Аптекарь сатаны - Виталий Михайлович Егоров

Сыщик взял одну бутылку и приказал дежурному:

– Эту я возьму на экспертизу, а остальное уничтожь. Не вздумайте пить, водка может быть отравлена.

– К-как отравлена? – недоуменно воскликнул дежурный. – Мне следовало этого мужика задержать?!

– Нет, ты поступил правильно, – успокоил дежурного Чижов. – Просто этот человек подобным образом раньше убивал людей. Подстраховка никому не мешает.

– А-а-а, сво-о-олочь! – со злобой протянул дежурный, брезгливо заталкивая ящик обратно под пульт. – Лично сам уничтожу бутылки, а то, не приведи Господь, отравим кого-нибудь.

В ту ночь, почти под утро, сгорела дача родителей Чижова – небольшой домик шесть на шесть. Об этом ему по телефону сообщил дежурный:

– Олег, сгорела твоя дача.

– Как?!

– Неизвестно. С проводкой все было в порядке?

– Да там же никто не жил уже больше месяца! Как узнали, что это моя дача?!

– Сосед прибежал на пожар, он знает тебя и дал твои данные пожарным.

– Соедини меня с начальником пожарной части города, – попросил Чижов дежурного. – Его же зовут Виктор?

– Да, Виктор Игоревич. Сейчас найду его и скажу, чтобы он тебе перезвонил.

Через пятнадцать минут позвонил руководитель пожарной части.

– Олег, это я, Виктор. Дежурный доложил о пожаре?

– Да, Виктор, доложил. Что там случилось?

– Сами не знаем пока. Мои уже вернулись, говорят, что похоже на поджог. Будем ждать результатов экспертизы.

– Я примерно догадываюсь, кто поджег дачу. Лешего знаешь? Он постоянно крутится у вас, в друзьях у него Суходобреев…

– Леший? Конечно, знаю! Когда наши только выехали на пожар, этот Леший позвонил мне и с ухмылочкой спросил, мол, почему горит дача Чижова. Я еще удивился, в это время никто из наших не знал, чья дача горит, а он уже знал. Неужели он поджег?

– А откуда Леший знает твой номер телефона? – поинтересовался оперативник у пожарного.

– Да это все Суходобреев своими указаниями: то шланг выдай Лешему, то помпу, то спецодежду… Достал этот Леший тут всех, продыху не дает!

– Так выгнали бы его взашей.

– Ага, выгонишь! Суходобреев потом самого с работы вытурит. Приходится терпеть.

– Спасибо, Виктор, за информацию. Если позвонит Леший, о нашем разговоре промолчи. До свидания.

– Разумеется, стал бы я ему докладывать! До встречи.

Днем Чижов поехал на дачу. Он еще издалека увидел, что дома уже нет. Черные головешки местами дымили, местами успели покрыться снегом, который шел не переставая. Постояв немного возле сгоревших развалин домика, где прошло его счастливое детство, Чижов, словно очнувшись, сбросил с себя куртку, нашел в сарайчике лопату и стал копаться в пепелище. Он искал то, что должно было остаться от стола – железную пластину, прикрученную когда-то отцом с внутренней стороны столешницы. Определив место, где стоял стол, немного повозившись, он нашел то, что искал. Железо вместе с полом провалилось вниз и лежало на еще теплой земле. Оперативник осторожно поднял пластину, снял два старинных шурупа, которые держали ее в крепкой древесине больше сорока лет, повертел их в руках и положил в карман. Подойдя к бочке с замерзшей водой, разбил лед и помыл пластину. Сделанная на совесть гравировка с глубокой бороздкой проглядывалась довольно прилично. «С рождением любимого сына Олега. 1959 год».

Улыбнувшись воспоминаниям, сыщик, как в детстве, погладил пальцем пластину и уже хотел положить ее в карман, но рука сама повернула ее тыльной стороной. Приглядевшись, он заметил, что на обратной стороне тоже что-то выгравировано мелким шрифтом. Он вновь помыл пластину и протер ее жухлой травой, вырванной тут же. На пластине оказалась надпись в стихотворной форме:

Все невзгоды пройдут стороной,

Станешь ты сильным, сынок дорогой!

Одолеешь недуги, врагов!

Да хранит тебя Бога любовь!

Удивленный неожиданному открытию Чижов бережно завернул пластину в платок и поехал к матери, жившей у старшей сестры, чтобы сообщить ей неприятную новость.

3

Мама была дома одна. Увидев сына, она всплеснула руками:

– Олежка, давно тебя не видела! Где так долго пропадал?

– Здравствуй, мама! Все дела да дела, никак не могу вырваться. А где все остальные?

– Взрослые на работе, а внучата в школе. Раздевайся и садись за стол, сейчас подогрею чай.

За чаем Чижов осторожно сообщил матери:

– Мама, дача наша немного подгорела.

– Как подгорела? Сильно? – испуганно воскликнула мама.

– Дом. Остальное все цело.

– А что с домом, жить можно?

– Нет, сгорел полностью.

– Ай-ай! – схватилась за голову мама. – А что могло случиться? Вы вчера не отмечали ли там свой праздник?!

– Нет, мама, мы отмечали в другом месте. Наверное, шалость детей.

– Чьи дети-то могли остаться на даче сейчас?

– Да бродяжек по городу полно, они как раз сейчас ходят по дачам, пока хозяева в городе.

– А сердце мое чувствовало неладное, – мама приложила руку к груди. – Ночью снился отец, он стоял вдалеке и махал руками, о чем-то предупреждал меня, а я не расслышала… Олег, будь осторожен, работа у тебя опасная, постоянно возишься со своими заключенными.

– С заключенными возятся другие, – улыбнулся Чижов. – А у меня работа обычная, как у всех.

– Да уж, обычная! Олег, во вчерашней газете тебя лично поздравили с праздником – видишь, как люди ценят твою трудную работу!

Мама взяла из шкафа «Утро города» и протянула сыну. Чижов взял газету, повертел в руке и положил возле себя.

– Газету я возьму с собой. Там поздравили всех, весь уголовный розыск, не только меня.

– Всех, да не всех. Тебя отдельно отметили.

– Ну и хорошо, что отметили. Мама, что будем делать с домом? Весной хочу начать строить новый.

– Не переживай сильно за этот домик, когда мы купили его, он уже был старенький. Как-нибудь построишь новый. Только одно жалко – отцовский подарок твой сгорел…

– Стол… – Чижов достал из кармана платок и развернул на столе. – Мама, я съездил на пожарище и вот что нашел.

– А что это, сынок? – прищурилась мама, доставая из кармана халата очки. – Что ты хочешь мне показать?

– Узнаешь? – Чижов пододвинул пластину ближе к матери. – Почитай, что там написано. Видишь?

– «С рождением любимого сына Олега. 1959 год», – произнесла вслух мама и бережно погладила железо. – То, что осталось от стола… Помню, как отец лично прикручивал эту пластину к столу. Тебе тогда и года не было.

– Мама, а ты видела, что написано на той стороне пластины?

– Нет, – удивленно глянула мама на сына. – Там есть надпись?

– Переверни пластину и почитай.

Мама безуспешно силилась разглядеть надпись, а потом передала пластину сыну:

– Олежка, прочти сам, глаза ничего не видят, слишком мелко.

Чижов продекламировал стих.

– Кто это написал? – удивленно спросила мама. – Отец?

– Да, отец.