Я беременна, профессор! - Амелия Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А у тебя такая рожа, будто случились похороны, а не роды! – парировал он. – Пей давай! За Гошу! – провозгласил Тим первый тост.
Выпили. За первым бокалом пошел второй, затем третий… Через некоторое время я обнаружил две вещи. Первое – мы пьем уже за каких-то незнакомых мне людей. Второе – меня понесло на откровенности.
– Даша сказала, что он похож на меня! – пролепетал я особо запавшую мне в душу фразу. – Это ужасно!
– Ужасно? – изумился в ответ Ольшанский. – Гордиться таким надо!
– Ты не понимаешь! – качнулся протестующе я. – Ужасно и точка!
– Ну, если твой сын будет таким же помешанным на науке, тогда ты прав – это ужасно, – хмыкнул в ответ Тим и вдруг присвистнул:
– Смотри-ка, какая киска за барной стойкой мне подмигивает! Не могу устоять, Алик! Сиди тут, я скоро вернусь!
И с этими словами Ольшанский поднялся из-за стола и исчез. А я вдруг почувствовал такую усталость, будто сам сегодня рожал. Глаза невольно закрылись, голова вдруг показалась ужасно тяжелой…
Я понял, что задремал, когда кто-то коснулся моего плеча. Рассчитывая увидеть Тима, я вскинул голову. Но вместо Ольшанского рядом стояла… Лена Кравец.
– Лена? – удивился я. – Ты что здесь делаешь?
– А ты? – ответила она вопросом на вопрос. – Разве твоя… жена сегодня не родила?
– Родила, – кивнул я. – Мы с другом отмечаем это событие.
Я обвел взглядом зал в поисках Ольшанского, но его нигде не было. Сколько времени прошло с того момента, как он ушел? И куда, черт его дери, подевался?
– И где же друг? – поинтересовалась Кравец и я вынужден был признать:
– Не знаю. Отошел куда-то. А я так устал, что, кажется, ненадолго задремал.
– Я как раз уходить собиралась, когда увидела тебя и подошла поздороваться. Если хочешь, подкину до дома, – предложила Лена.
В глазах ее мелькнуло что-то странное, но я не придал этому значения. Как же я устал…
– Буду очень благодарен, – ответил я, вставая. Перед глазами все качнулось и поплыло и я ощутил, как Лена берет меня за локоть, помогая устоять. Святые яичники, да чтоб я еще пошел с Ольшанским пить! Никогда в жизни!
– Спасибо, – коротко поблагодарил я Лену и, доверившись ее руке, пошел с ней на выход.
А утром проснулся в незнакомой квартире.
И не так, чтобы очень одетым…
Первое, что я поняла, когда проснулась на следующий после родов день – мне достался чудесный сын. За ночь он только и сделал, что пару раз перекусил, в остальное же время сладко спал и давал выспаться мне. Второе откровение было связано с моими к Гоше чувствами, а именно с осознанием, которое стало своего рода пугающим. Оказывается, любовь к ребенку только возрастает с каждым часом, и предела ей я не видела.
Я сидела, покачивая сына на руках, когда в палату заглянула Таня.
– Можно? – спросила она и пристально осмотрелась.
– Конечно, можно! – ответила я. – Кстати, хорошо, что ты зашла. Альберт, видимо, забыл зарядить телефон. Никак не могу до него дозвониться.
Подруга тут же поджала губы, и по спине моей пробежал холодок.
– Мы и сами до него не можем дозвониться… с тех пор, как они с Ольшанским ну…
Мне показалось, что мои внутренности скрутило в спазме.
– Что они сделали с Ольшанским?
– Всего лишь сходили обмыть ножки Гоше! А потом Веник пропал.
Я быстро уложила сына в кроватку и заходила по палате. В голову лезли самые ужасные мысли, начиная от того, что с Альбертом что-то случилось, заканчивая совсем уж пугающими. А что если он понял, что отцовство не для него? Не то, которое можно было обозвать репетиционным, когда мы удочерили Милу, а настоящее. Недаром его поведение показалось мне странным, когда вчера он взял на руки нашего сына! Поклонский просто оказался не готов к пониманию, что у него теперь есть родной ребенок!
Нет, это полная ерунда, Альберт просто не мог исчезнуть. Сначала он бы обязательно со мной поговорил.
– А дедушке его звонили?
– Угу. И не раз. Он сам на ушах стоит. Твой папа тоже не знает. В институте сегодня пар у Веника нет.
Черт! Ну и вот что мне теперь с этим делать? Я схватила телефон и стала звонить на номер мужа снова и снова. Но тот был недоступен.
– А если Альберт решил меня бросить? – пролепетала я, опускаясь на постель и переводя взгляд на сына. Тот смотрел в ответ глазами Поклонского. Серьезными и изучающими. – Если решил бросить нас?
– Я тебя умоляю, Иванова! – воскликнула Таня, обращаясь ко мне по старинке. – Он тебя обожает! Просто немного перепил… наверно.
Она присела рядом и посмотрела на Гошу. Тот вздохнул и закрыл глаза.
– Как такого крошечку можно оставить? А Милу? Они же оба просто чудо!
Я согласно кивнула, но тревога от слов подруги меньше не стала. Но мне оставалось только одно – ждать.
– Знаешь, кто ты? – выдохнула я, когда через некоторое время дверь в палату открылась и на пороге появился немного помятый, но целый и невредимый муж.
– Знаю. Но при ребенке ругаться не буду, – хрипло ответил он, после чего подошел ко мне и крепко обнял. И все исчезло, оставив мне лишь радость от того, что Альберт все же рядом. И с ним все хорошо. И он совсем не собирается меня оставлять. Ну, если судить по его крепким объятиям, конечно.
– Где ты был?
Он отстранил меня, но из кольца рук не выпустил. Посмотрел так же, как смотрел на меня совсем недавно Гоша.
– Ты была права в тот день, когда сказала отцу, что мне нельзя пить.
Я едва удержалась от улыбки. Как же давно это было! Тогда я и представить не могла, что наша история окончится именно так. Хотя, она не окончилась, но уже вырулила на ту стезю, которой я никак не ожидала.
– Сильно напился? – сочувствующе уточнила я.
– Да. И проснулся в незнакомой квартире. Сразу уехал оттуда – и к тебе. Даже телефон негде было зарядить.
Поклонский снова крепко прижал меня к себе, поцеловал в висок и отошел в сторону кроватки, где сопел наш сын.
– Как он?
Меня немного царапнули те нотки, что были в тоне мужа, но акцентировать на этом внимание я не стала.
– Идеально. Спит и ест. И просил передать тебе, что когда нас выпишут, мы будем очень строго следить за тем, чтобы наш папа не участвовал больше ни в каких попойках.
От последнего
