Время для жизни - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Так… лет ей… да примерно двадцать три – двадцать пять. Стройная, даже, я бы сказал – худощавая. Рост… хрен знает. Если по себе судить – то примерно метр шестьдесят, может чуть больше. Симпатичная на лицо. Фигуры под одеждой не видно – юбка примерно до середины голени, широкая; какая-то кофта… бесформенная, простецкая. На голове – платок, завязанный узлом на затылке. Одета, конечно, бедненько. Одеть бы ее получше. А еще лучше – раздеть, чтобы оценить достоинства! Вот же… пошляк!»
«А вот интересно – когда она в этом возрасте уже троих ребятишек нарожать успела?».
Решительно отобрав у Веры ведра, без коромысла – он и в той жизни никогда не умел таскать эту оглоблю через плечо, Иван, выяснив, откуда вода берется, сбегал несколько раз до колодца.
Пока таскал воду, сюда пришла хозяйка и предложила Ивану, после бани, зайти к ней – поужинать. Все, что он сегодня поглощал, уже давным-давно утряслось и забылось, поэтому Иван с радостью согласился.
Когда распаковал узлы с обновками и развесил их в шкаф, вынес старую одежду в ограду.
Из бани как раз выходила Верка, которая подкидывала дрова.
- Вера! А у тебя нельзя ли, взаимообразно, одолжить мыла? Вот – постираться хочу, а то в дороге, где только спать не приходилось. Весь вывозился!
- Ты что – сам стираться будешь?
- Ну а кто мне постирает? Я – парень еще холостой! – подмигнул он женщине.
- Ишь ты! Сопля зеленая, а уж с замужней женщиной заигрывает! – возмутилась Верка, но как показалось Ивану – несколько наигранно, - а постирать… и я могу.
- А сколько будет стоит такая услуга? – Иван продолжал улыбаться.
- Да – сколь не жалко! Трешку там дашь, а лучше – пятерку!
Ивану было не жалко, и они договорились.
«Как бы с ней еще о чем-нибудь договорится…».
Но понятно, что форсировать события было бы излишним.
Как же хорошо-то – после бани, да после, пусть и простого, но сытного ужина! Иван, валялся у себя, на кровати и состояние было – дремотно-расслабленным.
«Пока… Пока складывается вроде бы не плохо. В пятницу, если все пройдет ровно, закажу «ксивы». Там Игнатьич может и с работой что придумает. В библиотеку бы заскочить, посидеть – хоть чуток понять, где я и что – вокруг».
Незаметно для себя, он уснул.
Следующих пару дней, Иван вставал рано, около шести часов. Делал довольно интенсивную зарядку, умывался, завтракал – тем, что оставила для него хозяйка.
Мыльно-брильные принадлежности он купил, по совету Петровны, неподалеку, в бакалейной лавке. Мыло, хозяйственное и туалетное, пару полотенец – обычных, вафельных, зубную щетку, деревянную и с натуральной щетиной, баночку с зубным порошком. Еще - пару ручек с перьями, бутылек с чернилами, несколько простых карандашей, несколько тетрадей, да записную книжку.
«Еще и потренироваться нужно, как этими перьями писать! В глубоком детстве вроде бы писал, недолго. Но уже – и забыл, как это делается. А если – по легенде, я с десятью классами образования – писать коряво будет неприлично!».
Расспросил он Петровну и про библиотеку, объяснив, что еще не определился – может вместо работы, он учится пойдет. Образование – оно не помешает!
Та не знала, где тут библиотеки, но кивнула:
- Да вон, ближе к центру людей поспрашивай. Язык до Киева доведет!
«Сейчас язык, особенно без костей, он и гораздо дальше завести может! И совсем в другую сторону, туда, где медведей хорошо морозить!».
Но выбрался. И даже нашел библиотеку. Правда все время приходилось по сторонам смотреть – все казалось, что любая кучка парней может оказаться его бывшими приятелями, с которыми встречаться не хотелось вовсе.
В библиотеке записываться не стал, ни к чему. Просто напросился в читальном зале полистать газеты – типа «политинформацию готовлю на работе». Разложил газеты, достал тетрадку, карандаш…
Ну что сказать… Если и есть какие-то расхождения между мирами, или реальностями, то они – не так уж велики. Хотя… с какой стороны посмотреть. Просто – причин этих расхождениям Иван не знал, как не мог сейчас понять – как и на что эти изменения повлияли в дальнейшем. Он и свою-то историю знал очень посредственно. Несмотря на то, что и в школе любил этот предмет, и позднее – много читал и интересовался разными периодами как истории страны, так и, хотя и в меньшей степени, историей мировой. Просто сейчас в голове у него была каша из фактов, дат и имен. Ну – не историк-профессионал он!
Да, Свято-Никольск, как здесь ранее именовался Ново-Николаевск из мира Елизарова, был переименован в Красно-Сибирск буквально недавно – в 1935 году. И, кстати, Новосибирск – был одним из предлагаемых вариантов нового наименования города. Но – вышло, как вышло. Понятно, почему все вокруг, по привычке, называют город Никольском. Просто не привыкли еще к Красно-Сибирску.
Из выуженных в разных подшивок газет сведений, привлекло лишь то, что Фрунзе, Михаил Васильевич, который умер на хирургическом столе в истории Елизарова в 1926 году, здесь прожил до 1929, в котором, все таки – погиб в железнодорожной катастрофе.
Так же, чуть дольше прожил здесь Дзержинский. Но – совсем не на много – пара лет, буквально. Мелькавшие в газетах фамилии членов партии – вроде бы сходились с известными Ивану. Да, и Киров не был убит на месте, а умер от ран в больнице. Ну тут – как говорится, хрен на скорость не влияет!
Потом он попросил ненадолго учебник истории, уже новый, послереволюционный. Основные даты истории, которые оставались в голове попаданца, вроде бы тоже – корректны.
Так что сумбур, появившийся в голове Ивана, после понимания что он попал «не туда», никуда не делся. Позднее нужно будет более тщательно просмотреть местную историю. А пока – все разговоры с другими людьми – только на бытовые темы.
В пятницу, как договаривались со «Штехелем», он снова был у столовой. Прошел в зал. По причине пока не обеденного времени, людей было не много.
«А неплохо здесь кормят! Вполне! Я-то думал, только Савоську так потчуют, а оказывается – ему из общего котла наливали».
Не успел он начать насыщаться, напротив него за стол сел и сам «вспомянутый».
- Добрый день, Севастьян Игнатьич! Как жизнь, как здоровье? – как там… «Ничто не дается так дешево, но ни цениться так дорого, как обыкновенная вежливость!».
Севастьян коротко взглянул на него, хмыкнул и чуть повернувшись к окну раздачи, как-то
