Димитров - Камен Калчев

Через несколько минут перед полицейским участком уже тарахтел грузовик.

— Садитесь, — приказал подпоручик, — отвезем вас в гимназию. Так приказано.

Когда все погрузились, подпоручик сел в кабину шофера и приказал ехать в Искырское ущелье.

— Туда, где были в прошлую ночь, помнишь?

Шофер кивнул.

Грузовик летел на полной скорости.

Медленно рассветало, вырисовывались силуэты деревьев, кое-где дымили трубы, слышался лай собак. Подпоручик тревожно вглядывался в чуть розовеющий горизонт. Еще немного, и солнце взойдет…

— Быстрей, быстрей! — торопил он шофера.

Пять часов. Грузовик остановился в закрытой со всех сторон лесистой ложбине. Где-то внизу с ревом катил свои воды Искыр. Скалистые вершины осветились первыми лучами летнего солнца. Издалека донеслись звуки колокольчиков и лай собак, охранявших стадо. Пробуждались села, раскинутые на зеленых склонах Искырского ущелья. Начинался день, полный труда и забот.

Подпоручик Салиев отдал команду;

— Первую группу — в лесок. Вторую — под скалы! Третью — к реке.

Полицейские бросились к арестованным.

А они, уже давно понявшие, что их ждет, тесно сгрудившись, запели «Интернационал». Полицейские взбесились.

— Бей их! Чего ждете? — заорал подпоручик и сам первый разрядил свой пистолет.

Загрохотали выстрелы. Послышались стоны и голоса: «Да здравствует коммунизм!»

— Скорей! Скорей! — кричал подпоручик.

Уже замолкла песня, уже не слышалось ни голосов, ни стонов. А выстрелы все гремели, палачи боялись самой тишины.

Обливаясь кровью, пала последняя жертва. Полицейские поспешно выкопали яму, свалили туда убитых и так же быстро, как мчались сюда, помчались обратно в Софию.

Аресты, убийства продолжались…

Васил Коларов, тогдашний генеральный секретарь Коммунистического Интернационала, вернулся в Болгарию и убедил руководство Центрального Комитета в необходимости немедленного изменения курса. К началу августа 1923 года Центральный Комитет определил свою новую линию. Было решено войти в блок с Земледельческим союзом и предложить единый фронт Социал-демократической партии[27] в совместной борьбе против фашизма.

Георгий Димитров писал в газете «Работнически вестник»:

«Разве кто-нибудь решится сегодня серьезно утверждать, что в момент, когда трудящиеся массы и вся трудовая интеллигенция находятся в таком бедственном положении и подвергнуты таким тяжким испытаниям и страшным опасностям, их партии не могли бы подать друг другу руки для совместной борьбы и действовать единым фронтом против наступления капитала, во имя единой конкретной программы по жизненно важным вопросам зарплаты, рабочего дня, пропитания, земли, жилищ, налогов, репараций и проч.?»

Димитров писал дальше:

«Единый фронт на практике вовсе не означает ни отступления от своих общих партийных принципов, ни партийной обезлички, он означает лишь принятие общей конкретной антикапиталистической платформы в защиту трудящихся масс и совместную борьбу за проведение в жизнь этой платформы».

Димитров предупреждал:

«Тяжело и горько придется тем партиям или вождям партий, которые, желая быть представителями трудового болгарского народа, имели бы неразумность выступить, исходя из своих партийных и личных расчетов и соображений, за сохранение своей коалиции с капиталистами, против единого фронта труда! Этим они сами подпишут себе политический смертный приговор!»

Из противного лагеря на это отвечали:

«Управление страной должно принадлежать не невежественному народному большинству, не толпе, а интеллигентному капиталистическому меньшинству, избранному управлять…»

Чтобы не допустить образования единого фронта, реакция пыталась поссорить партии.

«Предложение коммунистов о едином фронте — это ловкий маневр хороших тактиков, направленный на внесение смуты в Социал-демократическую партию и дезорганизацию ее рядов…»

«Коммунисты отступают от своей программы, — лукаво говорили другие, — в их рядах наступило разложение, они раздумывают о том, как спасти свои головы и шкуру».

Некоторые издевались: «Это моральное падение болгарских коммунистов».

«Единый фронт труда, — отвечал Димитров, — необходим для того, чтобы обеспечить трудовому народу хлеб, жизнь, права, свободы и будущее. Единый фронт необходим для того, чтобы оградить трудящиеся массы, всю трудовую интеллигенцию и все некапиталистические элементы от эксплуатации, ограбления и угнетения со стороны капиталистического меньшинства, сорвать задуманную им военную или фашистскую диктатуру и создать свою собственную, действительно народную власть.

Единый фронт необходим для того, чтобы предотвратить возможные новые военные авантюры и опасности, гарантировать политическую свободу, национальную независимость и мир стране, так же как и братские отношения с соседними народами.

Единый фронт трудящихся масс, наконец, необходим для того, чтобы двинуть вперед общественное развитие к полному освобождению народа и страны от ига капитализма».

Страх и злоба в лагере реакции росли:

«Еще сейчас, еще сегодня, еще в этот момент необходимо ликвидировать коммунизм в Болгарии. Если упустим нынешний удобный момент, то совершим непростительную ошибку, которую, может быть, придется искупить большими жертвами».

«Эти преступники еще недостаточно наказаны, есть только одно разумное средство против них — полное их уничтожение!»

Раздавались требования выбросить из парламента коммунистов-депутатов.

«Когда мы настаиваем на том, чтобы не допускать коммунистов в парламент, мы руководствуемся не чувством ненависти, которое нам совершенно чуждо, а высшими государственными и общественными интересами…»

А их «высшими государственными и общественными интересами» были: режь народ! копи богатство! живи привольно!

Реакция разгромила все клубы Коммунистической партии, Рабочего профессионального союза, кооперации «Освобождение». Разгромила и захватила редакции и типографии всех коммунистических газет, арестовала свыше двух тысяч коммунистических деятелей, запретила собрания, ввела военное положение.

Георгий Димитров ушел в подполье. Голова его была оценена в сто тысяч левов.

Сентябрь 1923 года. Погода стояла тихая, солнечная. На бульварах Софии падали первые пожелтевшие листья, на базарах продавали жареную кукурузу, сочные груши, яблоки, виноград…

Мать Димитрова — Парашкева — и жена его Любица целыми днями прислушивались, не постучит ли в ворота полиция. Сколько раз она стучалась, рылась, искала! Но Димитрова и след простыл. Центральный Комитет партии работал нелегально.