Двуликий Янус - Яков Наумов

— Не могу сказать, — беспомощно произнес Малявкин. — Про это при мне никаких разговоров не было. Хвалить немцев хвалили, это да. И что они победят, тоже говорили. Школу Гитаев упоминал. Немецкую. Разведывательную. А насчет заданий, кличек… Нет, не скажу. Не было.

— Не было? Это точно или опять предположение?

— Прямо о нашей разведывательной работе Гитаев Еве Евгеньевне при мне не говорил, это точно. А без меня?.. Не знаю. Может, и говорил, но мне об этом неизвестно.

— Скажите, а Гитаев не пытался использовать Еву Евгеньевну в плане вашего задания? Я имею в виду работы профессора Варламова. Вы ничего такого не замечали?

— Как вам сказать? Расспрашивать ее о Петре Андреевиче, о его работах, он расспрашивал. Много. Особенно первое время. Только она сама мало что знала: ничего не понимала в делах профессора. Но чтобы Гитаев прямо ей сказал, вот так: достань, мол, чертежи, расчеты или еще что, — не знаю. При мне даже разговора такого не было.

— Что еще можете добавить к своим показаниям?

— Пожалуй, все, — неуверенно сказал Малявкин. Потом с большой уверенностью: — Да, все. Теперь я все рассказал.

— Все? — улыбнулся Скворецкий. — А дантист? Про дантиста опять забыли?

— Фу ты! — изумился Малявкин. — Действительно. И что я все о нем забываю?..

Дантист, по словам Малявкина, был для него фигурой не вполне ясной. Скорее всего, так он полагал, тот и вовсе ни во что не был замешан. Просто его приемная использовалась в качестве явки.

Как он о дантисте узнал? От Гитаева. Около недели назад Гитаев ему сказал, что в Москве имеется явка для связи…

— Связи с кем? С какой целью? — стремительно спросил Горюнов.

— С кем — не знаю, — ответил Малявкин. — Этого Гитаев не говорил.

А рассказал он Малявкину следующее. Есть явка, в некоторых случаях придется ею воспользоваться. Явка находится на Покровке, там работает частнопрактикующий зубной врач. (Гитаев назвал Малявкину фамилию врача и адрес.) Каждую вторую пятницу и четвертую среду каждого месяца в приемной этого врача — в пятницу в два, в среду в четыре пополудни — должен сидеть человек. Гитаев указал приметы этого человека и назвал пароль. Этому человеку можно передать, что требуется, или, наоборот, он что-то передаст или скажет.

— А зачем, собственно говоря, все это «Музыкант» вам рассказал? — спросил майор. — И почему только сейчас, сравнительно недавно?

— Гитаев сказал, что я должен буду пойти на эту явку, встретиться с тем человеком… Позвольте, у нас сегодня что? Суббота? Ну вот, следующая среда и будет четвертая среда месяца. Как раз я должен был идти. — Малявкин смущенно улыбнулся.

— А зачем, зачем должны были вы идти? Передавать что-нибудь? Получать? — спросил Горюнов.

— Не знаю. Гитаев не говорил.

— Как это не говорил? Почему?

— А он просто не успел сказать. Не вышло. Собирался, да не успел.

— Что же он тогда вам сказал?

— Гитаев просто предупредил меня, что придется идти на явку, а указания обещал дать накануне, перед тем как я пойду. Теперь-то уж эта явка мне ни к чему, не воспользуюсь.

— Как знать, — задумчиво сказал Скворецкий. — Как знать…

Глава 13

Набирая номер телефона капитана Попова, Кирилл Петрович даже морщился: разговор предстоял, в общем-то, никчемный. Так, потеря времени. Но что поделаешь? Надо. И комиссар настаивает…

Полчаса спустя Попов и Константинов входили в кабинет Скворецкого.

— Рад вас видеть, — встретил их Скворецкий, крепко пожимая руки сначала одному, потом другому. — Садитесь, пожалуйста… Должен вас огорчить, товарищи, — обратился он к Попову и Константинову, когда они удобно устроились в креслах. — Руководство не очень довольно нами, да и вами…

— Недовольно? Нами? — изумился Попов. — Чем же мы провинились?

— Угадать не трудно. Есть за нами грех: мы ослабили наши усилия по розыску Малявкина, а вы забросили вокзалы. Понимаю: надоело. Столько дней прошло, и все без толку. Но искать-то, искать надо…

— О чем речь?! — воскликнул Попов. — Разве в нас дело? Мы с дорогой душой, верно, Василий Кузьмич? Вы, товарищ майор, правы. Вы сами утратили последние дни интерес к розыску. Я уж, грешным делом, подумывал: а может, этот Малявкин нашелся? Взят?.. Или нет? Ошибаюсь? Вот даже Василию Кузьмичу говорил. — Он кивнул в сторону Константинова.

— Если бы! — вздохнул Скворецкий. — Рано, друзья, успокаиваться, рано. К вам великая просьба: помогайте нам и дальше, как помогали. Будем искать.

— Что ж, надо так надо, — бодро сказал Попов. — Я говорил и опять скажу: можете на нас положиться.

Получив необходимые инструкции, Попов и Константинов распрощались.

…Попову и Константинову и в голову не могло прийти, что предшествовало их приглашению в наркомат, почему их попросили вновь активно разыскивать Малявкина. А произошло следующее.

В ночь после допроса Малявкина Скворецкий с Горюновым допоздна засиделись у комиссара: сообща искали пути дальнейших действий. Подводя итоги событиям минувших дней, Кирилл Петрович, заметно волнуясь, говорил:

— С чего мы начали? С розыска Малявкина: то ли агента германской разведки, то ли просто дезертира. Что случилось дальше: бегство Варламова, убийство Евстафьева — лаборанта, исчезновение секретнейших документов, звонок на квартиру Варламовых. Это уже не пустяк. Теперь мы вышли на тайную фашистскую резидентуру: перед нами резидент, свирепый и изощренный враг. Диверсант. Убийца. Появился дантист. Явка. Связник. Этого ли резидента, какого ли другого, пока неизвестно. Похоже, что между всеми; этими звеньями: «Музыкант» с «Быстрым» — профессор Варламов и Ева Евгеньевна — резидент — связник, есть что-то объединяющее, какая-то связь. Мы словно разворошили муравейник, и одно посыпалось за другим. Мы должны действовать, быстро, решительно, энергично.

— Красивые слова, — поморщился комиссар. — Слова и… прописные истины. «Быстро», «решительно»… А как же иначе может действовать чекист, если он воистину является чекистом? Что вы конкретно предлагаете, к чему слова?

— Слова, товарищ комиссар? — сказал Скворецкий. — Да, вы правы, я это отлично знаю, но говорю неспроста. Есть два пути дальнейших действий: путь пассивный и путь активный. Одно: усилить внимание к Зайцевой — может быть, она выведет нас на Варламовых; держать засаду на квартире профессора и ждать, не придет ли кто, не позвонит ли; изыскивать меры к установлению личности «Зеро»; выяснить, пользуясь данными, которые сообщил «Быстрый», что за связник, — быть может, взять его, начать допрашивать. Это — один путь. Путь, я бы сказал, пассивных действий…