Патриот - Терри Пратчетт

А Стража, согласно сценарию, приходит к выводу, что все это клатчекий заговор.

Песок на клатчских сандалиях… КРАЕУГОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ клатчской версии! Они что, считают его идиотом? Жаль, Фред не догадался собрать тот песочек в совок, потому что он, Сэм Ваймс, рано или поздно выяснил бы, кто такое придумал, а потом заставил бы умника сожрать весь этот песок до последней песчинки. Кому-то выгодно натравить Ваймса на клатчцев.

Человек на полыхающей крыше. Замешан ли он в этом деле? И ДОЛЖЕН ли он быть замешанным? Что Ваймс может вспомнить? Человек в плаще, лицо закрыто. И еще голос, голос человека, не только привыкшего приказывать — Ваймс и сам такой, — но привыкшего еще и к тому, что его приказы беспрекословно выполняются, в то время как в Страже к приказам традиционно относятся как к дружеским пожеланиям.

И все же некоторые вещи выпадают из общей картины. Как раз тот случай, когда «улики» не работают. И еще проклятый блокнот. На сегодняшний день эта деталь — самая странная. Кто-то аккуратно вырвал несколько страниц, после того как Снежный написал то, что написал. Кто-то очень умный и знающий, что на нижних страницах может отпечататься написанное.

Но почему бы не унести сам блокнот?

Гм, слишком все сложно… Но где-то есть разгадка; найди ее — и все окажется проще простого, обретет смысл…

Отшвырнув карандаш, Ваймс пинком распахнул дверь на лестницу.

— Какого черта? Что за шум? — проревел он. Сержант Колон был уже на полпути к его кабинету.

— У господина Гориффа с господином Вазиром случилась небольшая перепалка, сэр. Моркоу говорит, все это из-за того, что двести лет назад один из них с огнем и мечом прошел по стране другого.

— А сейчас-то им что препираться?

— Не знаю, сэр, я в клатчских делах не мастак. Но Вазир отправился домой с изрядно подправленным носом.

— Вазир, видите ли, из Смеля, — вступил в разговор Моркоу. — А господин Горифф — из Эльгариба, и прошло всего десять лет, как между этими странами закончилась война. На почве религиозных разногласий.

— Все оружие, что ли, вышло? — поинтересовался Ваймс.

— Вышли все камни, сэр. А оружие закончилось еще в прошлом веке.

Ваймс покачал головой.

— Никогда не мог понять, — произнес он. — Неужели люди могут убивать друг друга только из-за того, что их боги не сошлись характерами?

— О, бог у них общий, сэр. А поводом для ссоры послужило слово в их святой книге. Эльгарибцы утверждают, что оно переводится как «бог», а по мнению смелийцев — как «человек».

— А что, эти вещи можно перепутать?

— О да, в их письменности эти слова отличаются одно от другого лишь крошечной точкой. И некоторые полагают, что это не точка, а, гм, пятнышко, оставленное мухой.

— То есть они вели вековую войну из-за какой-то мухи, нагадившей в книгу?

— Могло быть и хуже, — ответил Моркоу. — Окажись точка чуть левее — и слово уже значило бы «лакрица».

Ваймс покачал головой. «Иногда создается впечатление, что Моркоу знает все и вся. А я могу лишь попросить принести виндалу, — подумал он. — А потом оказывается, что это клатчское слово означает „обжигающий рот хрящ для идиотов-чужеземцев“».

— Если бы мы хоть немного больше знали об этом проклятом Клатче… — пробормотал он.

Сержант Колон заговорщицки постучал себя по носу.

— Я понял, сэр, врага, так сказать, надо знать в лицо, да?

— О, ВРАГА я знаю отлично, — возразил Ваймс. — А вот с клатчцами не слишком хорошо знаком.

— Командор Ваймс?

Все взгляды устремились на вошедшего. Глаза Ваймса сузились.

— Так, попробую догадаться: ты человек Ржава — правильно?

— Лейтенант Шершень, сэр. — Юноша неуверенно переступил с ноги на ногу. — Э-э… Его лордство послал меня узнать у вас: не будете ли вы и ваши старшие офицеры так любезны, чтобы прибыть сегодня во дворец в удобное для вас время, сэр?

— В самом деле? Он так и выразился?

Лейтенант решил, что честность — лучшая тактика.

— Вообще-то он сказал: «Пусть Ваймс со своей шайкой явится сюда незамедлительно», сэр.

— Ах, даже так? — переспросил Ваймс.

— Дзынь-дзынь-подзынь!!! — победоносно пропищал голосок из кармана. — Время — одиннадцать час ноль-ноль мин!

Дверь отворилась еще до того, как Шнобби успел постучать. На него смотрела низкорослая плотная женщина.

— Собственной персоной! — рявкнула она.

Шнобби так и застыл с поднятой в воздухе рукой.

— Э-э… ты ведь госпожа Торт?

— Да, но деньги вперед!

Рука Шнобби отказывалась опускаться.

— Э-э… и ты предсказываешь будущее?

Некоторое время они смотрели друг на друга.

Госпожа Торт пару раз двинула себя в ухо и прищурилась.

— Пропади все пропадом! Опять оставила предвидение включенным!

На секунду ее взгляд затуманился — в уединении своего внутреннего мира она проигрывала недавнюю беседу.

— Ну что ж, с этим мы, пожалуй, разобрались. — Бросив взгляд на Шнобби, она фыркнула. — Так и быть, заходи. И поаккуратнее с ковром — он только что из чистки! Могу уделить не больше десяти минут: у меня капуста на плите.

Она провела капрала Шноббса в крохотную приемную. Значительную часть помещения занимал круглый стол с зеленой скатертью. Посреди стола Шнобби увидел хрустальный шар, на котором восседала розовая вязаная баба в платье с кринолином.

Госпожа Торт жестом пригласила Шнобби за стол. Тот послушно сел. По комнате плыли волны капустного запаха.

— Один тип в трактире рассказал мне про тебя, — пробормотал Шнобби. — Сказал, ты вроде как медиум.

— Может, ты просто расскажешь мне о своей проблеме? — осведомилась госпожа Торт. Снова прищурившись, она вгляделась в Шнобби и абсолютно уверенно (что было связано не столько с предвидением, сколько с элементарной логикой) заявила: — То есть с какой из своих проблем ты желаешь разобраться?

Шнобби поерзал.

— Э-э… это, как бы сказать, немного… интимно. Сердечные дела, вроде как.

— То есть это связано с ЖЕНЩИНАМИ! — осторожно уточнила госпожа Торт.

— М-м… надеюсь. А с кем еще это может быть связано?

Госпожа Торт заметно расслабилась.

— Я просто хотел узнать, познакомлюсь ли я с кем-нибудь, — уточнил Шнобби.

— Понятно, — протянула госпожа Торт, пожимая лицом. Впрочем, не ее дело указывать людям, на что им лучше спускать свои деньги. — Что ж, есть будущее за десять пенни. Быстрый обзор. И есть за десять долларов. Глубокое погружение.

— За десять долларов? Но это больше чем недельное жалованье! Мне лучше за десять пенни.

— Очень мудрое решение, — одобрила госпожа Торт. — Давай свою лапу.

— Руку, — подсказал Шнобби.

— Ну да, так я и сказала.

Где-то с минуту госпожа Торт изучала ладонь Шнобби, стараясь по возможности ее не касаться.

— А ты будешь завывать, закатывать глаза и все такое? — полюбопытствовал Шнобби, полный решимости получить все, за что заплатил.

— Мне показуха ни к чему, — не отрываясь от своего занятия, ответила госпожа Торт. — Вся эта ерун…

Вглядевшись в изучаемый объект попристальнее, она бросила на Шнобби внимательный взгляд.

— Ты этой рукой частенько пользуешься?

— Что-что?

Содрав с магического шара кринолиновую дамочку, госпожа Торт уставилась в таинственные глубины. Через некоторое время она покачала головой.

— Не знаю… впрочем, так и есть… ну да. — Прочистив горло, она заговорила более подобающим пророчице тоном: — Господин Шноббс, я вижу тебя в каком-то жарком месте, окруженным смуглыми девушками. Все выглядит немного заграничным. Девушки смеются, шутят с тобой… более того, одна из них только что подала тебе напиток…

— И ни одна не кричит, не ругается? — удивленный и зачарованный чудесной картиной, спросил Шнобби.

— Кажется, нет, — не меньше его зачарованная, ответила госпожа Торт. — Вид у них вполне довольный.

— А ты там не видишь никаких… магнитов?

— Каких-таких магнитов?

— Сам не знаю, — признался Шнобби. — Но, думаю, если бы ты их увидела, то наверняка узнала бы.

Будучи дамой морально устойчивой и чуждой всяких соблазнов, госпожа Торт тем не менее мгновенно уловила направление, в котором двинулись мысли Шнобби.

— Некоторые из девушек… можно сказать, ню, — намекнула она.

— Да? Отлично. — Выражение лица Шнобби не изменилось ни на йоту.

— Если ты понимаешь, о чем я…

— Отлично. Да. Ню. Прекрасно.

Госпоже Торт ничего не оставалось, кроме как сдаться. Шнобби отсчитал оговоренные десять пенни.

— И это произойдет скоро? — спросил Шнобби.

— О да! За десять пенни я не могу себе позволить заглядывать слишком далеко.