Моя карма - Валерий Георгиевич Анишкин

И он беспечно смеялся…

Новый год я встречал в компании Ивана. Родители уехали на пару дней куда-то за город к другу и однополчанину Сергея Николаевича, оставив квартиру, как выразился Иван, ему «на разграбление».

Несмотря на свою замкнутость и склонность к уединению, в эту ночь, полную романтических ожиданий и надежд на лучшее в новом году, в праздник, который проводят если не в семье, то в весёлой компании, мне никак не хотелось оказаться одному, тем более, в общежитии в обществе Серёги и Витька, начавших готовиться к Новому году с запаса водки, которой заполнили всю нижнюю полку тумбочки Серёги. Даже мои товарищи Степан, Антонио и Талик Алеханов пристроились встретить праздник где-то не в общежитии.

Компания у Ивана собралась небольшая: Иван с Эммой, я, уже знакомая мне Вика, и Татьяна, невысокая, круглолицая, но очень симпатичная девушка с высокой причёской, которая ей шла и делала чуть выше. Затею Ивана с девушками я расценил по-своему. Помятуя о том, что я не очень сошелся с Викой, на всякий случай он пригласил и Татьяну, а там, мол, как сложится. Ждали еще каких-то друзей Ивана, но в десять часов их не было, и мы, подождав немного, сели за стол.

Шампанское оставили на двенадцать часов, но дружно выпили водки, хотя на столе стояли вина: и сухое, и креплёное, и даже вишнёвый ликёр.

Меня усадили между Викой и Татьяной. Я не возражал и как истинный джентльмен ухаживал за обеими.

Ни в одиннадцать, ни в половине двенадцатого друзья Ивана не появились. Без пяти минут Иван открыл шампанское и мы разлили вино по бокалам. По телевизору вовсю шёл «Голубой огонёк», но в двенадцать пробили куранты, и мы под крики «Ура», свои и те, что доносились с нижних и верхних этажей, выпили шампанское. Через некоторое время выпивку повторили, но уже снова наливали в рюмки водку. Девушки пили тоже водку, и бутылки с вином и ликёром стояли на столе неоткрытыми.

В разгар веселья раздался звонок, Иван пошел к двери и вернулся с двумя приятелями, которых уже совершенно не ждали, да и думать о них забыли. Оба были навеселе.

— Мы забыли адрес, — возбуждённо, перебивая друг друга, стали рассказывать новые гости. — Думали, что не найдём. Пробило двенадцать, весь дом ходуном ходил, как орали «Ура» во всех квартирах. Ну и мы сели во дворе под грибок и бухнули.

— А потом Кольку осенило, узнал и дом, и подъезд, а квартиру я сам помнил, — весело сказал другой, которого Иван назвал Константином.

И ребята достали из портфеля и выставили на стол три бутылки водки.

— Коль, вы что, офонарели? — испугался Иван. — Нам той, что есть, не выпить.

— Ничего, — успокоил Константин. — ночь длинная. И завтра ещё гулять.

— А где ваши дамы? — спросил Иван.

— Какие наши? Моя Верка — с родителями. Там брат с женой приехал, то да сё; а Костя со своей в пух и прах разругался, — сказал Николай и добавил: — без них обойдёмся.

И пошла какая-то бестолковая и неуправляемая пьянка.

— Это что, ваше сибирское гостеприимство? — с усмешкой спросил я Ивана.

— А что? — легкомысленно отозвался хмельной Ванька. — Лучше больше, чем не хватит.

После этого я только подносил рюмку к губам и делал разве что глоток. Вика тоже почти не пила, только поднимала рюмку и ставила на стол, чуть пригубив. Зато Татьяна не пропускала ни одного тоста. Она раскраснелась, не к месту хохотала и говорила что-то бессвязное. Вскоре все перемешались. Николай с Константином оказались рядом с Викой и Татьяной, а я остался в стороне и как бы на задворках. Я замечал, что на меня время от времени поглядывает Вика, но как-то незаметно застолье вдруг опустело. Иван ушел с Эммой в свою комнату, а Вику с Татьяной Николай и Константин увели на кухню.

Мне Вика нравилась больше других девчонок, и я чувствовал ревность и даже злость от того, что она так легко, словно тёлка за хозяином, пошла уединяться с парнем, которого впервые видела. Но если рассуждать здраво, я не имел на неё никакого права, как не имел права и судить её, если сам отталкивал, демонстрируя своё безразличие. Я решил, что мне здесь делать больше нечего, налил в рюмку водки, выпил на посошок и вышел в прихожую. Я уже одевался, когда из кухни вышла Вика.

— Володь, ты куда? — спросила Вика.

— А что? — раздражённо ответил я.

— Подожди, я тоже пойду.

— А тебе-то чего уходить? — с иронией сказал я.

— А что я, как дура одна здесь буду сидеть?

— А как же Константин?

— А что Константин? — усмехнулась Вика.

— Это же он тебя куда-то на кухню увёл?

— Это я его увела и спать уложила. Они же с дружком своим в дрызг пьяные.

— А как же ты подругу оставила?

— А её тоже сморило в темноте. Я её хотела увести, а она бормочет несуразное и спать прикладывается. Ванька как знал, подушки и одеяла на кухне оставил… Так что, спят все как младенцы.

Вика оделась, и мы вышли на улицу.

Было ещё темно. Зима выдалась снежная, в небе стояла ясная луна и освещала город бледным светом. Снежок искрился и скрипел под ногами. Морозный воздух бодрил, но выпитое давало себя знать, и я чувствовал лёгкое опьянение, которое приятно расслабляло, лишало трезвого рассудка и располагало к романтике. Наверно, то же самое чувствовала и Вика.

— Ты сейчас куда? — спросила Вика.

— Не знаю, — искренне ответил я. — Новый год какой-то скомканный получился.

Мне не хотелось оставаться одному, и я сказал:

— Давай погуляем.

— Может быть, пойдём ко мне? — огорошила меня Вика.

— А родители? — я немного растерялся.

— Мы вдвоём с мамой живём. А она Новый год встречает со своим другом. Она за него замуж собирается.

Я так долго был один, что чувства оказались сильнее разума, и я с головой броситься в омут соблазна. Искушение оказалось сильнее меня. Но, как говорится в одной из притч Соломона: голодной душе всё горькое сладко.

— Нужно было взять вина у Ивана. Они там всё равно водку будут пить, когда проснутся, — сказал я.

— У нас всё есть.

И Вика взяла меня под руку, как бы утверждая между нами новые отношения.

А мне оставалось уповать на другую мудрость Соломона: «…да не увлечёт она тебя ресницами своими».

Глава 15

Я становлюсь чужим среди своих. Художник-оформитель Талик Алеханов. Квартира вместо общежития. Хозяйка