Влюбленные антиподы (СИ) - Горышина Ольга

— Кузя, я иду пешком…

— И все равно, с носка на пятку… В темпе вальса.

И хлопнул меня по спине. Совсем по-мальчишески. Козел!

После первых ступенек мы вышли на башню с пушками, чтобы оценить, насколько те раскалились.

— Начинают бежать вообще-то по прямой, — заговорил Кузьма, хотя я его ни о чем не спрашивала. — Но я подумал, что ты захочешь для мамы фотку на стене не в виде умирающего лебедя…

— А ты? — я даже встала руки в боки. — Хочешь фотку на свою страницу?

— С тобой? — Я чуть не захлебнулась кислой слюной от его смешка. — Конечно, хочу. Пошли быстрее, — он схватил меня за руку и поволок к лестнице, ведущей на следующую платформу. — Давай, пока там люди!

— Зачем нам люди?!

Но я уже бежала вверх, задыхаясь от скорости, не думая ни про носок, ни про пятку — главное, не оступиться, а когда из разговора англоязычной пары я услышала про сто двадцать ступенек, на которые мы уже якобы поднялись, мне поплохело.

— Скажите Сен-Патрик! — вместо ожидаемого "Чиз!" выдала женщина, у которой Кузьма попросил нас сфотографировать.

За нашей спиной непонятно на сколько ступеней тянулась ступенчатая стена, еще не уходившая в горы, а просто соединявшая две башни, но мне не было до нее никакого дела, потому что меня с Кузьмой соединяла сейчас его рука, лежавшая прямо у меня под грудью, или это моя грудь лежала прямо в его ладони, все святые во главе со Святым Патриком вместе взятые…

— Ты собираешься это запостить прямо сейчас? — почти проскрежетала я зубами.

— А когда еще? Когда сеть пропадет… Могу прямо маме твоей отправить…

Я смотрела на него в упор, и он опустил телефон.

— Ты что, меня стесняешься?

— А ты меня разве нет? — выдала я все так же сквозь зубы.

— Я? — он почти рассмеялся. — Да я хвастаюсь, что вытащил девчонку бегать. Впервые!

— А с чего ты взял, что это у меня в первый раз? Я типа кроссы в школе не сдавала?

Кузьма на мгновение прикрыл глаза.

— У меня это первый раз, а не у тебя, — выдал он сухо. — Я впервые иду бегать с девушкой…

— Я тебе не девушка! — чуть ли не криком перебила я.

— Да ведь никто этого не знает! — криком и даже с эхом, разнесшимся под сводами крытой башни, ответил Кузьма. — Ну что тебе неймется-то?! Точно мы действительно с тобой три дня знакомы.

И он так ткнул пальцем в экран, что мог бы проткнуть телефон насквозь. Затем повисла тишина. Самая противная, которая только может существовать. Я, кажется, слышала даже, как скатывается капелька пота из-под козырька прямо на мой опущенный нос.

— Вставай к парапету! — спас положение Кузьма. — Я тебя на фоне города сфотографирую… — и добавил: — Для мамы.

За мной было голубое небо, зеленые мохнатые горы, оранжевые крыши будто собранных из кубиков домиков и странные квадраты, на которые была поделена то ли вода, то ли земля у залива, который пересекала тонкая полоска дороги.

— Она тоже часть трассы, — встал рядом со мной Кузьма, — но сегодня мы туда не побежим. Надо вообще с другой дороги начинать, но мы же хотим еще и галочку в списке музейных мероприятий поставить?

Вместо ответа, я спросила про непонятные квадраты.

— А кто его знает. Может, там рыбу ловят. Давай, пошли, а то ужареем раньше времени. И запомни: вдыхаешь носом, выдыхаешь ртом. И не дыши как собачка, а то в обморок грохнешься.

— Может, мне не надо вообще…

— Фотка уже в сети. Ты хочешь, чтобы это полностью был фейк? Нет? Друзья ждут от меня фотку с финиша… Если мы до него доползем…

И какими мы будем на этом финише…

Глава 32 "Спасибо"

— Вы можете выйти здесь, — неожиданно заговорил служитель, явно поняв причину нашей перебранки, хотя мы и вели ее на русском языке.

Я не знаю, сколько мною было пройдено ступеней — ноги болели не от количества, а от качества: я боялась оступиться, чуть ли не стерла ладонь на железных перилах, призванных уберечь людей от падения. Современных людей — раньше, наверное, умели ходить здесь, не падая, а я бы, не будь за спиной Кузьмы, держалась бы и за кирпичи с противоположной стороны. И не поймешь, откуда взялся вдруг страх высоты — или я боялась чего-то другого: например, сдохнуть на половине пути. Но это же не причина того, что я превратилась в собачку, не дойдя даже — а мы ведь еще не бежали — до соседней башенки. Я же поднималась почти всегда на девятый этаж без лифта, так в чем же сейчас дело?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я подожду тебя в парке, — заявила я Кузьме. — Что такое для тебя четыре километра… И потом, обратно же бежать просто по асфальту…

Да, я передумала идти с ним — нет, я вообще не думала подниматься в горы. Это была его идея — больная. Не знаю, с кем он сравнивал мои способности — наверное, со своими.

— Люди едут со всего мира, чтобы пройти эту чертову стену! Ты, блин, здоровая кобыла — чего выделываешься?

Ох, как бы мне хотелось, чтобы злые глаза Кузьмы были сейчас за стеклами солнцезащитных очков. Хотя нет, постойте… Тогда бы я видела в них свое расплющенное отражение… Впрочем, я уже была такой без всякого кривого зеркала. Именно такой — от жары, подъема и нервов.

— Ты пойдешь со мной и точка!

И этой точкой стала железная хватка, в которой сомкнулись на моем запястье его пальцы. Он рванул меня на себя, чтобы я перестала смотреть на калитку, которую услужливо держал для меня музейный работник. От столкновения лоб в лоб нас уберегли только козырьки кепок.

— Даша, ты потом мне еще спасибо скажешь, — то ли прорычал, то ли прошептал Кузьма и отпустил меня.

Я потерла руку, демонстративно — и было на что злиться: на коже остался красный след от его ласкового приглашения в горы. Но я решилась на покорение стены вовсе не из страха, что меня потащат наверх за волосы, а из желания доказать ему, что я намного сильнее, чем он думает. Или чем я есть на самом деле. Только смогу ли?

Положительного ответа мой мозг не давал, и я колебалась… В боку закололо еще сильнее. И даже у переносицы защипало. На уходящие за перевал камни не хотелось смотреть не только из-за бьющего в глаза солнца. Я зажмурилась, но уши у меня оставались открытыми, и я вздрогнула, услышав звонкий девичий голосок, интересующийся по-английски, бежим мы или нет?

На вид — наша ровесница. Темные волосы схвачены в хвост и свисают между выпирающими лопатками на жутко худой спине. На голове темный козырек, на груди знак "Красного Креста" и такая же сумочка с белым крестиком, очень на вид массивная, на тонкой талии. Я даже живот вжала, вдруг почувствовав себя на фоне этой бегуньи жирной коровой. Она поздоровалась и со служителем, тот ответил ей что-то по-хорватски с приветливой улыбкой — они явно были знакомы. А вот нам знакомиться с ней не было никакой нужды.

— В первый раз здесь? — поинтересовалась хорватка по-английски, и ответ Кузьмы прозвучал с жутчайшим русским акцентом. — Я могу вам трассу показать, — не унималась почему-то девчонка.

Кузьма повернулся ко мне:

— Ну что, бежишь?

Он задал вопрос по-русски. Не знаю, специально ли — кажется, хорватка могла спокойно нас понять и без всякого перевода. Бегу ли я? Или позволю тебе бежать с этой красной ведьмой? Первый раз он с девушкой бежит, ага! Кого лечишь, красавчик? Будто трудно найти себе пару среди марафонщиц. Может, и есть она у тебя, да не одна. Просто не такая дура, чтобы бежать с тобой в тридцатиградусную жару!

— Бегу!

Вот тебе назло побегу. Пусть не думает, что меня так легко скинуть с возу. Эту краснокрестовскую дуру ты не получишь. Я от тебя ни на шаг не отстану — и это желание захлестнуло все мое существо, точно раствор глюкозы, подарив суперсилу для невероятного пробега.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не так резво, коза! — осадил меня через две сотни ступеней Кузьма. На этот раз только словами. По-прежнему русскими. — Побежишь на спуске.

Впрочем, мы пока и не бежали. Просто поднимались в ускоренном темпе вальса. Хорватка нас изрядно опередила и теперь топталась на месте наверху. Да кто ее просил навязывать нам свою компанию? Что она хочет? Не видит, что ли, что он с девушкой…