Стихотворения - Вера Павлова

Да

уже знаючто смерти нетеще не знаюкак сообщитьоб этомумершим

Ад

Мир тебя не узнал — богатой будешьв жизни иного, лучшего, вечного века.Чем богатой? — Забвением. Ты забудешь,как обидно было быть человеком,как истязало душу тело — Сальери,мстящий Моцарту за свое небессмертье,точно знающий: рай, он на самом деле,но выдуман ад и все его черви и черти.

Сад

чтобы волосы пахли дымомчтобы кожа водой речноюа назвать ли это Эдемомили кличкой какой иноютолько знаю что садом не былтолько знаю что будет лесомчто рекою окажется небоневесомость легчайшим но весом

Мат

Жертвуешь собою, как ферзем,чтобы мне поставить мат Легаля.Старый трюк, испытанный прием! —Христиане так переигралибедных римлян. Дело в кураже.Только свято место снова пусто.Требует искусство новых жертв,требующих нового искусства.

Мать

Смешнее всего было рожать.— Иди, — буркнула медсестраи неопределенно махнула рукойкуда-то по коридору.Подхватила живот, пошла.Шла, шла, вдруг — зеркало,а в зеркале — пузов рубашке до пупа,на тонких, дрожащих,сиреневых ножках…Смеялась минут пять.Еще через пять родила.

Тать

Вечные поискипризнаков жизни.Вечные проискипризраков жизни.Признаков признак —дыханье зрачка.Призраков призрак —шестая строка.

Стать

Как собака в подвал — помирать,отползаю в себя — понимать,понимаю, что нету подвала,где б когда-нибудь не помиралопониманье, чтоб снова родитьсяи явиться высоким и чистым,и ломать за границей границуприрожденным империалистом.

Считалка #4

С левой ноги марш.С правой ноги стой.Просится Отче наш.Плачется Боже мой.

Стыть

Бабушка не пускала. Но Федор надел орденаи пошел в Совет Ветеранов. Блажен мужиже не иде в совет ветеранов в такой морозв свои девяносто. Но Федор надел ордена.И почти вернулся. Каких-нибудь двести шагов,сто стуков палочки — и был бы дома, но тутдедушку Федю убил наповал Дед Мороз.…лежал на снегу, желтый, как апельсин.Палочка — рядом, — древко. А знамени нет.

Стыд

— Сегодня был такой кошмар!В метро. Трусы врезались в писку —и такой оргазм! Аж слезы брызнули.И так захотелось всех из вагона выгнать —и повопить.Бедные мы люди!..— Со мной было еще хуже.В троллейбусе. Вдруг —дикое расстройство желудка.Вся зажалась, чтобы не обкакаться.Знаешь, сколько раз я кончила?Бедные мы люди!..

Стон

Вторичные признаки жизни:оперенье, цветенье, пенье.Рассудок мой, отвяжись, несчитай в строке ударенья,пусти зацвести, опериться,излиться в улыбчивом стоне,буквы склевать со страницы,как зерна с ладони.

Сон

Чужие смерти толковать как сон,один и тот же сон, с одним значеньем…Не удовлетворен моим прочтеньем,все чаще, все упорней снится он.По ком ты, телефон, звонишь опять,сужая оборону круговую?Когда ж его я верно истолкуюи наконец смогу спокойно спать?

Сын

Брат лежал на бабушкиной кровати и сучил ногами.Сейчас упадет, — подумала я. Но он не падал.Почему не падает? — подумала я. Сучил ногами.Должен же упасть! — подтянула за ноги поближе к краю.Но он не падал. Подтянула еще. Сучил ногами.Потянула. Упал вниз головой со страшным стуком.И так, дурак, разорался, что прибежала бабуля:Кто оставил ребенка? — И я ответила: Мама, —но про себя, дрожа в темноте под бабушкиной кроватью.

Сан

Только кормившей грудьювидна красота уха,только вскормленному грудьювидна красота ключиц.Дадена только людямсоздателем мочка уха,только ключицами людинемного похожи на птиц,в ласках нечленораздельныхночами туда летя,где, колыбель колыбельныхкачая, плачет дитя,где на воздушной подушкене спят, но делают видзвезды, его игрушки.И не одна говорит.

Нас. Вас

Мы любить умеем только мертвых.А живых мы любим неумело,приблизительно. И даже близостьнас не учит. Долгая разлуканас не учит. Тяжкие болезнинас не учат. Старость нас не учит.Только смерть научит. Уж она-топрофессионал в любовном деле!..

Вес

Невесомость — это фуфло.Все живое имеет вес.Все любимое тяжело.Всякой тяжести имя — крест.Новорожденный. Часу нет.Вместо имени — вес и рости любовная тяга планет,и тяжелое пламя звезд.Даже тень оставляет след.Эвридикин отчетлив шаг.Тяжек мрак. Тяжелее свет.Никакой невесомости нет.Космонавт, не кривляйся, ша.

Все

У меня ничего с ним не было.У меня с ним все уже было.Самый короткий путьот ничего до все.Самый скользкий.Самый безопасный,если предохраняться.

Весть

Да исполнятся наши устамоления Приснодеве.Как за пазухой у Христа,Христу у нее во чреве.Веры вертится веретено,тянутся светлые нити.Если все предопределено,приидите, прядитеоблака и вяжите для нассвитера, рукавицы,крестообразно у самых глазпересекая спицы.И, нарядные, мы войдемв тот вертеп, утепленныйзолотистым волнистым руном, —в храм рождественский, в божий дом,в материнское лоно.

Считалка #5

С широко раскрытыми ноздрямишла навстречу безвоздушной яме.Грешник — грязь у Бога под ногтями.Я хочу обратно к папе-маме.

Свет

Прозрачно, как алтарная преграда,сияет небо. Мне в алтарь нельзя,меня туда не пустят — и не надо,раз небо, как алтарная преграда,и след от самолета, как стезя,как стежка, как дорожка, как дорога…За небом — небо, в небе — небеса,все девять. Слава Богу — Бога много.Гораздо больше, чем вместят глаза.

Нет

Учишь плавать, бросая в омут,летать — вышибая из-под ног табуретку.Учишь не плакать, когда другомуэто не удается. Удается — редко.Потом учишь пролетать мимо,стилем баттерфляй пересекая небо.Потом учишь, что мнемо— мнимо.Что меня нет. Что тебя не было.

Тень

Страх, мягкий, как детсткий позвоночник,становился совершенно нестерпимым к ночи.Ходить не могла — все время бегала,убегала от чего-то, чего не было.Теперь — есть. Но страх стал твердым,несгибаемым, как позвоночник, гордым.Больше не бегаю — как с лучшим другом,хожу под ручку с собственным трупом.

День

моиколенные чашечкикофейные чашечкикофе в постельна двоихтебе подаватьмне проливатьтебе слизыватьмне проливатьтебе слизыватьмне вытягивать шеюи — мурашки,перебежчикис твоего животана мой

Лень