Партизаны Подпольной Луны - GrayOwl

Да, конечно, можно сказать, расплата длиною в девять месяцев - слишком велика для одной ночи. Но какая же это была ночь! Впервые за свои сорок с небольшим Нарцисса узнала, что такое любовное удовлетворение. И сколько раз милый, милый красавец Гедеон дарил его женщине, исстрадавшейся по мужской ласке. Не вечно же ей мастурбировать в одиночестве тёплой, уютной, но… такой одинокой спальни, которую супруг не посещал никогда - какое страшное слово!

Просто отселил жену наверх, предоставил ей множество покоев, а за совместными завтраками и обедами внимательно так, оценивающе изучал её, словно сам был прорицателем и мог видеть её, доставляющую себе удовольствие пальцами, изнывающую до дурноты от духоты и похоти в спальне, потную, со взмокшими волосами… Но всё это было не то.

Ланчи Нарцисса пропускала, заботясь о фигуре и не желая лишний раз встречаться с много евшими мужем и сыном.

Разве сравнить это грязное самоудовлетворение с тем божественным наслаждением, которое неустанно дарил ей всю ночь напролёт Гедеон! Да и семья его вовсе не так уж плоха. Что с того, что они не ведут свой род, как Блэки, с одиннадцатого века, или, как Малфои - с века шестого? Этот противный, растливший собственного сына, происхожденец из шестого века только один раз за всю долгую совместную, нет, всё же раздельную жизнь подарил ей подобие того удовольствия, которое испытала сегодня ночью Нарцисса множество раз.

Гедеон был поистине неутомим в ублажении не избалованной мужским вниманием… подобного рода леди Малфой.

Конечно, вряд ли он полюбил её, как она его - с первого взгляда в тёмной комнате, едва разглядев, а, скорее, почувствовав, что у него тонкие, породистые черты, пышные волосы, чуть недостающие до плечей, объяв единым, уже влюблённым взглядом всю его и хрупкую, и мужественную одновременно фигуру.

И это нежное, можно сказать, нетронутое тело на ней, она на нём, о, они так неистово ласкали друг друга! Как… в последний раз. Но он же не последний, будут и ещё ночи с прекрасным Гедеоном, любящим поговорить о любви и книгах. Таким неожиданно умелым для почти девственника и сильным в любви…

Да-да, конечно, будут ещё ночи! Но с предохранением. Она скажет Гедеону, чтобы тот приобрёл в маглесе оральные контрацептивы для неё, Нарциссы, и она будет регулярно применять их, уподобясь грязной маггле, только чтобы не пришлось действовать по второму варианту. Она вычитала рекламу контрацептивов и статью о них, тоже рекламную, в «Witch`s weekly». Но тогда ей было это ненужно. Сама от себя не забеременеешь, ну никак!

У них всё будет хорошо! Нарцисса это чувствует всем своим нутром, наконец-то ублаготворённым любовником!

Но второй вариант тоже отбрасывать не нужно. Скорее всего, он и окажется первым и единственным - сварить Абортирующее зелье самой, пользуясь тетрадью с записями собственного сына, который до сих пор нежится в уже сонных объятиях отца.

Да, Драко после Хогвартса вырос в ещё не ожиревшего юношу, а был хрупким, красивым, словно маггловский ангел, и нравящимся и взрослым леди, и лордам, и молоденьким девицам, правда, после Хогвартса Драко подустал от любовных побед и потому не заводил тогда даже простеньких, одноразовых интрижек в свете. Вместо этого он всерьёз занялся предметом любимого крёстного. Юноши его возраста ещё, зачастую, не успевали привыкнуть к собственной гомосексуальности, а если таковая и была, она имелась лишь почти в латентной форме, после нескольких неудачных опытов с такими же неумелыми партнёрами в школах.

Сам Драко настолько привык к обожанию всего Дома Слизерин, что не ощущал хорошо замаскированной под обычную вежливость, как с любым другим слизеринцем, изрядной ненависти своего декана.

Особенно разрослась она после «жалкой пародии на покушение на убийство уважаемого господина Директора», по словам самого Северуса, бывшего нечастым гостем Мэнора, по особому приглашению супруга, нашедшего что-то в этом некрасивом, нелюдимом, но таком чистокровном волшебнике, служащем - смешно сказать! - учителишкой для недорослей.

Как будто нельзя жениться и проживать капиталы предков, а заодно научиться у всегда готового Люциуса искусству каких-то махинаций в мире магглов для приумножения оных! У него ведь такие глаза, у этого Северуса, как фары у нового продомобиля. Он должен быть очень страстным мужчиной. А уж с тех пор, как он начал мыть голову… так и вовсе даже похорошел.

Но Нарцисса, будучи женщиной, хоть и сексуально озабоченной, но глубоко разумной, ни за что не пошла бы на роман с другом мужа. А, может, они не только друзья? Хотя от Северуса буквально расходился по обеденной зале аромат невинности, как… от Гедеона. Неужели муж имел что-то с этим чёрным вороном из закрытой фамилии?

Не может быть, тогда аромат, хорошо ощущаемый чуткой Нарциссой за общими, такими поздними, располагающими к интимности, роскошнейшими обедами, которые подавались только, когда ждали профессора Снейпа, мгновенно улетучился бы без остатка. А взамен появилась бы отвратительная вонь однополой любви, вонь, которой затапливают Нарциссу её супруг и сын. Пока что единственный. Но время уже пошло. Счётчик кадров незримой, но вскоре будучей осязаемой и тяжёлой колдокамеры уже выставлен сегодня ночью.

Значит, ей удастся, да попросту придётся приворожить супруга, хотя… после Гедеона это будет жалкой пародией на любовь, ведь ей, Нарциссе, придётся притвориться, что она удовлетворена супругом. Иначе откуда дитя? Итак, если не он, Люциус, то никто другой. Ведь он может вычислить Гедеона, а в поединке с ним молодому мужчине не устоять.

Все остальные гости на «её» этаже были заняты попарно. Там и было-то всего пять спален, а с утра Нарцисса заглянула в оставшиеся четыре. Там были только спящие беспробудно после ночных увеселений пары. Значит, сам Мерлин или маггловский Господь Бог свёл её с Гедеоном. Скорее, Бог, ведь у её любовника, доселе не знавшего именно умелой женщины, было действительно библейское имя.

Глава 13.

Итак, зелье. Сразу встаёт множество вопросов - ингредиенты, рецептура, лаборатория. Ингредиенты нужно подбирать согласно составу зелья, а оно должно быть очень простым и дешёвым - не зря же Северус хвастался перед Малфоями своими умениями в прерывании ранних беременностей студенток своего разлюбезного и развесёлого Дома. Он, видите ли, был так любезен, что не отказывал в этом интимном деле никому, если… прилагалось письмо от хотя бы одного родителя или опекуна с просьбой обеспечить реноме девушки. Так, значит, вряд ли он стал бы переводить дорогие составляющие на шлюшек.

- А девственную плеву Вы никогда не восстанавливали, уважаемый Северус?

Нарцисса как-то раз с издёвкой поинтересовалась у профессора, бахвалившегося и, надо отметить, не беспочвенно, «подвигами во имя спасения чести Дома Слизерин».