Поиск-85: Приключения. Фантастика - Герман Подкупняк

— Почему же не помнить? Помню. Тулин. Вы еще тогда к медали «За отвагу» его представили, — ответил Смоляков, отчетливо вспомнив искаженное болью лицо хлебнувшего лиха темноволосого новичка. — Потом, перед сменой стоянки, мы его на Большую землю отправили. Тогда и этот специалист улетел, как его, Коробов.

— Точно, Костя, теперь и я припоминаю, — задумчиво кивнул Громов. — А он тебе не заявлял о том, что их вроде бы как со спины обстреляли? Или другое что?

— Нет, я бы такой момент зафиксировал. У нас учет строгий, как в бухгалтерии. Впрочем, он в горячке боя мог и не заметить, если что и было.

— Однако паренек вот взял и заметил, хотя, наверное, сам трясся, как липка, — обронил Громов, без всякого вкуса выдохнув облако едкого дыма.

— Вот сейчас бы с этим Тулиным погутарить, — проговорил командир партизанской разведки. — Если бы он показания мальчонки подтвердил, значит, факт — в нашем отряде сволочь есть. В спину постреливает…

— То-то и оно, — угрюмо сказал Громов. — Недобрым припахивает эта история. Давай-ка дадим запрос по рации: пусть найдут этого Тулина, если он, конечно, дай бог, жив еще, и потолкуют касательно того боя. Не сам же Тулин стрелял в спины.

— Почему так думаете? — спросил Смоляков.

— Зачем же ему было возвращаться? Перебежал бы к немцам, и делу конец.

— Тоже верно…

Командировка в штаб группы армий «ЮГ» мало чем порадовала Штайнхофа. Вернувшись, он прямо с аэродрома поехал в генштаб.

Войдя в свой кабинет, полковник приказал соединить его с шифровальным отделом.

— Вам пока ничего, господин полковник, — подобострастно доложил дежурный офицер. — Сообщения за истекшие сутки еще не обработаны. Как только что-нибудь появится, немедленно поставлю вас в известность. Какие будут указания?

— Пока никаких, — помедлив, произнес Штайнхоф. — Кстати, как ваша фамилия, лейтенант?

— Дежурный по девятому отделу лейтенант Фридрих Назе!

— Благодарю, лейтенант Назе, — сказал полковник, подпустив теплую нотку. — Продолжайте нести службу.

Потом он долго сидел за столом, размышляя, почему разом прервалась связь с надежной агентурой. Неужели взяли Борга? Нет, это теоретически невозможно. Вальтер, почти всю жизнь проведший в России, опытен и умен. Но молчит и Вольф, на которого он, Штайнхоф, делал такую высокую ставку…

Сон не приходил, хотя убежденность Штайнхофа в том, что задуманная им операция должна завершиться удачно, была достаточно твердой. Но какая-то необъяснимая нервозность, не покидавшая полковника вот уже несколько дней, постоянно вызывала мысли о том, что в его плане что-то где-то не связалось. Весьма серьезные раздумья вызывало отсутствие информации от агентуры. Работать, опираясь на устаревшие исходные данные, глупо и непрофессионально. Да, пожалуй, как это ни огорчительно, он, Штайнхоф, со своей новой разработкой на дороге в тупик. Если в ближайшие недели не поступит хотя бы одно сообщение, надо будет готовить засылку новых людей, искать свежие варианты прохода в советский тыл.

Он встал и зашагал по кабинету. Движение немного отвлекало от ощущения ноющей боли в висках.

«Если раскрыт канал связи в Москве, то это не должно высветить русским ни Вальтера, ни Юхнова. Правда, НКВД сразу начнет отрабатывать след, но, бог мой, на это надо время, и мы позаботились о создании ложного направления. Старый ас Вальтер сидит глубоко и со своей агентурой личного контакта не имеет. К нему на связь выходит только Юхнов-Вольф, если он, конечно, сумел надежно осесть в тех краях. Все карты у него в руках, только бы не заспешил, достало бы выдержки…»

За последнее время полковник ни разу не вспомнил об агенте Зарейко. Дождавшись донесения, что Зарейко-Мылов выполнил свое задание, Штайнхоф выкинул его из своей памяти. Зарейко знал очень мало, чтобы быть опасным, даже если попадет в руки чекистов.

А между тем провал Борга начался именно с появления Зарейко на уральской земле.

Зарейко поначалу повезло больше, чем двоим, прыгавшим вместе с ним с самолета. Один, приземляясь, ударился о противотанковый еж из обрезков рельсов и сломал позвоночник. Пришлось его прикончить и сбросить в глубокую, залитую водой воронку, а парашют зарыть в землю. У второго агента в вагоне близ Горького случился приступ аппендицита, его сняли с поезда и, как демобилизованного из армии по ранению, повезли в госпиталь, но опоздали. Он умер в приемном покое. О судьбе этого агента Георгий Зарейко, конечно, не знал. Он шел своим, полученным перед посадкой в самолет маршрутом.

Однако вариант прохода, разработанный высшим начальством, на деле оказался неимоверно трудным. Бывшая его родина воевала с Германией Гитлера, и облик войны в средней полосе России чувствовался буквально во всем. Даже пацаны и те придирчиво и цепко оглядывали случайного прохожего, если он не носил военной формы.

Дорога измотала Зарейко. Страх при встрече с патрулями, имеющими полномочия проверять всех независимо от ранга, опасение, что за ним следят и вот-вот схватят, истощили психику Зарейко. Он не раз костерил себя последними словами за то, что вызвался добровольно идти в советский тыл. Ему, какие бы блага в будущем ни сулили абверовцы, прежде всего хотелось жить. Пусть безродным, пусть нищим, босяком, но только — жить.

Да, ему, бывшему сотенному в отряде Антонова, затопившего кровью Тамбовскую губернию, не будет пощады, но и от дела теперь не уйдешь, не отмахнешься!

Добравшись до пункта назначения, он должен прежде всего сдать чемодан, — это Зарейко усвоил четко. А затем «прощупать» старые явки, осесть где-нибудь и исчезнуть до новых распоряжений. С такой установкой прибыл Зарейко-Мылов в большой уральский город. Без осложнений и довольно быстро сдал чемодан в камеру хранения, вынув перед этим из него объемистый сверток, в котором была штатская одежда. Теперь надо было дозвониться до Нижнеуральска. Зарейко уломал телефонистку с междугородной и с нужным ему абонентом переговорил. В укромном месте переоделся, спрятал милицейскую форму и пошел по адресам.

Прежде всего отправился к Шарикову. Был уже поздний вечер. В темноте было трудно ориентироваться, но зато спокойнее и безопаснее двигаться.

Беседа с Шариковым в основном удовлетворила Зарейко, но он понял, что всерьез полагаться на этого часовщика нельзя. Зарейко отправился устанавливать в городе связь с более надежной агентурой, договорившись на всякий случай с Шариковым завтра вечером встретиться на вокзале. Надо поглядеть, как он поведет себя на людях и не притащит ли за собой хвоста…

В городе адреса, по которому жил человек, названный в центре, вообще не оказалось. Этот дом снесли еще до войны, и теперь здесь была школа.