больше всего в мире хотела пристроить своих дочерей, не думая о том, будут ли они счастливы, или нет. Один Бог знает, где жил мистер Ревель, так как он являлся к жене только за «подкреплением» и при этом почти не обращал внимания на дочерей.

Достойная чета решила переправить дочерей, из которых старшей уже было тридцать лет, в Индию, где их дядя служил в бенгальской армии в чине полковника. Он ненавидел мистера Ревеля и на письмо миссис Ревель, которая писала ему, что ее дочери будут присматривать за его хозяйством, ничего не ответил. Тем не менее три мисс Ревель направлялись к нему по желанию своих родителей.

Глава XXVII

«Бомбейский замок» вместе с целой флотилией других судов под охраной большого фрегата двинулся к острову Святой Елены под сильным юго-восточным ветром. Первые дни члены экипажа мало разговаривали с пассажирами, так как многие жители суши очень страдали от морской болезни.

В Бискайском заливе пришлось бороться с противными шквалами, и это отнюдь не способствовало поправлению больных. И только близ Мадеры на палубе показались дамские шляпки.

Первой вышла пресвитерианка, миссис Фергюсон, потом мисс Тевисток, наконец, Изабелла Ревель.

Ей только что минуло восемнадцать, и она обладала такими богатыми способностями, что, если бы ее не сдерживала природная скромность, она, может быть, выделилась бы из толпы, и ее считали бы гениальной. Воспитанная глупой матерью, вечно слушавшая замечания от двух несносных старших сестер, она редко показывалась в обществе, так как миссис Ревель боялась, чтобы Изабелла не помешала Шарлотте и Луизе найти «хорошие партии». Зато она много читала. До шестнадцати лет Изабелла жила, как Золушка.

Она была немного выше среднего роста, и ее фигура поражала изяществом и стройностью. В красивых чертах лица молодой девушки сказывались серьезность и скромность.

Перед отплытием мистер Ревель познакомился на палубе с миссис Фергюсон и попросил ее на время рейса принять под свое покровительство его дочерей. Пресвитерианке понравилась его наружность, а также и мысль пользоваться некоторым влиянием; она согласилась, и три мисс Ревель считались отданными на попечение жены пастора.

Итак, мисс Изабелла вышла на палубу; за ней шел судовой врач доктор Плаузибль.

Его позвали на помощь к Лауре Ревель, которая жестоко страдала. Это был человек лет тридцати пяти; он слегка пудрил волосы, носил черные чулки и нижнее платье до колен, любил угождать дамам, и любезностью и лестью умел уменьшать их страдания. Мисс Лаура от кого-то слышала, будто морская болезнь проходит от имбирного хлеба, запаслась на время плавания большим количеством этого материала и неумеренно поглощала его, хотя странное лекарство ничуть не помогало ей. Видя, что Лаура не хочет отказаться от имбирного печенья, мистер Плаузибль тотчас же нашел, что это — превосходное средство, но посоветовал резать печенье тонкими ломтиками. Окончив консультацию, он пошел наверх вместе с Изабеллой.

Вода хлестала на палубу, доски были мокры. Судно кренилось. Капитан Драулок, заметив Изабеллу, хотел было подать ей руку, но в эту минуту сильный толчок отбросил его к борту; Изабелла, вероятно, очутилась бы там же, если бы Ньютон Форстер, стоявший близ молодой девушки, не удержал ее, помешав упасть.

Когда Изабелла оправилась от испуга, она поблагодарила Ньютона, хотя он и не был ей представлен, улыбнулась ему прелестной улыбкой и продела руку под подставленную руку капитана, который, подойдя к ней, отвел ее к миссис Фергюсон.

Мало-помалу на палубу выходили мужчины; первым показался старый полковник; он, шатаясь, вышел из люка и поплелся к миссис Фергюсон, хватаясь то за один предмет, то за другой, а подойдя к пресвитерианке, которой был еще раньше представлен, стал жаловаться на свои страдания, называя себя настоящим мучеником.

Выползли молодой писатель и кадеты.

Через четверть часа после появления дам на палубе вышло солнце, которое не показывалось два дня. Ньютон, в бытность свою на службе у мистера Беркрофта привыкший работать с астрономическими инструментами, прервал разговор капитана с миссис Фергюсон.

— Солнце взошло, и горизонт очистился, сэр. Вы можете определить меридиан.

— Да, конечно, — согласился капитан. — Поскорее принесите мой секстант. Вы извините меня, миледи, но о меридианах нужно заботиться.

— Больше, чем о нас, капитан? Фи, стыдно, — заметила миссис Фергюсон.

— Это не вполне верно, — возразил капитан, — но дело в том, что солнце может снова уйти.